Проснулась я от того, что в жилище вошли двое -- тот старичок и взрослый, уверенный молодой мужчина. У меня сразу почему-то сложилось впечатление, что это ученик старичка, которого я уже окрестила шаманом. Убедившись, что я по-прежнему связана, а, значит, не опасна, они расслабились. Старичок подошел ко мне ласково провел по щеке рукой:
"НАхо лАми ви эсу, саЯта"
Да блин, ну я же почти понимаю о чем он говорит -- хоть это и невозможно, но ведь почти понимаю. Словно мне кто-то нашептывает перевод. Я не могу его понимать -- я русская, мыслю по-русски, нахожусь в теле индианки, которая мыслит наверняка на хинди и никакого отношения к индейцам с их языком не имею, даже в родственниках я чиста как горная роса -- одни русские -- никакой генетической памяти индейской, но, блин, я их почти понимаю. Я почти готова поручиться, что он сказал "мы тебе поможем, малышка". Так, секундочку... В чем -- поможем? Со мной все хорошо. Даже с телом, в котором я нахожусь, все хорошо. С душой этого тела не очень, она сломлена - не мной, и сейчас без меня тупо сидела бы ни на что не реагируя, а вот само тело -- замечательно. А-а-а-а, вот оно где собака-то зарыта. Слушайте, я никогда не думала, что окажусь в роли беса, которым бывают одержимы, по словам священников. Я -- бес. Круто. Может, тогда у костра, этот шаман и спрашивал у меня -- это, ангел я типа, или бес. Ну и я, дура, сказала ему, что не-а, не с неба я. О-о, дура. Тогда почему сразу не схватили? Видимо, мое поведение на бесячье не походило, вот он и засомневался -- нормальная я все-таки или бесноватая. И решил проверить. Видимо, та растительная хрень на нормальных не действует, а так как я, выходит, бесноватая -- в смысле, бесноваты мною -- то меня и прошерстило ершиком. Тогда понятно и ожидание, и страх, и то, что меня схватили. Теперь бить будут? Ой, мама, можно я просто уйду?
"Э-э-э, а можно я просто уйду?" - нерешительно сказала я
Мне никто не ответил. Мужчина что-то деловито раскладывал, старичок увлеченно что-то чертил вокруг меня. Вы не поверите, как страшно, когда делают что-то непонятное, а ты знаешь, что тебя собираются изгонять. Надеюсь, горячие иголки под пальцы я не получу? А то ведь инквизиция именно так и изгоняла, да еще костерком для очищения баловалась. Маманя! Меньше знаешь -- крепче спишь. Кто меня просил много читать? Вы простите, что я так постоянно говорю, у меня, когда я нервничаю, вообще рот не закрывается, а сейчас мне не просто страшно, меня трясет, ведь тело-то я чувствую со всеми его рецепторами. И больно будет мне, а не индианке -- она сейчас вообще почти в коматозе от какого-то шока. Не от моего вторжения, а раньше -- то ли до падения в дыру что-то произошло, то ли само падение, то ли и то, и другое ее смутило. А пока я так причитаю, они там все сделали и теперь стояли напротив. Я замерла, тщательно вглядываясь и готовясь орать. Мужчина зажег какие-то травы, а старичок начал раскачиваться, делать какие-то движения руками, взял какие-то инструменты, от чего я похолодела и ими тоже начал рисовать фигуры, иногда касаясь меня ими. За инструментами оставалась истаивающая темно-фиолетовая полоса, само пространство сжалось до размеров очерченного старичком круга так, что за чертой было непроглядно темно, в воздухе вспыхивали на секунды и гасли желтые точки, а запах разожженных мужчиной трав странно дурманил голову. Смотрелось завораживающе, но ничего не происходило. Через какое-то время в этом убедился и старичок, обессиленно оперевшийся на мужчину. Он с недоумением посмотрел на меня, видя, что я -- это по-прежнему я, никуда я не делась. Видимо, ожидался иной исход его действий. Что-то тихо прошептав мужчине, старичок устало поплелся к выходу, тяжело опираясь на длинную палку. Мужчина, нахмурившись, посмотрел на меня, но ничего не сказал, собрал все принесенное и тихо вышел вслед за старичком.
Ой-ой, похоже паллиативные меры на меня не подействовали, то есть теперь, по логике хирургов -- надо резать. Я судорожно сглотнула -- дожидаться хирургического вмешательства мне совсем не улыбается. Поэтому я начала дергаться и выворачиваться, стремясь выпутаться из ремешков. Фигушки -- тонкие, прочные, они надежно обхватывали мои запястья и совсем не скользили, а чтобы ослабить петли, нужно было сократить расстояние между руками и хоть как помочь одной руке другой. Обхвата моих рук не хватало, чтобы свести руки сзади за столбом, как я только не извивалась. Ну что я вечно во всякие передряги попадаю, а? Да без меня эта девушка уже либо погибла от голода, либо замерзла -- она ж двигаться не могла, так бы и сидела, где ее выкинуло. Ну и плюс дикие животные, но их я сама боюсь. Сдавшись, я замерла, оперевшись на столб. И снова заснула -- усталость была просто нечеловеческая. Проснулась от предутреннего холода -- меня-то никто ничем не накрывал. И тут с холодка в голову стукнула свежая мысль. Я выгнулась и вывернулась, заламывая руки и ремешок перекрутился, а я оказалась лежащей с запрокинутыми над головой руками. Так я подползла к столбу и обняла его -- как раз длины моих рук хватило, чтобы они соприкоснулись. Так как ремешок был надет на мои руки в виде петель, а не узлов, я просто потянула кожаную полоску и она поддалась, выпуская руку. О, счастье, я свободна! Вторую руку я освободила вообще за секунды. Запястья, перетертые ремешками, когда я елозила ночью, горели и полыхали красным, но это так, мелочи жизни. На цыпочках я подкралась к выходу -- никого. Все спали, только где-то далеко ходили часовые. Чудненько.
Так же тихо я выскользнула и, крадучись, пошла мимо разновеликих и разнообразно украшенных типи, обходила костры -- а вдруг уголек хрустнет?, замирала в тени жилищ, если показывалась человеческая фигура или прижималась к земле, если других укрытий не было. Таким образом я добралась до края их стоянки и тут уж, оглянувшись и убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы меня заметить, рванула со всех несвоих сил. Бежать пришлось с передыхами, но это уже моя вина, не индианки. Я-то помнила, что у меня с физической нагрузкой не очень и мозги автоматически проецировали усталость на менее уставшее тело девушки -- у нее с физнагрузками было явно лучше, но это я заметила еще в первые мгновения, когда пластика ее движений сбивала меня с толку. Так или иначе, перебежками с передыхами я успешно удалялась от лагеря. Погони за мной не было. До самого-самого рассвета. Но стоило мне расслабиться, как тут же случилась вселенская свинскость. По привычке я оглядывалась назад и поэтому в лучах восходящего солнца моментально увидела нескольких всадников, весьма успешно меня нагоняющих. Вот черт! Оглянувшись вокруг, я не увидела никакого возможного укрытия на ближайшие десять километров. Ну и куда мне бежать? Тем не менее я не могла просто стоять и ждать, когда они подъедут и преспокойно схватят меня опять. Надо бежать -- вдруг да что случится? Ну там гроза? Я посмотрела на небо - там не было ни одного облачка, а дождь, прошедший вчера, вообще после себя никаких следов не оставил. Хм. Или землетрясение? Или, появятся еще какие племена, враждующие этим и про меня забудут? Ну мало ли? Не могу я просто стоять только от того, что меня уже заметили и прятаться мне негде. Поэтому я со всех ног ломанула дальше. Лошадь движется быстрее человека, поэтому бежать мне пришлось недолго, но все равно, когда топот раздался совсем рядом, дышала я уже, как загнанная собака. Я спринтер, а не марафонец, надолго меня не хватает. Впрочем, ловить меня руками никто и не собирался -- в воздухе свистнуло и меня накрыла сетка, напрочь спутав мне все конечности и еще обмотавшись вокруг меня, больно хлопнув напоследок грузиками, что были привязаны к концам сетки. И я кулем с разбега свалилась на землю. Больно, кстати, еще и щеку, локоть и бедро расцарпала. Я хмуро лежала, не будучи способной даже пошевелиться. Спешившись, ко мне подошел индеец, молча закинул на лошадь и так же молча, в сопровождении еще шестерых мужчин, поехал обратно. Этот индеец был не тем, что меня вытащил, тот ехал поодаль, но рассмотреть его я не могла, потому что утыкалась носом в бок лошади. Так, между прочим, ехать совсем невыносимо, поэтому я попыталась хоть как облегчить себе существование. Но мои телодвижения были пресечены на корню тяжелой ладонью, прижавшей меня к крупу. Тот, кто меня вытащил, подъехал и что-то сказал тому, кто меня вез. После чего меня перевели в сидячее положение и дальше я спокойно ехала в более-менее удобных условиях, не преминув благодарно улыбнуться за улучшение качества жизни. Мужчина отвел глаза. Через некоторое время мы вернулись туда, откуда уехали. Меня сняли с лошади и распутали, плотно затем обступив. Да я и не дергаюсь даже. Я, вообще, тихая, мирная и даже не сопротивляюсь....
