Вздохнув, пошла опять окоулками к выходу из города. Похоже, судьбе угодно, чтобы я сюда вернулась исключительно за этой малышкой. Последним живым ребенком Альдера. В это раз масляные фонари горели, но только на главных улицах, чем дальше к огородам, тем, соответственно, темнее. В который раз я наугад выбрала направление. Мне-то без разницы, я тут вообще не ориентируюсь. Только и мыслей, что, может, добраться до гор, а там найти тот самый ход ко времени Медвяны. Ни лошадки у меня нема, на метлы теперь, а добираться далеко. На классной карете владетеля, наверняка, самой современной и, чем черт не шутит, с присутствием магии, это когда-то заняло восемь часов. Но горы - это хоть какой ориентир, дома Вадима я не найду по простой причине - я не знаю, в какой стороне он находится, если он вообще еще там.
То, что - зима, чувствовалось, несмотря на ощутимую нагрузку. Я шла напрямую через сугробы, прижав девочку к груди. В валенках уже потихоньку собирался снег, но хуже того, я просто банально замерзала. Девочка почти не подавала признаков жизни, только что дышала и теплая была. Она, я уже не сильно от температуры окружающей среды отличалась. От горькой обиды на ситуацию и на холод, я молча плакала, мечтая о простом тепле. Я долго так шла, думая, что выйду к какой-нибудь пригородной деревеньке, как тогда, когда ослепла. Там-то люди, верно, попроще будут? Пустят переночевать, не выискивая магических способностей. Но деревеньки словно разбежались. Я уже даже повернула обратно, сдавшись и положившись на милость горожан, но безнадежно заблудилась. Так и замерзнем тут - и никто не узнает, где могилка моя. В который раз от такой жизни позавидовала обычной рутинной жизни местных - они-то сейчас по домам сидят, хлебушек кушают. А я тут, изображаю из себя героя книжек. Только у них такая жуть насыщенная жизнь, мне бы просто на работу походить, в тепле-сытости-уюте. Угу, а вернусь обратно, буду мечтать о вольном ветре и себе, гордо уходящей в закат. Интересно, а я сама знаю, чего хочу? Никаких диких зверей, слава богу, на моем пути не попадалось. Снег на всем протяжении пути был крайне неоднородным - то проваливался, увлекая меня, так, что я почти падала, то здорово держал нас обеих, похрустывая лишь при каждом шаге. Приноровившись, я старалась идти уже не по сугробам, а по каким-то чутьем уже угадываемым твердым участкам меж ними. Конечно, скорость моя была аховой и руки уже отваливались от тяжести, но мне было важно углядеть хоть какой-то ночлег - землянку там, избушку, курятник или коровник - там обычно сеновал есть, зарыться можно, согреваясь. Но ничего не было. А потом я поняла, что устала. И осела в снег, прижимая к себе сверток с девочкой. Так ведь и замерзнем. Свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло, оглядывалась по сторонам, пытаясь углядеть хоть само-малый источник света. Кругом царила темнота. Я-то ладно, а девочка - последний ребенок Альдера. Потихоньку теплело. Удивленная, я подняла голову. Усталость давила на плечи и сковывала судорогой руки. А поводов для тепла не было. Значит, вот так и замерзают. Ну хоть уже не так мучительно. Печаль. Глаза зарывались от усталости. Сначала я еще сопротивлялась, открывая то один, то другой глаз, чтобы оставаться в сознании, но потом оба глаза проявили удивительную подлость и открываться отказались. Затем исчезли и звуки.
Как ни странно, но я снова открыла глаза. Прошло уже две недели по реальному времени, в течение которого у меня не было никакого желания повторять свои эксперименты, но любопытство, сгубившее кошку, упорно подтачивало мое нежелание связываться со всеми этими похождениями еще раз. И оно победило. Открывала глаза я с некоторым опасением, думая, что увижу все снова нематериальным - ведь, по сути дела, в предыдущее мое посещение я насмерть замерзла. Оказалось, живая. Даже дышу. Мое бренное хладное тело было помещено в каменный саркофаг без крышки, так что только открыв глаза и судорожно дернувшись, я уже сидела, обалдело обозревая, что же мне подкинула на этот раз моя интересная и насыщенная тут жизнь. Находилась я в гроте с большим входом аркой. Одна, но снаружи, на улице, слышался детский смех и восторженные взвизгивания. Грот был обширный, и с высоким сводом, весь каменный, ничего лишнего, никаких человеческих материалов. Двухуровневый, как хорошая квартира. Мой саркофаг находился недалеко от входа, на первом уровня, дальше ступенькой уровень поднимался выше и там тоже была площадка. Что скрашивало однотонную серость камня, так это тут и там проглядывающие травинки. Это меня сильно удивило, заставив даже приподняться и, перевалившись через стенки саркофага, утвердиться на своих двоих. Саркофаг, кстати, стоял на возвышении и, несмотря на то, что был каменным, оставался удивительно теплым. Тут, в гроте, было вообще на удивление тепло. Под ногами скрипели камешки от каждого шага, я обходила грот по стеночке, пытаясь оценить его размеры и вспомнить, как я сюда попала.
Мои размышления прервал ввалившееся в грот высокое темно-серое существо с девочкой на плечах. Мы оба, остановившись, рассматривали друг друга. Оно было выше меня почти вдвое, словно живая статуя. Но не такая, как в музеях - все совершенная в своей выверенной красоте, а простая, жилистая, с ясно проглядывающими мышцами, узловатыми суставами, немного выпирающим животом. В набедренной повязке, что позволило предположить мужской род. Потому что лицо у него было хоть и гуманоидным, но только по общим чертам. Два глаза, нос, трещина рта без губ. Не взялась бы оценивать красоту и пол существа без этой набедренной повязки. Очень длинные, руки и невероятно музыкальными тонкими пальцами, жилистые босые ноги, безволосый, даже на голове - скорее сосульки, а не волосы. И потрясающей голубизны глаза, практически человеческие. Симметричные, с радужкой и зрачком, большие только. И невероятной глубины, словно смотришь на свет сквозь драгоценный камень редкой чистоты.
"Очнулась" - констатировало оно.
Мне оставалось только кивнуть. Девочка слезла с плеч этого существа и подбежала ко мне, уткнувшись в живот и обнимая. Совсем уже не напоминала того заморыша, что я сняла с горячей лежанки в подвале пекарни. Веселая, розовощекая, отмытая и холеная - очень красивая, как оказалось. С огненно-медно-рыжими волосами и папиными фамильными глазами. Потрясающее сочетание. Я обняла ее и снова обратила всё свое внимание на это существо.
"А... долго меня не было?"
"Три месяца" - последовал краткий ответ.
Хмыкнула. Ну да, опять меня шатает по времени.
"Как же мы не замерзли? Я же отчетливо помню, как мы посреди поля замерзали"
"Я вас нашел, возвращаясь домой..."
Оказалось, этот горный тролль (да-да, я тоже удивленно приподняла брови) возвращался с промысла. Молоко он воровал в деревне. А ему, каменному, все едино, что холодно, что жарко, он всепогодный, всегда в одной набедренной повязке ходит. И очень он удивился, что посреди поля ..люди... вдруг с чего-то решили помереть от незнакомого ему холода. Он не искал, просто заметил свечение, ведь я по-прежнему свечусь для всего волшебного. Заинтересовался, а там - мы, уже совсем сомлевшие. Ну, он тоже оказался обуреваем любопытством, подхватил нас обеих - и притащил к себе. Выясняя опытным путем, на что наши бессознательные тела реагируют, он установил у себя в гроте комфортную нам температуру - и стал ждать. Он у себя в гроте, среди камней - вообще царь и бог. Только животину держать не может, не человек, все-таки. И огород - не может, и дом ему комфортен просто пещерой. Ну, не человек, что его мерять привычными мерками. Горные тролли оказались на удивление живучими. Найти их, чтобы уничтожить физически в их вотчине просто невозможно, а верить в них не перестают, потому что они далеко от центров цивилизации, а народ, холящий здесь - далек вообще от всего, он тут просто живет, животных выпасает, дерево рубит, травки, там, всякие, грибы. Им не до смены мировоззрений, им бы прокормиться. И верят по большей части в силу матушки-природы, а этой веры остаточно троллям вполне хватает, чтобы плевать на все перепетии человеческих метаний. Хотя о возникшей опасности для жизни они знают, приходили в горы каратели, пытались извести, кого могли. Но дикая местность - это совсем не то, что города и окрестности, большей частью ушли ни с чем. Тех, кто послабее - тех еще повыбивали, а троллям - пофиг, они просто растворились в недрах горы - ищи-свищи их. Стали незаметнее, скрытнее, но в-целом, их жизнь мало изменилась.
