"Так потому и одна распоряжаешься, что душа этого тела из него ушла. Оно теперь только тобой поддерживается, забирает твои силы. Я в любом случае сильнее"
"Э-э-э-э, так, поясни -- как это душа из тела ушла? А я тогда как в нем все еще держусь?"
"Да мертвая девушка, мертвая. Только тобой тело и держится."
"А-а-а-а, а-а-а-а!" - забегала я кругами, чем немало повеселила демона - "А-а-а, какая гадость, тьфу, чур меня, чур" - отряхивалась я от мерзейшего ощущения мертвечины
"Так!" - резко остановилась я на повороте и уселась прямо на пол, для успокоения - "Так я что, выходит, зомби?" - мне утвердительно кивнули - "Тогда понятна и сила притяжения этого тела и постепенно нараставшие ощущения от оживающих рецепторов, и то, что управлять им в разы легче, чем когда вдвоем в одном теле. И что душа не отвечала на мои вопросы -- тоже понятно. Так, я -- зомби. Тьфу, какая гадость. А ты, ты - кто?"
"Как нас только не называли. Пусть будут демоны" - подошел он поближе
"А откуда вы вообще взялись?" - я все еще сидела на полу, это почему-то здорово успокаивало
"Мы возникли из-за противоречий, сомнений, раздирающих Бога. Мы -- это отражение противоречий, разрывающих его"
"Бога? То есть вы его знаете? Ой, а вы его видели? Какой он?" - заинтересовалась я
"Поди его увидь, если он вездесущ и неуловим" - погрустнел демон
"А хочется?" - я, наконец, встала и снова оказалась одного с ним роста
Демон совсем задумался:
"Я не знаю. Ведь мы возникли от того, что приносит боль Богу. Захочет ли он нас увидеть?" - он подошел совсем близко и я увидела в его глазах смертную тоску нежеланного ребенка.
И мне стало его очень-очень жалко. Я помню, какие раздирали меня противоречия, когда я была Богом, я помню, какие меня мучают сомнения в реальности -- и я понимаю опасения демона. Если бы я была Богом, захотела бы я увидеть отражение своей боли? Я положила руку на руку короля, показывая, что я понимаю настроение демона. Он меж тем рассматривал меня:
"А ты не похожа на отражение противоречий, ты -- кто тогда?"
Я вздохнула:
"Если бы я сама еще знала, кто я..." - помолчали и я продолжила - "И давно ты тут?"
"Именно с этим человеком уже четыре года" - ответил демон.
"А серьезно, прекрати мучать короля -- это же ни к чему хорошему не приведет" - тихо просительно сказала я
"Но мне нравится!" - искренне недоумевал демон - "Мне приятно чувствовать боль других, это как наивысшее наслаждение, почему я должен от этого отказываться?"
"Потому что люди гибнут пачками, не зная, за что, просто так -- из-за тебя" - продолжала тихо я
"Так это нормально, ведь я тоже -- воплощение боли. Что мне до них? Никто ведь не спрашивает, каково мне" - демон заглянул мне в глаза.
Казалось бы, мне стоило разозлиться и закричать, что он -- негодяй и эгоист. Раньше бы я именно так и поступила. Бросилась бы его обвинять, возможно, дралась бы -- ведь именно для этого я сюда и шла... Но... Но в его глазах плескалась тоска. Та самая тоска ребенка по родителям, тоска замерзающего под холодным дождем котенка, грусть от незнания ничего, кроме боли и опасение увидеть то, что было самым желанным - родителя. И мое сердце наполнилось нежностью. Это была совсем новая для меня реакция. Раньше, когда я ходила в брюках, я бы отстранилась и сказала, что его страдания меня не касаются, но теперь, когда я уже год ходила исключительно в юбках -- что-то во мне изменилось, добавив мягкости, нежности и понимания -- исключительно женских качеств. Как занятно переплетаются события в моей жизни...
И я, неожиданно для себя, подалась вперед и заключила его в обьятия. Он дернулся от неожиданности, но ничего не успел предпринять -- все видимое пространство затопило золотое сияние. Оно было настолько ярким, что перебило свет солнца, бьющего мне прямо в глаза в реальности, где я сидела в маршрутке, по дороге домой. И еще на сердце разливалось тепло. Сияние ширилось и росло, казалось, пределов ему не будет, но оно начало ослабевать и свиваться золотистым червячком в моем сердце, потихоньку отдавая мне свой жар. Я и сейчас, когда пишу эти строки, чувствую этот жар в сердце. Там, успокоенный, преображенный, свернулся бывший демон, медленно тая, отдавая ненависть, ставшую теплом -- сомнения, ставшие уверенностью. Все-таки я оказалась сильнее. На сердце плавала нежность -- прощай, маленький. Бывший таким грозным, ты был всего лишь забытым ребенком... Я открыла глаза и посмотрела вокруг. Тело девушки лежало на полу и не было никаких сомнений, что она полностью и окончательно мертва. Я слишком вышла из тела, когда обняла демона и она этого не пережила. А с пола поднимался король и его глаза были осмысленны -- в них жил человеческий разум. Я подлетела к нему и погладила по голове -- не беспокойся, мой хороший, теперь тебе ничего не угрожает. Он недоуменно завертел головой, но меня увидеть не мог, тела я лишилась -- да и слава Богу, мало ли, что бы он подумал. На королевский зов прибежали люди и тоже уставились на мертвую девушку -- что она тут делает? Король приказал вынести ее и похоронить с почестями, потому что она явилась причиной того, что он оказался освобожден от демонической власти. Какое счастье, что он нормально истолковал свое пробуждение на полу в компании с мертвецом. Мог бы ведь и обвинить, что это ведьма пришла наложить на него страшные чары, да только сама же и не выдержала их силы -- да и повесить на королевской стене в назидание. И продолжить бесчинства. А он оказался нормальным, адекватным человеком. Покинув его, я полетела к знакомому дому. Теперь весь город, где я провела почти год, казался незнакомым -- он тонул в полумраке и ему не хватало живой силы людей, явственно чувствуемой, когда находишься в мире поматериальнее. Бедные призраки... Я подлетела к приютившему меня дому и остановилась у дверей -- интересно, мне можно войти? Словно в ответ на мою неслышную просьбу -- дверь отворилась и за порог выглянула Ирмильда -- посмотрела на улицу, выглядывая кого-то, вздохнула и начала закрывать дверь. Прежде чем она окончательно закрылась, я проскользнула внутрь. Это в пределах дворца я пронеслась через стены внаглую, а дом бывших ко мне добрыми людей -- это святое, к нему нельзя без уважения. Ведь дом -- это территория комфорта человека. Как бы вам понравилось, если кто угодно сквозь него шастает? Вот я и стараюсь не шастать без спроса. Ирмильда села шить, вернувшись к прерванной работе, а я уселась напротив нее, наблюдая. Прости, теперь у меня нет осязаемых рук, чтобы еще раз тебя обнять. Полюбуюсь еще на тебя и уйду. Я посмотрела на дом молочника, скрытый для Ирмильды за стенами. Ведь она нравится ему, иначе бы он не помогал. А она заперла себя в четырех стенах. И я нашла способ отблагодарить за доброту. Я подлетела ближи и обняла ее своими руками -- она их не увидит, но, кто знает, может быть, хотя бы почувствует?
"Ирмильда, ты все-таки обрати внимание на молочника -- он ведь давно на тебя смотрит. А дочку я тебе обещаю. Прекрасную, добрую дочку. Она проживет счастливую жизнь. Попробуй"
Ирмильда задумалась и посмотрела в сторону дома молочника. Неужели услышала? Она встала, отложив шитье и, накинув верхнюю одежду, вышла на улицу. Я проводила ее глазами -- больше меня здесь ничего не держало....
...Прежде, чем я самостоятельно проснулась -- меня растолкала женщина, чтобы выйти из маршрутки. Я очумело помотала головой -- что я только что делала? Ведь из мира Ирмильды я вышла много раньше -- что после этого было? Я помнила только какие-то голоса, что я что-то говорила, что-то объясняла. Кому-то. Зачем-то. Похожее у меня было в реальности в горах, когда я на Новый Год ездила в Краснодар, но там я списала все на свою фантазию. Бурную, кстати. Спишем и на этот раз. Ведь все, что происходит -- только плод моего воображения. Так что я, пропустив женщину, уселась обратно и попыталась собраться с мыслями. Собиралось с трудом -- я словно еще была размазана между "там" и здесь. Кстати, очень неприятное ощущение. Нехорошо так резко выскакивать непонятно откуда. Я словно была отгорожена от привычных ощущений тонкой мыльной пленкой -- вроде все на месте, но чувствуется не так, как обычно. Притупленно. Бр-р-р, какой ужас. Я встряхнулась и закрыла глаза, приходя в себя. Блин, какое, однако же, точное выражение. Чуть не буквальное! Тем временем маршрутка привезла меня на конечную станцию. Я шла по улице, чувствуя разлившееся в груди тепло от медленно истаивавшего там демона и недовольно бухтела. Я, понимаешь, несколько дней, когда не могла уговорить себя идти "туда" - придумывала, чем может закончиться моя авантюра, планировала, представляла. Как ворвусь, как буду смело разговаривать, как буду героически драться и, может быть, прямо все будет в огне, в дыму -- крики, вопли и я такая, торжестве н но ставящая ногу на голову поверженного врага и меня с почестями приглашают жить во дворце. Или он меня убивает, а я, буквально на последнем издыхании, утягиваю его за собой, в "туда" и уж та-а-а-ам!!! Кто вообще кого пишет? Я -- сюжет или сюжет -- меня? Зачем, спрашивается, я все это время пыталась его продумать, если он все равно повернулся так, как ему хотелось? Так нечестно... А главное, так неожиданно... И как оно все переплетается: не начни я носить юбки, я бы именно дралась. Но юбки-то ношу в реальности, а с демонами обнимаюсь в воображении. Я приложила руку к груди -- мне все еще хотелось прижать его и баюкать, успокаивая. Маленький... Несчастный... М-да-а-а, и это я про демона...
