Annotation
Сторчак Даниил Александрович
Глава 11. Южные ветры.
Глава 12. Скверный город.
Глава 13. Зачинщики в скверном городе.
Глава 14. Бардак скверного города.
Сторчак Даниил Александрович
н2
Вылет-2. Кривой Ручей, деревня в 30 км к западу от провинции Ранделл, Бальдин.
**Внимание отступление содержит сцены насилия и жестокости. Впечатлительным лицам лучше пролистывать далее**
Тук.
Закатившиеся глаза более никогда ничего не увидят. С обрубка шеи стекает кровь.
- Папа! - пронзительный детский визг, накладывается на безумный женский крик и полностью скрывается в шуме битвы. Хотя битвой это назвать не смог бы даже самый глупый из дураков. Бойня продолжалась.
- Лита! - очередной материнский крик прорвался сквозь пламя, поедающее большой амбар, гордость всего села. Но закончился, как и все быстрым и угасающим, - А-а-а...
Клинок пробил ей грудь со спины.
- Твари! - размахивая своим огромным молотом и снося с коня одного из мародеров, проорал кузнец. - Да я вас все...
Два арбалетных болта пробили ему горло и живот, не дав закончить.
Его подмастерье, стоявший позади и проворно размахивавший раскаленными массивными щипцами, нападение застало их за работой, шарахнулся от пролетевшего мимо молота мастера и оказался под копытами одного из мародеров. В сторону брызнули останки разлетевшегося под окованным копытом черепа. Что делал всю жизнь, то и его жизнь и закончило.
Удар, еле державшая ржавую косу рука разбрызгивая кровь отлетает в сторону. Еще удар и вслед за ней с проломленной головой летит и остальное тело так и не решившего драться крестьянина.
- Хэй! - зычно кричит увешанный железом разбойник, пришпоривая коня вслед убегающим в лес женщине и ребенку.- Их-ха! - его меч опускается на женщину, а копыта коня на ребенка. - Ррраа! - он разворачивается и несется обратно на бойню.
Два мужичка, удачно перележавших в куче навоза на обочине неловко, трясясь от страха, вылезают и опрометью бросаются вперед, за крупный дом селянского торговца. К их несчастью, удача им не светит. Сразу за углом оказывается два всадника с факелами и флягами с маслом. Вместо сена на крыльце дома в масле оказывается один из беглецов. Практически тут же он вспыхивает от брошенного факела. Второй успевает рвануться прочь и через двадцать шагов падает с торчащим из живота наконечником арбалетного болта. Он не умер. Сразу. Хотя и хотелось бы, но организм цепляется за жизнь. Старается ее сохранить. Подобно решету пытающемуся удержать внутри воду. Он обречен на мучения, от которых в полубессознательном состоянии проваляется еще минут десять, в худшем случае. В лучшем, его ждет участь выпавшая прежде подмастерью кузнеца.
Но и этого хватает чтобы сквозь кровавый туман в глазах разглядеть медленно идущего человека в доспехах. В руках его небольшое копье с какой-то грязно-голубой тряпкой на древке. Командир. К нему рывками, словно какие-то игрушки в руках неумелого кукольника, подлетают другие солдаты и тут же убегают.
А вот его копье противоестественно плавно взлетает и опускается, каждый раз отбирая жизни таких же неудачников, как и находящийся при смерти беглец.
Вот его фигура оказывается над ним. Синяя тряпка поднимается над таким же черно-синим дублетом. Острие копья касается поднятой в последнем умоляющем жесте руки. И мгновенно опускается, пробивая ключицу и входя в сердце полусидящей жертвы.
Последнее, что видит крестьянин, это мглу, что словно плащ охватила война. И образ огромного скальпированного черепа над ней.
-Ааааа!! Пусти!! Мама! Нет! - молоденькая русоволосая селяночка, с некогда милым личиком, сейчас же всем измазанным сажей, кровью и слезами, отчаянно пытается вырваться из рук огромного, закованного в доспехи амбала. На лицо ей не более тринадцати зим от роду.
- Какая голосистая, Звак! - щебечет рядом с пленителем подхалим Чук. Маленький, щуплый, с поеденным оспинами лицом и отвратительным тоненьким голосочком. Шавка Звака, от того еще и живой.
- А какая сладкая! - смачно облизывая девчонку, басит амбал. - И наверняка уже везде! - лыбится он, а его шавка начинает заливисто хохотать.
- Надо проверить! - сквозь смех орет шестерка.
- Мама! Мама!! МАМА! Ааааа!!
Девчонка никак не замолкает в руках огромного монстра и продолжает безостановочно звать родителей. Но мама уже никак помочь не сможет. Ее голое поломанное тело продолжают насиловать, даже несмотря на воткнутый в спину кинжал у соседней телеги. Такие же как Чук. Слабые и мерзкие шакалы, подбирающие за сильными остатки.
Звак бросает девчонку на землю с такой силой что у той отшибает и дух и воздух. Одни выпяченные от боли и обреченности глаза вертятся.
- Заткнись дрянь! - орет он, поднимая ее одной рукой на шиворот.
После этого он вновь бросает ее, но уже на стог сена, лежащий на сломанной телеге. Каким чудом он уцелел при нападении? Так не все же мародеры жгли. Грабить будет нечего. А не грабить мародеры не любят.
Едва девушка оказывается на более ли менее мягкой подстилке, как сильные руки громилы разрывают на ней хлипенькой ткани платьице. Когда-то видимо его ей шила мать. Молодая мягкая кожа девчонки, еще даже не успевшая в интимных местах обрасти пушком, оголяется взору и рукам амбала, в считанные секунды спустившего штаны. В первые мгновенья она еще пытается кричать и вырываться, но затем крики стихают, крепко удерживаемые ноги прекращают попытки лягнуть, и оттуда слышатся лишь громкие всхлипы девчонки и наслаждение массивного мужика.
Ивалос отвернулся от представления еще в самом начале. Он никогда не мог понять бешенного желания солдат отлюбить всех возможных женщин на стороне побежденных. Они же вопят, кричат, сопротивляются. Могут при неудачном раскладе и так засветить, что уже никого и никогда полюбить не сможешь. Другое дело прекрасные девушки мадам Порри, за небольшое количество монет готовые не просто подарить шикарнейшее удовольствие своим профессиональным телом, но и сделать это с любовью. С душой, можно сказать. Но, к сожалению, ни самой мадам, ни ее девушек, так удачно прибившихся к обозу их объединения банд, рядом нет. Как нет, кстати и самого обоза. Они далеко на востоке, практически у Ранда. А вот Ивалосу приходится быть здесь и командовать объединенным сбродом двух отрядов на этой вылазке. И наблюдать то, что здесь творится.
Особых эмоций вся эта бойня у него не вызывала. Он сам, результат одного из таких набегов. И впоследствии не единожды такими набегами командовал. Но... но при этом в этот раз было слишком много разных "хотя". На которые вновь стоит сказать одно единственное "но". Не его масштаба дело. Он свое провалил.
Забавно, наверняка никто из этого сброда даже не догадывается, чем занят их командир. Вместо привычного им сбора трофеев и очередей к пленницам он просто лежит на травке и думает. Зачем ему думать? Он же простой командир, подчиняющийся старшим в банде. Он даже не какой-то аристократ или хотя бы писарь. Он простой вояка, командовавший некогда отрядом в сотню человек и нынче присоединившийся к тысячному войску.
Но особенно никто внимания не обратил и на то, что Ивалос при нападении на мирную деревню в четыре десятка домов также не шел впереди всех, прорубая своему коню путь сквозь разбегающихся в страхе и панике крестьян. Наоборот он отстал и лишь медленно добивал раненых. Чистоплюем его назвать не смогут - не заметили в пылу драки.
И вот атака закончена, задание выполнено, и пора отходить обратно, к "своим". И это произойдет в ближайшем времени. Но сперва... трофеи победителям, то есть мародерам. А он пока вновь и вновь будет думать о том моменте, когда он выбрал не правильный поворот.
