- Свободу? - переспросил он. - А что мне с ней делать? Вместо коврика у двери постелить? Все потеряло смысл, моя дорогая жена, все потеряло смысл.

Об этом разговоре Соня и вспомнила, когда сидела на кухне, дожидаясь ухода Жени. Теперь и она, как бывший муж, не знала, что делать со своей свободой. Все потеряло смысл.

Женя собрался довольно быстро, и Соня встала, чтобы закрыть за ним дверь.

- Прощай, одноклассница! - услышала она спокойный голос.

Рука Жени потянулся к замку. Не стоило смотреть еще и на это, чтобы потом раз за разом не вытаскивать из памяти и нелепую встречу, и такое же нелепое расставание. Соня опустила голову.

- Прощай! И извини за звонок.

Осталась самая малость: услышать, как откроется, а потом закроется дверь. Но Женя почему-то медлил, и она удивленно подняла глаза. На его лице уже не было показного безразличия, оно казалось растерянным.

- Соня, я подумал, что сейчас выйду, и все, конец. На самом деле конец всему. Я этого не хочу, знаю, и ты не хочешь. И приехал я не для того, чтобы судить, что правильно, а что нет. Вчера у меня просто крышу снесло от ревности. Прости меня! Уж лучше я напишу еще в одной записке, что ты дура круглая.

- Простить? За что?

Соня растерялась. Она и вправду не понимала, в чем его вина. Уж если кто и виноват, то только она со своей бестолковой жизнью. Слишком уж упивалась свалившимися на голову несчастьями, слишком уж старалась поделить свою жизнь на до и после.

- Не спрашивай, просто прости и скажи, что очень ждала меня и я тебе нужен.

- Очень ждала, и ты мне нужен, - послушно повторила она, по-прежнему не отводя глаз.

И он увидел в них столько ожидания, столько нежности, что стало трудно дышать. А потом пришло осознание того, что с этого взгляда начинается их жизнь. Ни с последней встречи, ни с его запоздавшего на много лет признания в детской любви, а именно с этого взгляда, после которого уже нельзя было оглядываться назад.

Стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты, часы. Пора было вставать, но не было сил отвести руки от той, о которой он бесконечно долго мечтал. И сердце начинало сильнее биться, когда он думал, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда.

- Сонечка, мне действительно нужно показаться в госпитале.

Он обнимал ее, а ей было удобно и спокойно в его крепких руках. Да и сам он казался таким большим и надежным.

- Почему госпиталь? - спросила она лениво и потерлась щекой о его плечо.

Не хотелось ни вставать, ни говорить, а только вот так лежать на плече человека, который обещал ей все то, что она искала не смогла найти в браке с Веней.

- Я служу.

Ответив, Женя вдруг подумал, как много им предстоит узнать друг о друге. Вот и то, чем он занимается, ей неизвестно, но это дело легкопоправимое. Соня прерывисто вздохнула, когда пальцы его руки, легко коснувшись щеки, медленно заскользили по шее. Он прижался губами к ее макушке, потом смешно наморщил нос и произнес дурашливым тоном:

- Вот увидишь, в форме я просто неотразим, и, думаю, буду тебе очень даже к лицу.

Соня легко засмеялась и еще сильнее прижалась к его горячему телу, с удовольствием вдыхая тревожащий запах волос и кожи.

Они были счастливы коротких четыре дня. На пятый день утром раздался звонок из больницы. Ей сообщили, что она значится в телефоне пострадавшего как жена, что Вениамин Рубцов доставлен в больницу после тяжелой аварии, и просили срочно приехать.

- Я ему нужна, - пробормотала Соня, торопливо собираясь и пряча глаза, - мне надо...

Он ничего не ответил, а после ее ухода сел на диван и стал ждать. Стрелки часов отсчитывали час за часом, но он упрямо сидел, курил и ждал. Закончился день, наступила ночь. И лишь когда тьма за окном стала едва заметно рассеиваться, он встал и решительным шагом вышел из квартиры. Светало...

-