Когда они вошли в кухню, Молли сказала:

— Я бы выпила кофе.

— Неплохая мысль!

Конечно, надо освежить голову после стольких бокалов шампанского.

— Я буду в гостиной. Растворимый годится, только крепкий.

— Отлично! — Он говорил снисходительно-соглашательским тоном, но это ненадолго.

В гостиной она сбросила серебряные сандалеты и вспомнила, как спрашивала, какие туфли лучше надевать. «Жаль, что нельзя обойтись без них, — сказал он тогда. — Жаль, что надо вообще что-то надевать». Платье было тесное, хорошо бы выскользнуть из него и посмотреть, как он будет реагировать.

Может, Грег и намеревался сегодня пойти дальше, но то, что он предложил бы, не было любовью. Лишь чувственная страсть, откровенный секс — еще одна область, в которой он несомненный специалист. Мужчины часто докучали ей с сексом, и она, отбиваясь, удивлялась — неужели я фригидна? Во всяком случае, никогда не теряла головы. Сегодня такой опасности не было — с ней просто играли, как с забавной игрушкой.

Грегори принес две кружки кофе, и Молли удивленно вскинула голову.

— Я думала, вам не понадобится, по-моему, вы сегодня пили мало.

Откуда ей это знать, если она не наблюдала за ним, потому что танцевала? — подумал Грег.

— Когда дело касается черного кофе, я — наркоман.

— Ну, конечно… — Она села, заложив ногу за ногу, в вырезе серебряного платья чуть обнажилась грудь. — Дерек, похоже, не в восторге от предстоящей женитьбы?

— Это он вам сказал? — Грегори сидел напротив — следователь со свидетельницей, которая могла бы сообщить что-нибудь полезное, но она ответила вопросом на вопрос:

— Зачем он нужен Мэри, если не любит ее?

— Полагаю, что он ведет себя как последний идиот… Она же влюблена в него.

— Почему вы считаете его идиотом?

— Да потому, что он не понимает: от вас ему будут одни неприятности!

Молли внезапно вскочила на ноги.

— Дерек хочет меня. Если и я захочу его, вы помешаете нам, да?

— Да. — Грегори тоже поднялся и встал рядом с ней.

— Как?!

Молли думала, что он собирается что-то сказать. Но Грег просто наклонился, и вдруг все звуки, кроме шума в ушах, исчезли, потому что он накрыл ее рот своим. Его руки держали ее голову, и на какую-то долю секунды воцарилась тишина.

Затем он поцеловал ее крепче, и в ней все вспыхнуло, как будто фитиль догорел до взрывчатки. Когда его губы прошлись вдоль ее шеи, кровь побежала быстрей по жилам, внизу живота заныло, и Молли застонала в чувственном восторге, не поддающемся контролю. И все же у нее нашлись силы помотать головой и всхлипнуть:

— Нет!..

И он, как ни странно, остановился, крепко держа ее руками за спину. Секунду он удерживал Молли, затем отодвинулся на шаг и дал ей свободу.

Она понимала, что теперь должна что-то сказать, она знала — давно знала, что это может случиться. Он был лучшим любовником, чем Дерек, во всем лучшим, и сумел влюбить ее в себя, потому что знал, как это делается. Это должно было случиться еще раньше. Вот мудрая женщина Кэрол — она знает, как будет больно, если какая-то девчонка позволит себе уделить Грегу слишком много внимания. Платье Молли съехало, обнажив плечи и груди. Она подтянула его и пробормотала:

— Ну и вечерок!

— Оставьте его в покое, — сказал Грегори, и Молли хихикнула:

— Опять о том же? Вы ждете, что я спрошу «кого»? Или полагаете, что я вот так легко и просто забуду про Дерека?

Ей надо было выйти из комнаты и привести себя в порядок за закрытой дверью.

— Поговорим утром, — сказал Грегори.

Минутой раньше он был готов соблазнить ее прямо на полу в порыве необузданной страсти. Теперь он отступил, и было уже поздно прикидываться, что она отвергает его потому, что обожает Дерека. Он полностью владел собой, и ей лишь оставалось сказать насколько можно хладнокровнее:

— Я этого и ожидала!

На самом деле вовсе не ожидала. Молли не ожидала ничего, что могло случиться с ней, и когда добралась до своей темной комнаты, то вытянулась на кровати и стала ждать, какие эмоции теперь обрушатся на нее.

В основном это был гнев. Ее раздражало, как Грег с ней обходился — раньше и сейчас. И еще больше она злилась на себя, потому что если бы он пошел дальше, когда она застонала, то не встретил бы никакого сопротивления. Завтра они, возможно, поговорят насчет Дерека, но сегодня она бы позволила Грегу заниматься с ней любовью — правда, это не любовь. И хотя разум предупреждал ее не быть дурой, каждая клеточка тела жаждала его.

Утром у нее будет похмелье. Не от шампанского, а от черной депрессии, ранящей смертельно…

Утром она сказала себе: нечего удивляться тому, что произошло. Грегори Уилфилд не первый мужчина, пытавшийся подчинить ее себе, но первый, которому это, кажется, удалось. Теперь она жаждала мести. И вообще, надо начинать все сначала, иначе навсегда останешься покоренной.

Когда она вошла в кухню, Дороти с приходящей прислугой Бесси принялись расспрашивать ее насчет прошлого вечера.

— Мистер Уилфилд в кабинете, — сказала Дороти, когда расспросы закончились. — Он просил вас зайти, как только спуститесь.

Молли не удивилась. Обычно Грегори уходил на работу раньше, но сегодня задержался, видимо, чтобы продолжить вчерашний разговор. Она постучала в дверь кабинета.

— Войдите!

Он работал, на столе были разложены бумаги — время у него не проходило впустую. Увидев Молли, мило улыбнулся.

— Заходите, садитесь, — сказал он. — После вчерашнего, вероятно, надо бы поговорить о Дереке.

Молли села, внимательно приглядываясь к Грегори. Красив, строг, элегантен, руки на столе, белоснежные манжеты высовываются из рукавов темного пиджака. На лице ни малейшего проблеска эмоций. Помолчав, он спросил:

— Чего вы хотите от жизни, Молли?

Это был ключевой вопрос для нее самой. Еще вчера он занимал ее в первую очередь, а сейчас… Она пожала плечами.

— Ничего необычного. А что?

— Хотите в шоу-бизнес? Я мог бы вам помочь наладить контакты.

— Не такие, как у Коннэли?

— Нет, не такие.

Без раздеваний, подразумевал он. Работа модели вынудила бы ее уехать отсюда, а с глаз долой — из сердца вон. И можно будет не беспокоиться о Дереке. Молли улыбнулась.

— Это очень заманчиво, но я никогда не хотела быть моделью, а для актрисы у меня нет школы.

— Тогда сколько вы хотите?

Это было не большее оскорбление, чем ранее. Этот тип считает, что может откупиться от нее, покорить своим обаянием или прельстить деньгами, и она непринужденно сказала:

— Вы хотите потратить деньги, чтобы помешать Дереку, как вы считаете, валять дурака?

Грегори ответил с циничной улыбкой:

— Он всегда был падок на хорошенькие мордашки, но сейчас впервые…

— Увлекся всерьез? — перебила Молли и увидела нахмуренные брови. — Для меня это лишь слова! — небрежно бросила она. — Кстати, а чьи деньги мы сейчас делим? Кто платит — вы или Мэри?

— Это имеет значение?

Никакого, подумала Молли, но ничего не сказала. Ей хотелось заставить Уилфилда попотеть, и она изобразила задумчивость:

— Я должна это обдумать!

— Обдумайте. А пока что держитесь от него подальше!

Когда Молли поднялась, чтобы выйти из комнаты, Грегори тоже встал, и упрекнуть его в невежливости было невозможно. И ей захотелось узнать, что он ответит на предложение назвать свою цену. Интересно, сколько же она стоит?..

Сегодня ей нечего болтаться в доме Уилфилда. Услышав, что его машина уехала, она вышла во двор через парадную дверь. На подъездной дороге ей встретился садовник Нейл.

— Привет, — выдавил он улыбку. — На прогулку?

— На добрую, долгую прогулку, — ответила она, и мужчина задумчиво уставился ей вслед, потому что только что видел, как отъезжал мистер Уилфилд, тоже выглядевший не слишком довольным начавшимся днем.

Молли прошла пешком шесть миль до дома подруги, получив пару предложений подвезти, но отвергнув их. Ей надо было убить время, чтобы прийти к Пат не с раннего утра, а в часы, более подходящие для визита.