– Спасибо, Морган, – сказала она, сумев сохранить невозмутимое выражение лица. Морган так же озорно, как это делал Тристан, улыбнулся ей, и она почувствовала, что ее смущение начало таять.

– Думаю, ты произведешь на свет чудное прибавление к нашему семейству, – в глазах его сверкнул веселый огонек. – Мне очень приятно сознавать, что, оказавшись теперь в твоих умелых… м – м-м… руках, наследственная передача нашего родового титула гарантирована. Полон надежд стать любящим дядюшкой уже в следующем году.

От продолжения поддразнивания Каролину спасло появление леди Огден, которая отказалась от вина, и, отлично устроившись в палисандровом креслице у камина, просидела там, пока Перкинз не объявил, что кушать подано. Морган инстинктивно предложил руку леди Огден прежде, чем сообразил, что и Алису кто-то должен проводить к столу. Он обернулся к Алисе, чтобы предложить ей вторую свою руку, но опоздал: она уже выходила из столовой, тихо совещаясь о чем-то с Перкинзом.

При рассаживании возникли некоторые недоразумения. Морган предложил Тристану и Каролине занять традиционные места хозяина и хозяйки на противоположных торцах огромного стола красного дерева, а он при этом сел бы, где ему заблагорассудится. У Тристана оказались иные представления. Он усадил сначала леди Огден и Каролину, затем уютно устроился между ними и, довольный, улыбнулся Моргану. Герцогу ничего не оставалось, как сесть во главе стола, и Алиса быстренько уселась на свободный стул слева от него.

Перкинз и Нед подали черепаховый суп. Каролина все время мило болтала, став центром застольной беседы, и после фрикасе из телятины и морковного пудинга Алиса уже знала, что леди Огден – вдова, что муж ее погиб в начале прошлого года в одном из боев на Пиренейском полуострове, что служил он в одном с Тристаном полку, поэтому Каролина и Тристан познакомились, что Тристан вышел в отставку после тяжелого ранения в том же бою, в котором отдал свою жизнь лорд Огден.

Каролина умело направляла разговор в желанное русло, и в течение того времени, когда подавались ростбиф, жареная баранина, пастернак в сливочном масле и отварной картофель с мятным соусом, Алиса получила некоторое представление о беспутной жизни лондонского высшего общества. Нескончаемый вихрь балов, вечеринок, посиделок и чаепитий; игорные клубы, бои боксеров-профессионалов, театр и опера, цирк и Воксхолл-Гарденз – эта страна чудес околдовала Алису.

За обедом Алиса почти не говорила, изучая своих сотрапезников. Леди Огден держалась с большим достоинством, герцог тоже, хотя и выглядел веселым и довольным. Оказавшись в центре всеобщего внимания, Каролина блаженно парила в своей стихии, хотя она частенько, как заметила Алиса, поглядывала на Тристана. Он тоже не мог глаз от нее оторвать. «Он любит ее, – поняла потрясенная Алиса. Она воочию видела их страсть, но тем не менее приятно поразилась их взаимному чувству. – Брак по любви – большая редкость в высшем свете. Тристан с Каролиной – счастливое исключение».

Потом перешли к сплетням, и стало ясно, что Каролиной и до сих пор очарованы некоторые мужчины. Первым она упомянула джентльмена по имени Джордж Брамэл,[4] которого называла просто «Франт».

– Какое мне дело до того, что у Франта испортились отношения с регентом! – дерзко проговорила она. – По-моему, Франт совершенно очарователен. Он постоянно стремится к изысканному совершенству, и вы не можете отрицать его подлинно утонченный вкус во всем. Его одежда, дом, мебель, библиотека – все восхитительно.

– Как и его причуды, – отозвался герцог на ее пылкое перечисление достоинств Брамэла. – Говорят, он свое белье стирать отсылает за двадцать миль от Лондона, потому что якобы только там это делают удовлетворительно; обувь он моет шампанским, а перчатки ему шьют три мастера.

– Да, Морган, он оригинал, – вступилась Каролина за Франта.

– Генри Коупа, моя дорогая, тоже считают оригинальным, – засмеявшись, сказал Тристан. – А называют его «лешим», потому что он, как дикарь из леса, весь в зеленом: одежда – зеленая, жилье – зеленое, все вещи у него зеленые, и ест он, говорят, только зеленые овощи и зеленые фрукты.

– Как странно, – вставила Алиса.

– Два придурковатых фата, – недовольно вымолвила леди Огден.

– Честное слово, Присцилла, ты говоришь так о любом мужчине, кроме герцога Веллингтона, – заметила Каролина.

– Артур Уэлсли,[5] быть может, и не романтик, Каролина, но он гений и самая большая надежда всей нашей страны в деле разгрома корсиканского чудовища и его маршалов, – запальчиво заявила леди Огден.

– А я отдаю предпочтение настоящему романтику, – сказала добродушно Каролина, дотронувшись до руки Тристана. – Такому, как мой дорогой Трис или милый лорд Байрон. Его поэзия – сущая магия!

– А я не знал, Трис, что в такие дни ты пишешь стихи, – манерно растягивая слова, насмешливо проговорил Морган.

– Ты же слышал критическую оценку Каролины, – хохотнул Тристан, – «сущая магия».

– Ах, ты! – Каролина нацелилась в Тристана вилкой. – Я не единственная женщина в Лондоне, кто считает лорда Байрона восхитительным. Говоря, даже одна замужняя дама ведет себя ужасно неблагоразумно из-за Байрона. Их всюду видят вместе, и с поздних вечеринок она всегда уезжает в его карете.

– Бедный лорд Мелбурн,[6] – посочувствовала леди Огден. – Как скверно, когда нельзя удержать собственную жену!

– Тот, кто позволяет такой импульсивной женщине, как Каролина Лэм, свободно разъезжать по Лондону, заслуживает позора, который она навлекает на него, – презрительно хмыкнул герцог.

– Но у нее прелестные ножки, – съязвил Тристан. – На той неделе я видел ее на балу у леди Холленд. Она не была приглашена, поэтому явилась в своем излюбленном маскарадном костюме пажа.

– Тристан! – укорила его леди Огден. – Хватит уже о физических особенностях и внешности Каролины Лэм! Сомневаюсь, что это подходящая тема для нашей беседы за обеденным столом, – и она взглянула на герцога, ища у него поддержки.

– Расскажи нам, Трис, о последних новостях из министерства обороны, – мягко попросил Морган.

Тристан согласно кивнул и принялся пересказывать последние военные сводки. Алисе показалось, что это умиротворило леди Огден. Она слушала внимательно и расслабилась. Алиса подумала, что, слушая сводки боевых действий, она как бы становится ближе к своему погибшему мужу.

Джентльмены не задержались ради портвейна, а присоединились к дамам, и все перешли в переднюю гостиную. Тристан убедил леди Огден поиграть на фортепьяно, а сам с Каролиной уютно устроился рядом, на канапе.

Алиса отступила в дальний угол комнаты к мягкому креслу, надеясь посидеть там, не обременяя никого своим присутствием, и, извинившись, уйти сразу, как только почувствует, что это удобно. Едва она села, тут же сбоку от нее материализовался Морган, волочивший за собою палисандровое кресло явно для того, чтобы расположиться в нем рядом с Алисой.

– Вы что-то совсем притихли за обедом, мисс Каррингтон, – сказал герцог.

– Разве?

– Надеюсь, наша болтовня о Лондоне не очень вам надоела.

– Напротив, ваша светлость, – ответила Алиса, – я многое почерпнула из нее. И поняла, как мало я знаю об обществе.

– Теперь желаете узнать больше? И, вероятно, из личного опыта?

Она отрицательно покачала головой.

– Я очень давно усвоила, что бесполезно желать то, что никогда не сбудется, – ответила она без обиняков.

– Неужто удовольствуетесь тем, что проведете всю оставшуюся жизнь в затворничестве, в вашем маленьком коттеджике? Забавно, но я-то думал, что у вас натура посильней, – попробовал спровоцировать ее Морган.

И она не подвела: зеленые очи так полыхнули, что Морган сразу же узрел всплеск затаенной силы духа.

– Никакого «коттеджика» не будет, ваша светлость. Как только все будет улажено, поеду в Корнуолл, – сообщила она ледяным тоном.