Командир 10-й стрелковой дивизии генерал-майор И. И. Фадеев вспоминал: «19 июня 1941 года, до начала военных действий, было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева о приведении частей дивизии в боевую готовность. Во исполнение этого приказа все части дивизии были немедленно ночью выведены в свои районы обороны, заняли деревоземляные огневые точки и огневые позиции артиллерии. После этого командиры полков, батальонов, рот на местности проверяли и уточняли боевые задачи согласно ранее разработанному приказу и плану боевых действий дивизии, доводили их до командиров взводов и отделений». Однако при рекордной, даже по меркам армий прикрытия, 80-километровой полосе 10-й стрелковой дивизии эти меры не могли обеспечить устойчивой обороны.
48-я стрелковая дивизия выступила из Риги в 23.00 17 июня. Она должна была полностью сосредоточиться у границы к 23 июня. Однако это было изначально слабое соединение. По состоянию на 21 июня 48-я стрелковая дивизия насчитывала всего 5155 человек. Она содержалась в сокращенном штате мирного времени. Выйти в полном составе на назначенные позиции 48-я сд уже не успела.
По другую сторону границы, напротив, все было готово к вторжению. Одной из тайн 22 июня 1941 г. является попавший за день до начала боевых действий в плен немецкий мотоциклист. В ЖБД 3-й танковой группы «Командир XXXIX AK докладывает, что связной мотоциклист 51-го полка реактивных минометов (германского) пересек границу в 5 км севернее Пунска и был взят в плен».[28] Советские данные об этом инциденте отсутствуют. Собственно, подобное пересечение границы не было исключением, прецеденты имелись. Связной, однако, мог перевозить секретные документы и вообще располагать сведениями о грядущем наступлении. Возможно, его успели допросить и доложить в Москву по телефону, что стало еще одним толчком к принятию решений. Возможно, мотоциклиста просто оставили под замком и на следующий день он был освобожден наступающими частями вермахта или погиб от немецких снарядов или бомб в охваченной пламенем заставе.
Однако подобные инциденты уже не могли остановить военную машину Третьего рейха. К 2.00 22 июня развертывание на исходных позициях было завершено.
Тем временем признаки готовящегося вторжения становились все более очевидными. Последней каплей стали сообщения перебежчиков с немецкой стороны. В итоге в войска из Москвы был направлен документ, оставшийся в истории как Директива № 1. В нем говорилось:
«Военным советам ЛВО, ПрибОВО,
апОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару
Военно-Морского Флота.
1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенко. Жуков.
21.6.41 г.».
С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 московского времени 22 июня 1941 года.
Мастера «блицкрига»: 4-я танковая группа
В 3.05 утра 1941 г. берлинского времени по всей границе между СССР и Германией загрохотала артиллерийская подготовка. Артиллерийская группировка вермахта в Прибалтике не поражает ни количественно, ни качественно. Тем не менее для громкого и убийственного «концерта» орудий было предостаточно. В журнале боевых действий (ЖБД) 1-й танковой дивизии появляется запись: «Небо дрожит от разрывов. Под прикрытием массированного артиллерийского огня батальоны начинают атаку». В истории соединения этот момент описан так: «еще до того, как в 3.45 огонь внезапно умолк, штурмовые группы саперов и стрелков уже ползли к границе. Прижимаясь вплотную к земле, они отодвинули в сторону первые заграждения. Вскоре полетели ручные гранаты, загремели связанные и сосредоточенные заряды. Предрассветные сумерки снова наполнились вспышками от палящего оружия всех калибров».[29] Война Германии против Советского Союза началась.
Нет ничего удивительного в том, что столь же ярким и запоминающимся первый день войны стал для солдат и командиров Красной Армии. Приближение войны чувствовали, к ней готовились. В тот первый день еще никто не знал, что впереди ждут тяжелые поражения, отступление до Москвы, Ленинграда и даже Волги. В журнале боевых действий 8-й армии начало войны описано живо, даже поэтично: «В 4.20 оперативный дежурный майор Андрющенко вбежал в блиндаж оперативного отдела и взволнованным голосом объявил: «на всей границе немцы начали артиллерийскую подготовку». Одновременно с этим начальник штаба 8 армии генерал-майор Ларионов разговаривал по телефону с к-ром 11 ск генерал-майором Шумиловым; последний докладывал, что немцы усиленно обстреливают Таурогген, частям приказано выдвинуться в свои районы. Артподготовка началась ровно в 4.00».[30]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
