- Развяжите этого человека, - распорядился Жак. - Я покупаю его.
У Морена даже челюсть отвисла.
- Вы покупаете его? - выкрикнул он тоном, из которого следовало, что губернатор явно не в своем уме. - Его? Но ведь именно он затеял бунт! Человек, который рискнет его купить, будет жить, как на пороховой бочке! В этого негра просто дьявол вселился!
- Я же сказал - я его покупаю, - процедил дю Парке. - Прикажите развязать его и передать мне.
Хотя и не понимая ни единого слова из разговора губернатора с капитаном, негр тем не менее догадался, что по поводу его предстоящего наказания возникли какие-то разногласия. После того как его отвязали от мачты, он снова скрестил на груди руки и смотрел перед собой с холодным и презрительным выражением. Дю Парке поневоле проникся уважением к храброму невольнику.
- Закуйте его как следует, - велел капитан. - И убедитесь, чтобы кандалы и цепи были достаточно прочными - эта здоровая скотина не должна причинить неприятностей господину губернатору.
Матросы извлекли откуда-то тяжелые цепи и начали подступаться к могучему невольнику, но Жак жестом остановил их. Он подошел вплотную к негру, вынул из-за пояса пистолет и сначала направил его ствол на бочку, а потом прижал дуло к груди чернокожего. Решив, что раб должен догадаться, что означает этот жест, дю Парке снова заткнул пистолет за кожаный пояс.
- Оставьте его, - приказал он. - Думаю, он и сам уже смекнул, что при первом же подозрительном движении получит пулю в сердце. - Губернатор повернулся к Морену, который осуждающе качал головой и вообще всем своим видом выказывал неодобрение. - Мне по-прежнему нужны еще четыре раба. Если внизу остались приличные негры, не изрезанные на куски, пришлите их ко мне. Я расплачусь с вами после того, как осмотрю их.
Дю Парке зашагал к трапу, сопровождаемый по пятам огромным негром, который шагал, гордо подняв голову и не обращая внимания на истекающие кровью запястья. Губернатор кивком приказал невольнику спуститься первым, и тот, ни секунды не колеблясь, проворно соскользнул в поджидавший челн. Жак спустился следом. Усадив темнокожего гиганта между собой и гребцом, чтобы не упускать его из вида, Жак велел лодочнику грести к берегу.
Когда они добрались до пристани и высадились, вокруг губернатора мигом собралась толпа. Люди каким-то образом догадались, что на борту "Лузансея" что-то случилось, хотя невольничий корабль стоял на якоре слишком далеко от берега и разглядеть, что творилось на корабле, было невозможно. Дю Парке, не отвечая на сыпавшиеся градом вопросы, отмахивался и пробивался вперед, подталкивая перед собой невольника. Дойдя до конца пристани, он жестом показал гиганту, что они направляются к форту.
Дозорные заметили приближение губернатора и, когда дю Парке с рабом поравнялись с караульной будкой, навстречу вышли солдаты. Дю Парке поручил одному из них отвести негра к Ле Форту, чтобы тот обучил его тому дикому жаргону, на котором чернокожие общались с хозяевами.
Губернатор уже собрался было повернуться и идти в свои апартаменты, когда заметил, что в его сторону направляется господин де Сент-Андре. Дю Парке без секундного колебания зашагал навстречу главному интенданту.
По мере приближения друг к другу оба ускоряли шаг. Господин де Сент-Андре не имел никаких оснований любить молодого губернатора. Более того, он до сих пор точил на того зуб за уготованную встречу - надо же, умчался куда-то, даже не дождавшись, пока причалит корабль! Совершенно возмутило Сент-Андре и оскорбительно равнодушное отношение к прибывшим офицеров форта; он даже подозревал, что и здесь не обошлось без происков дю Парке. Жак, со своей стороны, не мог простить главному интенданту брака с Марией.
Подойдя поближе, вельможи обменялись поклонами, если можно так назвать едва заметные кивки, почти с вызовом. Первым заговорил де Сент-Андре, поздоровавшись с губернатором и приподняв над париком шляпу с огромными полями, разукрашенную пышными перьями и яркими лентами.
- Добрый день, сударь, - ответил дю Парке, в свою очередь приподнимая шляпу, куда более скромную, чем кичливый головной убор Сент-Андре.
- Хорошо, что я вас встретил, - произнес Сент-Андре. - Жаль, что нам не довелось увидеться раньше, потому что я привез не только важные известия, но и весьма ответственные поручения от Американской островной компании.
- Я был бы только счастлив встретить вас, сударь, - нагло соврал Жак. - К сожалению, сложившиеся обстоятельства лишили меня этого удовольствия и мне пришлось поставить интересы колонии выше правил приличия. Я был уверен, что вас примут, как подобает. Надеюсь, все прошло благополучно и вам не на что пожаловаться?
- Больше всего я хотел встретиться с вами лично, - ответил де Сент-Андре, уклоняясь от прямого ответа на вопрос Жака. - Вы и только вы могли помочь мне справиться со многими трудностями, которые неизбежно возникают всякий раз, когда человек впервые попадает в незнакомую страну... Однако, сударь, - добавил он, усмехнувшись, - мне удалось разрешить их самому. Если все пройдет благополучно, то скоро вы будете избавлены от моего столь назойливого присутствия здесь, в форте.
- Мне вовсе не кажется, что ваше присутствие можно назвать назойливым.
- Вчера я целый день разъезжал на лошади по провинции и мне посчастливилось присмотреть подходящую резиденцию, где мы с госпожой де Сент-Андре можем спокойно проживать в удалении от города, не опасаясь приставаний и похабных взглядов солдатни гарнизона.
Жак был застигнут врасплох.
- Вы нашли дом? - растерянно спросил он.
С самодовольной улыбкой главный интендант ответил:
- Думаю, господин губернатор, что на вашем острове от вас ничего нельзя утаить. Так вот, подъезжая к Морне-Ружу, я оказался во владениях одного из колонистов, господина Драсле, который, узнав, кто я такой, любезно согласился продать мне свой дом и плантации.
- Понимаю! - с чувством произнес Жак. - Драсле принадлежит к тем поселенцам, которые зарабатывали на жизнь, выращивая сахарный тростник и продавая сахар. Теперь, после того, как руководство Компании запретило торговать сахаром всем, кроме господина Трезеля, ему, как и многим другим грозит неминуемое разорение.
- Мне ничего об этом не известно, - сварливо ответил Сент-Андре. Однако факт остается фактом - Драсле даже не возразил, когда я предложил ему продать мне свой дом и землю в обмен на концессию, которую я легко устрою ему на острове Мари-Галант. Мне достаточно только послать запрос маркизу де Белилю, и сделка будет надлежащим образом утверждена и оформлена.
- Я очень рад за вас, - произнес дю Парке. - Вы сказали, что привезли мне какие-то поручения от Компании?
- Совершенно верно, - ответил главный интендант. - Кстати говоря, оно касается и человека, которого вы упомянули, господина Трезеля. Компания, похоже, обеспокоена тем, насколько соблюдается предоставленная ему монополия. Кажется, я не ошибусь, если скажу, что на ближайшие шесть лет он и только он имеет исключительное право выращивать сахарный тростник, взамен на то, что будет отдавать одну десятую часть дохода Компании.
Главный интендант уже собрался было продолжить, когда дю Парке самым бесцеремонным образом прервал его:
- Сударь, я занимался этим вопросом с того самого дня, как прибыл на Мартинику, так что, заверяю вас, я вполне с ним знаком. Более того, я прилагал все силы и средства, чтобы попытаться убедить Компанию разорвать контракт с этим человеком. Трезель ни за что на свете не выполнит своих обязательств. Но самое страшное не это - его монополия неизбежно приведет к разорению других плантаторов, а ведь среди них много людей, прекрасно знающих свое дело. Они были вынуждены вырубить весь сахарный тростник и переключиться на производство табака и индиго. Теперь на Мартинике выращивают столько табака, что он стоит дешевле, чем придорожная трава. Что же касается индиго, то его можно купить куда дешевле на других островах, принадлежащих французской короне, где условия для производства краски лучше, чем здесь. На Мартинике даже нет необходимого оборудования, которое стоит весьма дорого.
