Жорж. Не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в серьезности нашего визита, мой мальчик, — мне кажется, нет.

Леони. Он просто хочет разрядить атмосферу.

Мишель. Я сейчас зареву.

Ивонна. Полно, Мишель, полно. Просто Жорж взволнован, очень взволнован. Именно в такие минуты и ощущаешь себя по-настоящему отцом, матерью, сыном, и к подобным событиям не относишься легкомысленно.

Леони. Лучше все же не становиться в позу условных отцов и матерей лишь потому, что обстоятельства вышли из рамок условности. По-моему, Мишель держит себя с большим достоинством и очень мило. Пойди приведи твою девушку.

Ивонна (сквозь зубы). Вот разве что — девушку.

Мишель (у лестницы). Дело идет о моей жизни. Последний раз прошу помочь Мадлен, не окатывать ее сразу ледяной водой.

Ивонна. Мы вовсе не за этим пришли.

Мишель. Софи, дорогая! Папа, Лео! Ради бога, не сердитесь на меня. Я сейчас сплошной комок нервов.

Леони. Никто на тебя не сердится. Все мы донельзя смущены, все пытаемся принимать независимые позы. Это быстро слетит. Ну, беги скорее!

Мишель. Бегу! (Поднимается по лестнице.)

Ивонна, Леони, Жорж.

Ивонна (Жоржу). У тебя вид, словно ты болен, хуже моего.

Жорж. Садитесь, дети мои. Я постою за спиной у Ивонны.

Немая сцена.

Ивонна, Леони, Жорж, Мадлен, Мишель.

Мишель (Спускается спиной к публике). Улыбайтесь! (Открывает Мадлен.)

Та спускается, еще никого не видя.

Мадлен (внизу лестницы). Сударыня…

Ивонна встает, подходит к ней. Жорж стоит один, крайний справа.

Мишель. Это мама…

Короткая пауза.

Ивонна. Вы прелестны, мадемуазель. Но сколько же вам лет?! Вас можно принять за девочку.

Мадлен. Мне двадцать пять лет. Вот вы, сударыня!.. (Увидела Жоржа. Голос ее срывается. Бросается к нему.) Боже мой, извините меня. Кто вас впустил? (Растерянная, поворачивается к женщинам.) Этот господин…

Мишель (подходит к ней, смеясь). Этот господин мой папа, и я сам впустил его вместе с мамой. А ты уже подумала, что сам черт пробрался в дом. Папа, я тебе представляю Мадлен. Поздоровайтесь.

Мадлен (отступая). Это твой отец?!

Мишель. Ты как все. Никто никогда не верит, что папа действительно мой отец. Он так молодо выглядит, когда мы гуляем вместе, нас принимают за приятелей.

Леони. Представь меня.

Мишель. Я уже сам не знаю, что делаю. Мадлен… (Берет ее за руку.) Тебе холодно… Что с тобой? Пощупай ее руку, Лео!

Леони (берет руку Мадлен). У нее ледяные руки! (К Мадлен.) Неужели мы такие страшные?

Мишель. Поздоровайся с Лео.

Мадлен (еле слышно). Мадам…

Леони. Старая дева, всего лишь старая дева, которую вы очень скоро перестанете стесняться.

Мишель. Вся семья в сборе. Видишь, не так уж это страшно.

Мадлен опускается на диван.

Мишель. Тебе плохо?

Мадлен. Нет, Мишель, нет.

Ивонна. Сидите, сидите.

Мадлен хочет подняться.

Мадлен. Не пускай ее, Лео. Мишель хочет нам показать, как хорошо вы перестроили чердак.

Мишель. Но…

Ивонна. Мы с Лео следуем за тобой.

Жорж (порывается идти). Я мог бы…

Ивонна. Останься.

Мишель. У нас в термосе горячий чай. Есть три чашки, сахар и сгущенное молоко! Мы умеем принимать.

Ивонна начинает подниматься по лестнице. Леони идет за ней. Мишель, поцеловав Мадлен в плечо, собирается следовать за ними.

Мадлен (вскочив). Ты меня оставляешь одну?

Мишель. Не одну, с папой.

Мадлен. Но ведь это невозможно. Не бросай меня одну. Послушай, Мишель…

Ивонна. Мишель!

Мадлен. Мадам… я пойду с вами. Я должна накрыть на стол.

Ивонна. Мы все сделаем сами. Мишель нам поможет. Мне интересно, уцелеют ли после этого оставшиеся три чашки?

Мишель. Их было шесть. Я разбил только три!

Жорж (со своего места). Останьтесь, мадемуазель. Я обещал Мишелю поговорить с вами. И моей жене, человеку куда более нервному, чем я, тоже обещал, что поговорю с вами с глазу на глаз. Хотя Мишель и считает, что я молодо выгляжу, по сравнению с вами я старик. Вам, право же, нечего опасаться.

Ивонна (сверху лестницы, на которую начинают подниматься Леони и Мишель). Скорее кончайте ваш разговор и зовите нас.

Мадлен. Одну минутку, мадам. Может быть, ваша сестра могла бы остаться. Присутствие женщины…

Ивонна. Дитя мое, дайте нам напиться чаю. Я считаю, что есть вещи, которыми женщинам заниматься просто смешно. К тому же все слышали, что Мишель сказал вам о своем отце! С вами будет говорить друг Мишеля… очень добрый и очень покладистый. Гораздо более покладистый, чем я.

Мишель. Они не хотят нам зла, Мадлен, наоборот. Покори папу. Только не вздумайте сбежать вместе! Хочешь, я принесу тебе чаю?

Леони. Она напьется чаю потом. (Подталкивает Ивонну.)

Обе исчезают.

Мишель. Заставь ее улыбнуться, папа. Не шалите, ведите себя чинно. Будьте паиньки. (Посылает воздушный поцелуй и, уходя, хлопает невидимой зрителю дверью.)

Жорж, Мадлен.

Жорж. Ну вот!

Мадлен. Это чудовищно.

Жорж. Вот именно. Чудовищно. Не-ве-ро-ятно, но это так. Это даже в своем роде шедевр. Вот именно. (Подходит к библиотеке, похлопывая по корешкам книг.) Все эти господа, писавшие гениальные произведения, создавали их из так их же вот чудовищных историй. Потому эти книги и увлекают нас. Но есть все-таки между нами разница. Я не трагедийный герой. Я герой комедийный. Положения подобного рода очень нравятся, очень развлекают. Так уж повелось. Слепой своим видом исторгает слезы, но глухой вызывает смех. Моя роль вызывает смех. Сама подумай! Обманутый мужчина — это уже смешно, мужчина моего возраста, которого обманывают с юношей, это еще смешней. Но если человеку изменяют с его собственным сыном, рождается хохот! Это шедевр хохота, фарс, отличнейший фарс, всем фарсам фарс! Если бы не случалось подобных положений, не было бы пьес. Мы же классические герои! Тебе это не льстит? На твоем месте я был бы горд!

Мадлен. Жорж…

Жорж. Впрочем, я хвастаюсь. Это скорее Лабиш: Лянглюме. (В сторону.) О небо! Мой сын! (Громко.) Добрый день, мадемуазель Гортензия! (В ярости.) О черт!

Мадлен. Мы не на сцене.

Жорж. Очень жаль. Будь мы на сцене, страдания мои были бы воображаемыми, а интрига могла бы заинтересовать зрителя… (Указывая на лестницу.) Из мастерской они не могут нас слышать?

Мадлен. Ты… Вы же знает, что нет.

Жорж. Ты мне говоришь «вы»?

Мадлен. Я не могу больше называть нас на «ты». Простите меня.

Жорж. Как хочешь. А я еще спрашиваю, могут ли они нас услышать оттуда? Первые два раза, что к тебе приходила сестра, ты запирала меня наверху. Это Мишель приходил?