сильно ударяется, мучительно прикусив язык, пока его сотовый телефон вылетает из руки. Как он

поднимет себя, снова появляется мама, стоя прямо перед ним. На этот раз она пихает его сильнее с

оставшихся ступенек на кафельный пол кухни. Теперь будучи в шоке, он ничего не делает, чтобы

предотвратить своё падение.

Я зажмурила глаза, задаваясь вопросом, почему вижу это, почему это внезапно стала частью. Но

ужас от видения исчезает, когда знакомая эйфория наполняет меня. Постепенно, череп Лиама

срастается вместе и повреждение его мозга отступает. Вскоре, я могу чувствовать, что он

двигается. Он пытается сидеть.

— Лиам? — говорит Лукас, придвинувшись ближе и взяв его за руку.

Как только энергия рассеивается, я помогаю Лиаму встать и отступаю, чтобы Лукас мог подойти к

нему. Лиам уставился на своего брата в замешательстве.

— Она столкнула меня с лестницы, — шепчет он, словно не может поверить в это. Лукас

притягивает брата в объятия, и его тело начинает дрожать. Я осознаю, что он плачет. Они оба.

Наблюдая за ними, я, наконец, понимаю мучение, которое Лукас скрывает от всех. Я знаю это

холодное выражение, которое он носит словно броню, и горячий нрав, что вспыхивает в нём,

является плодами суматохи, с которым он жил так долго. А также знаю, что не смогу уйти отсюда в

этот вечер, оставляя их в аду, созданным моей бабушкой.

Я отворачиваюсь от них, снимая босоножки, и спокойно возвращаюсь в переднюю часть дома.

Затем беззвучно поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Поднявшись наверх, останавливаюсь и

вслушиваюсь. В слабоосвещённом холле по обе стороны от меня, полагаю, находятся две спальни.

Только в одной дверной проем не залит темнотой. Та дверь приоткрыта, позволяя свету

проливаться. Я медленно подхожу к ней, мои босые ноги тонут в плюшевом ковре. Пока я

приближаюсь к комнате, с правой стороны от меня появляется вторая лестница, что уводит в

кухню. Лестничный пролёт в середине уходит вниз, как и в моём видении. Я не вижу Лукаса и

Лиама у подножия лестницы, но могу слышать Лукаса, шепчущего извинения брату. Он приносит

извинения за отъезд и что оставил его наедине с ней сегодня вечером.

Я прохожу мимо лестницы и теперь стою перед открытой дверью. Она там. Я чувствую ее там и

могу почувствовать что-то еще, доносящееся из комнаты: беспорядок, темноту, безнадежность. Я

подняла руку и медленно открыла дверь. Теперь я вижу спальню. На полу опрокинутая тумбочка и

разбросанные коробочки от пилюль. На кровати сидит мама Лукаса, отвернувшись от меня. Ее

плечи выдвинуты вперед, а спина выгнута, но её сгорбленное тело до сих пор кажется маленьким.

Ее волосы, того же самого каштанового цвета как у Лукаса и его брата, дико торчат вокруг ее

головы, в то время как остальные спутаны сзади.

Я проскальзываю в комнату, обходя кровать, желая стоять перед ней, чтобы видеть её лицо. Когда

её профиль входит в поле зрения, я вижу ту же самую женщину из своего видения. Ее кожа

бледная, а глаза сосредоточены на стене перед собой.

Энергетическое скопление во мне знакомо. Даже при том, что у мамы Лукаса нет телесных

повреждений, она больна, и моё тело узнает об этом. Тем же самым путем оно узнало о болезни

моей бабушки. Знаю, что могу помочь ей. Я уверена в этом, поэтому подхожу к ней поближе. Она

не переводит взгляд или признает моё присутствие, и вскоре я стою прямо перед ней. Ее тусклые

голубые глаза смотрят сквозь меня, когда я кладу свои руки на её щеки. При таком контакте

нарастает энергия. Я наблюдаю за её лицом, когда ее глаза внезапно полностью открываются и

находят меня, стоящую перед ней. Я улыбаюсь, а она удивлённо моргает. Я концентрируюсь на

перемещение энергии между нами, когда ее руки дернулись, отодвигая меня, тем самым заставив

меня споткнуться и прервать нашу связь. Прежде чем я смогу понять ее намерение, она уже

находится на ногах и снова толкает меня с удивительной силой. На мгновение я шатаюсь, прежде

чем шмякнуться на свой зад. Затем она на мне. Она садится на меня, когда её пальцы сомкнулись

на моей шеи, одновременно заваливая на пол, и сжимает моё горло. Мой воздух мгновенно

перекрывается. Я пытаюсь сесть, но не могу сдвинуть ее с места. Я согнула ноги и пытаюсь

колотить коленями по её спине, но это не останавливает её. Я начинаю паниковать, бесполезно

отталкивая её, в попытке как-то спихнуть с себя.

Я не могу кричать. Кажется, даже не могу издать хоть какой-либо звук вообще. Даже если бы и

могла, то последнее, чего я хочу, чтобы Лукас нашёл нас в таком положении. В попытке помочь

ему, я сделала только хуже. Мой взор начинает размываться пятнами по краям, и я закрываю глаза, не в силах смотреть, как она убивает меня. Мышцы перестают слушаться меня, а борьба

становится большим, с чем я могу справиться. Слезы потекли по моему лицу.

Но потом я чувствую что-то, глухую вибрацию, и мои глаза открываются. Энергия возвращается.

Пока её руки на моей шеи, у нас снова есть контакт. Я поднимаю тяжелые руки и тянусь к ней, зная, что у меня мало времени. Я сомкнула пальцы вокруг ее запястий, опять концентрируясь на

перемещении энергии. Могу чувствовать, как начинаю дрожать. В любом случае моя сила

возводится, в то время, как тело слабеет. Я вжимаюсь в пол, вдавливая энергию в неё со всей

силой, что ещё осталась, дрожа от напряжения. Я знаю, её тело поглощение её, впитывая в себя.

Чувствую, как она забирает у меня. Я выдаиваю из себя энергию до последней капли и вливаю в

неё. Через мгновение мне кажется, что её хватка ослабевает. И думаю, что слышу, как испуганный

голос Лукаса произносит моё имя, в то время как руки его мамы отпускают моё горло, и все

чернеет.

— Ты намного сильнее, чем была я, — говорит моя мама.

Мы сидим на диване в нашей квартире. Я опустила взгляд и удивлена видеть, что одета в своё

выпускное платье.

— Что происходит? — я спрашиваю ее. Я замечаю, что она выглядит лучше, более здоровой, чем я помню.

— Я не смогла бы исцелить эту женщину. Не так, как ты.

— Какую женщину? — спрашиваю я, наклоняясь вперед, — Маму Лукаса? Я исцелила её?

— Ты исцелила. И почти убила себя в процессе.

Я перевела свой взгляд на своё платье, а затем снова на неё.

— Ты решила не оставаться на мелководье, — размышляет она, — Теперь ты обязана научиться

плавать. Но ты должна быть осторожна, Райли. Все хотят частичку тебя. Ты должна быть

умной.

Я осматриваю квартиру.

— Почему я здесь? Как мы можем сидеть здесь и говорить об этом? Я мертва? — спрашиваю

я.

Она улыбается мне.

— Нет, несмотря на твоё безрассудное поведение, ты не мертва. Ты предназначена для великих

дел. Тебе нужно быть более осторожной. Не позволяй людям использовать тебя в своих

собственных целях, — говорит она, игнорируя мой вопрос.

Я издаю смешок.

— Пожалуйста, скажи мне, что происходит? Я сплю?

Ее улыбка становится печальной.

— Ты никогда не слушаешь меня.

Моё замешательство быстро укрепляется в гнев.

— Это не правда. Я всегда слушала тебя и никогда не лгала тебе, — я изучаю её бледно-голубые

глаза, расширяющиеся от моего обвинения. — Почему не ты не сказала, что у меня есть

брат? — требую я, мое тело внезапно задрожало от ярости, — Почему не сказала мне, что у

тебя был муж и сын в Форт Аптон? Ты лгала, когда сказала, что у нас не было никакой иной

семьи.

Она сложила руки на коленях и смотрит на них.

— Я покинула Форт Аптон, чтобы спасти себя и солгала об этом, чтобы уберечь тебя, — ее