телепат. Я не сделала ничего плохого. Разве нет? Это правда, что я стараюсь проигнорировать

чувство соблазна к нему, но Лукас не знает об этом. Или знает? Даже если знает, что он ожидает от

меня? Я не собираюсь бросаться на него. Если он заинтересован во мне, он должен поговорить со

мной. На самом деле нет, он не должен, потому что я не готова это услышать. Я не смогу

контролировать свои эмоции, если я позволю себе связываться с ним. Просто когда я стою рядом с

ним, мой пульс превращается в онку. Я не могу себе представить, что будет, если я поцелую его.

Мои щеки начинают краснеть, а мои ладони начинают потеть, просто думая об этом. Никаких

сомнений, позволяя себе с ним связываться, будет глупо с моей стороны. Что, черт возьми, Майлз

сказал про Лукаса в конце концов? Что имел в виду Майлз, когда он сказал что Лукас прошел через

многое? Я думаю, о нем слишком много. Тем не менее, я практически ничего не знаю о нем.

Я слишком сконцентрирована на этом. Мне нужно успокоиться и очистить голову, чтобы я

смогла держать свои эмоции под контролем. Внезапно я извиняюсь и быстро выхожу из столовой, нарочно не глядя на обычный стол Майлза и Лукаса.

На сегодняшним уроке искусств, наша концессия состоит в использовании пастели на

бумаге, чтобы интерпретировать то, как мы чувствуем. Рядом со мной, Грейди, мускулистый

парень, который никогда не говорил ни слова в классе, приклеил две палки с фигурами людей, которые похоже занимаются сексом. У него немного жуткая улыбка на лице, когда он смотрит на

свое творение. Девушка рядом со мной нарисовала пляж. Я вытащила черный мел и начала

окрашивать всю бумагу в солидном плюсе. Я сделала его менее чем за пять минут, и я провожу

остальную часть урока, смотря на часы. Когда учитель начинает собирать наши листы, она

слишком поражена картиной Грейди, чтобы поинтересоваться моей.

Мне удается остыть, поскольку день тянется. Но незначительная стычка с Келли угрожает

вывести меня из равновесия.

- Так, теперь Чад, - она насмехается, когда встречает меня в коридоре. - Ты действительно не

стоишь на месте.

Я не потрудилась отрицать это. Я ничего не отвечаю, тихонько надеясь, что Майлз не

распространил этот слух.

Когда в конце уроков, я освобождаю свой шкафчик от книг, Лукас появляется около меня. Он

не поздоровался. Просто стоит там и ждет меня, на его лицо одета холодная маска. Я сжимаю зубы

и решаю, что Майлз понятия не имеет, что говорит. Я застегиваю свой рюкзак и автоматически

направляюсь в сторону задней лестницы.

- Я припарковался впереди,- говорит Лукас, указывая на парадную лестницу, которую я

избегаю.

Я киваю и оборачиваюсь. Лукас находится позади меня, я быстро спускаюсь по лестнице,

стараясь не вступать в контакт с другими учениками, которые спускаются с нами. Я, наконец, останавливаюсь и жду, когда стою на тротуаре перед автостоянкой.

- Ты спешишь? - спрашивает Лукас, глядя на меня, как мне кажется с презрением.

- Нет, - отвечаю я, стараясь не показаться запыхавшись.

Он идет впереди меня, к своей машине.

- Я подумал, что мы съездим в парк, - говорит он, не глядя на меня. - Там автостоянка,

которая, как правило, пуста, и есть некоторые частные дороги, которыми мы можем пользоваться.

Теперь он тот, который идет впереди, не утруждая себя, чтобы посмотреть, иду ли я за ним.

Он просто говорит.

- Если сейчас не подходящее время, мы можем отменить урок, - предлагаю я, так как он

кажется менее взволнованным сделать это.

Он резко останавливается и оборачивается ко мне.

- Ты хочешь отменить?

Я подаюсь назад, пораженной его реакцией.

- Нет. Просто по видимому, ты не очень рад сделать это. Если ты передумал, это не

проблема. Просто скажи мне вместо того, чтобы вести себя как кретин.

К моему удивлению его взгляд начинает смягчаться. Он кивает.

- Ты права. Извини. Я в поганом настроении, и я расплескиваю это на тебе. Я все еще хочу

сделать это, если ты тоже этого хочешь.

Я кратко иследываю то что он сказал, тогда я подумала о Майлзе, говорящем мне, что Лукас

прошол через многое и решаю дать ему передохнуть. Наконец, я просто киваю, он открывает

пассажирскую дверь для меня.

- Мне жаль что назвала тебя кретином, - говорю ему, когда мы начинаем двигаться.

Он ухмыляется мне.

- Конечно, тебе жаль, - после нескольких тихих минут он спрашивает. - Ты волнуешься из-за

твоего первого урока по вождению?

- Это не совсем мой первый урок, - говорю я застенчиво.

Он поворачивается, поднимая свои брови.

- В одной приемной семье, в которой жила парень любил автомобили. Он брал их на прокат,

чтобы покататься. Я часто с ним ездила, иногда он разрешал мне водить.

Его глаза становятся круглыми. Он начал смеется.

- Я не ожидал, что ты скажешь это.

Я пожимаю плечами, удивленная его реакцией.

- И снова мое изменчивое прошлое.

Он улыбается, и я должна отвести взгляд, прежде чем я начну хотеть еще увидеть эту улыбку

направленную в мою сторону.

- Почему ты в поганом настроении? - спрашиваю я, смотря на вид из окна.

Он вздыхает, задерживая мои любопытные глаза. Его пальцы открыты прежде, чем

закрываются на руле.

- Я смирюсь с этим и буду честным с тобой, - говорит он.

Мои брови выгибаются вверх.

- Хорошооо...

Он смотрит на дорогу, прежде чем сказать:

- Чад Бликер не достаточно хорош для тебя. Он обращается с девчонками по-свински. Ты

заслуживаешь кого-то лучше, чем он.

Я опустилась на свое место и качаю головой. Эта школа невероятна.

- Я не заинтересована в Чаде Бликере.

Он смотрит на меня.

- Нет?

- Я искала его сегодня утром, чтобы задать ему один вопрос, и кажется, он неправильно все

понял. Он думает, что я хочу, встречаться с ним или вроде того.

- Вроде того, - отмечает Лукас сухо. - Имеет ли это какое-то дело с тем, что ты захотела

поговорить с басистом тем вечером?

- Да.

- Если я спрошу тебя еще раз, то у меня будет шанс, что ты мне расскажешь?

Пока я обдумываю свой ответ, поднимаюсь, чтобы поднять волосы с моей шеи. Внутри

машины Лукаса вдруг стало жарко и тесно.

- Я знаю, что ты был дома у Майлза, когда он узнал, что перееду сюда. Но я не знаю, что ты

услышал о моем прошлом, - начинаю я.

Глаза Лукаса путешествуют по моей открытой шее, к моему лицу, а затем обратно на дорогу.

- Я знаю, у твоей мамы были некоторые… - он делает паузу, - проблемы. Так что, ты провела

большую часть в приемных семьях, ты там росла. Я знаю, что она умерла, перед тем как ты

переехала сюда.

Я качаю головой с сожалением.

- Хлоя поставила моей истории рейтинг или ты это сделал?

- Думаю, это я, - одна сторона улыбка становится сочувственной.

- Это оно, - говорит он, показывая на кирпичное здание с большой парковкой, у которой

небольшое количество автомобилей. После того как он припарковал свой грузовик, по-прежнему

сидя там, и посмотрел на меня. - Мне очень жаль твою маму.

Говорит он тихо. Его голос такой искренний, я вдруг чувствую что разревусь. Я делаю

глубокий вдох, стараясь не плакать перед ним.

- Спасибо, - отвечаю я спокойно. Я все еще не знаю, что именно сказала им Хлоя в тот день, и мне не хочется рассказывать ему больше, чем он знает. Несмотря на маленький голосок в моей

голове, который предупреждает меня ничего не говорить, я делаю это. - Я узнала басиста. Просто, прежде чем я прилетела сюда, я увидела его в Сан-Диего, разговаривая с кем-то перед нашим

домом. Я хотела бы узнать, что он там делал. Вот и все.

Я пожимаю плечами, делая вид, что это не беспокоит меня так сильно, как на самом деле.

Он морщит лоб.

- Басист «Изоляции»? Ты уверена, что это был он?