"А жаль!"

___________________________________________________________________________

[3] - Герострат - Ох и ловким же парнем был (на ходу, кхе-кхе, подмётки рвал!) этот грек из г.Эфес (М.Азия)!!! В 356 году до н.э. он сжёг с целью прославиться храм Артемиды Эфесской (одно из 7-ми чудес света) и тем самым добился своей цели: его имя прошло сквозь тысячелетия, оно известно во всём мире и будет оставаться таковым до скончания веков. Не дурак он был, согласитесь. Ах, Вам жалко, что был уничтожен такой клёвый храм! Вы плачете! Ну что же Вы так, малыш-малышка! Поверьте мне на слово, что по-любому не дожил бы до наших дней этот храм, был бы разрушен или землетрясением, или племенами варваров, или же самим ВРЕМЕНЕМ. Герострат всего-навсего ускорил процесс разрушения, ОПЕРЕДИЛ ВРЕМЯ - только и всего! Зато теперь мы знаем, что жил когда-то на свете сей неглупый чувак и завидуем ему: кто о нас-то вспомнит не через 2 тысячи, а хотя бы через сотню лет???

[4] - Обычно над буквой "Е" ставят две точки, однако же, ежели вам неймётся, то можете ставить и больше - автор не против.

___________________________________________________________________

Между тем ИСКУСИТЕЛЬ, зарывшись лицом в упругие, раздутые как футбольные мячи, трепетные девичьи груди, беспрестанно бухтел свою лебединую песню. Потапыч же, не будь дурак, старательно навострил уши, отлавливая каждый звук, несущийся из пространства. "Голубушка! Уточка моя ненаглядная! Зазнобушка!" - скороговоркой бубнил ИСКУСИТЕЛЬ. - "Заинька! Песенка моя недопетая!"

"Гы-ы-ы!"

Поёрзав-поворочавшись на предмете своего обожания, ИСКУСИТЕЛЬ, по-бабьи всхлипнув от переполнявшей его до краёв чувственности, прокаркал-прохрипел, ласкательно обращаясь по имени к той, что растворилась в нём сейчас без остатка как соль в супе, или же как пластмасса в ацетоне: "Пелагеюшка!!!"

"Ага-а-а!!! Пелагеюшка-а-а!!!

Вот оно - ТО! Наконец-то! Гы-ы-ы!"

Да!!! Это ОНО!!! Демоническое, фатальное для нашего рассказа, ИМЯ было ПРОИЗНЕСЕНО!!!! Достигнув ушей стоящего поблизости Потапыча, имя это внедрилось в его сознание, прочно осев в кладовых его цепкой памяти. Первая информационная ласточка, угодившая в искусно расставленные Потапычем силки!!! И хотя он не мог обозреть черты лица той, чьё имя перестало быть тайной, - пышная шевелюра девицы лошадиной гривой разметалась повсюду, скрывая от взгляда её интерфейс, - тем не менее, он сразу смекнул о ком речь. Да, это был реальный, несомненный успех проводимого Потапычем мероприятия! Внутренне Потапыч уже ликовал, щедро, не скупясь, осыпая себя лаврами триумфатора: ещё бы, только-только взялся за гуж, а уж полдела содеяно!

"Висеть тебе, Потапыч, на Доске Почёта, как пить дать - висеть! А могёт быть, ещё и премию дадут, да и к отпуску, глядишь, пару дён добавят, - чем чёрт не шутит!" - пронеслось в разгорячённой голове нашего удачливого рекогносцировщика, однако же, будучи человеком рассудительным, не склонным долго, впустую, предаваться эйфории, он тут же дал себе строжайщий окорот: "А ну-ка стой, Потапыч, стой! Охолони! Полдела - это мишура, обманка! Тут надоть до конца идти! Всерьёз! Без шуток!"

Желание узнать, кто тот пресветлый муж, что завладел НА ДИЗЕЛЕ девицей, - в родном депо!!! в 20-м веке!!! позорище какое!!! - было так велико, что, побудив Потапыча к действию, толкнуло его вперёд, на абордаж. Он сделал шаг, ещё один, ещё - и стал настолько близко к месту, где балом правил грех, что - только руку протяни - тотчас коснёшься обжигающе-жарких, истекающих потом тел.

"Ну вот и всё... пипець... сейчас узнаем кто ты есть таков, дундук", - мелькнула мысль в мозгу и, осторожно, без нажима, притронувшись рукою к обросшей рыжей шерстью ягодице, Потапыч аккуратно, со тщанием, поскрёб её указательным пальцем, сопроводив сей скребок общепринятым в нашей любимой стране обращением:

- Товарищ!..

Обладатель ягодицы, что по сю пору безумолчно бубнил (бу-бу ... бу-бу-бу; бу-бу ... бу-бу-бу), обволакивая партнёршу, как паук, искусно сотканной из полных нежности и ласки слов паутиной, заметно вдрогнул, затих и ЗАТАИЛСЯ, ещё глубже, чем прежде, зарывшись головою промеж девичьих грудей, в сей миг похожих на раздутые до невозможности, готовые вот-вот лопнуть, мыльные пузыри.

"Э, не-е-е-т... Шалишь, браток! Удумал в прятки поиграть... Со мной!!! Не на того напал, голубчик!!!" - Потапыч вновь поскрёб, теперь уже сильнее, и даже ущипнул слегка и снова обратился:

- Эй, товарищ! К вам пришли, товарищ!!!

В ответ - ни слова! Тишина... Могильное молчание...

"Вот стервец!!! Хитрющий, чёрт!!! Ну прям орешек - не раскусишь!!! Не взять-то гада на испуг! Не взять! Силён! Ну что ж, и мы не лыком шиты - давай-ка подойдём к нему с другого боку, словчим чуток..." - Потапыч улыбнулся и, шлёпнув задницу своей тяжёлою ручищей, - так шлёпают, бывает, нашкодившего сорванца, - заискивающим тоном, в надежде, что теперь уж точно извлечёт лицо хозяина сей задницы на божий свет, спросил:

- Я ить чего, товарищ... У вас курнуть не будет папироски, ась? Курнуть бы мне чего... Извёлся ить без курева я, братец...

И тут... О, Боже!!! Отринув грудь девицы, хозяин задницы поднялся и повернул своё ЛИЦО!!! Потапыч ахнул - пред ним стоял не кто иной как... - "узнал!!! эх, лучше бы не знать!!!" - и, растерявшись, прошептал:

- Я... извиняюсь... мне бы... закурить...

- Пшёл вон, каналья!!! - хозяин задницы пудовым кулаком в пятак Потапычу вломился - хрясь!!! - Скотина, мать твою!!! - и снова - хрясь!!! - а и ещё разок, с прикряком - хрясь!!! - и на закуску - хрясь!!! Удары сыпались как град. Потапыч, ошалев, мотался в стороны, как груша у боксёра, и лишь поскуливал, бедняга...

"Вау-у-у! Ай-яй-яй!"

Его спасло лишь то, что, подустав, умаявшись, хозяин задницы на время сбавил обороты, удары стали реже и, не преминув воспользоваться в самый раз приспевшей к нему на выручку причудой переменчивой Фортуны, Потапыч тут же задал дёру: руки в ноги - и бежать! Пулей вылетев из машинного отделения, проскочив сквозь тамбур, он сиганул с ДУРНОГО ТЕПЛОВОЗА на тёплую, приветливо встретившую его, прогретую осенним солнцем землю, и как ошпаренный - только пятки засверкали! - помчался к дежурному (есть такой в депо) врачу, заполошно выкрикивая имя, женское имя - мягкое, нежное, загадочное.

- Пелагея!!! - кричал Потапыч, бухая в землю облегающими ноги прохорями, - Пелагеюшка!!! - Временами он спотыкался, падал, тяжело ударяясь всем туловищем о твердь земную, торопливо подымался и бежал дальше, оглашая окрестное пространство воем, плачем и стенаниями. Ворвавшись, наконец, к дежурному врачу, он чуть до смерти не перепугал добрую женщину своим ужасТным видом: там, где у всякого порядочного гражданина положено быть лицу, располагалась синяя (сплошной синяк!) задница и только ресницы, помаргивающие на щёлочках распухших, заплывших от кровоподтёков глаз, отнюдь не красноречиво, а скорее робко, свидетельствовали, что это вовсе и не задница, а всё ж таки лицо - лицо отчаянного, разудалого молодца, слесаря 7-го разряда, известного деповскому люду под славным именем Потапыч!!!