Защитник показал свою мощь. Похолодел воздух, зазвенел морозом, заставив легко
одетых по случаю теплой весенней погоды сельчан поежиться. Побелели холодные
глаза Паситы, и вдруг с неба упали острые, как ножи, осколки льда. Те, кто находился
ближе, вскрикнули и отскочили с обмороженными руками и лицами. Но и на этом не
остановился Защитник. Покраснели глаза его, мороз сменился жаром, и на ладонях
вспыхнуло пламя. С дрожью Кира вспомнила огненный шар, который взорвался
почти у самых её ног, опалив подол праздничного сарафана. Жители, как один,
рухнули ниц, хором моля о пощаде, но под тяжелым взглядом постепенно смолкли.
В повисшей над площадью тишине взбешенный собачий лай показался
особенно резким. Волчок даже не лаял – он низко булькал, брызгая слюной. Скалил по-
волчьи длинные клыки. Тяжелая цепь звенела, будка сотрясалась от мощных рывков.
– Усмирите тварь! – рявкнул Пасита и один из его прислужников направился к
собаке, на ходу вытягивая из ножен широкий палаш.
– Волчок! – дёрнулась было Кира, но Анасташа стальной хваткой ухватила за
запястье.
Пес прыгнул.
Свистнула сталь.
Раздался короткий взвизг. Тяжелое тело с глухим звуком упало на землю.
Вокруг медленно расплывалась лужа крови.
Солнце клонилось к горизонту, когда избитого Микора привязали за руки к
двум столбам. Их только что вкопали смурные мужики, понукаемые бойцами
Паситы тут же – на площади – прямо перед домом Защитника. Людям был наказ:
оставаться и смотреть.
Кира, широко открытыми глазами смотрела на небывалое и рыдала в кулак, под
свист гуляющей по спине друга плети.
«Фьють!» – последний удар разрезал воздух, и все, наконец, закончилось.
Пасита покосился на труп собаки и процедил ни к кому конкретно не обращаясь:
– Убрать падаль! – он развернулся и взошёл на крыльцо. Брезгливо окинув
взглядом избу, отворил дверь и вошёл внутрь. Приказ можно было понимать двояко и
мужики, робея и косясь на Защитниковых прислужников, бочком-бочком подобрались
к столбам. Осмелев, срезали ремни, удерживающие руки Микора. Парень застонал,
когда его в полусознательном состоянии, уложили лицом вниз на носилки. Прикрыв
кровящую перепаханную спину чистой тряпицей, чтобы лишняя грязь не попала, бабка
Матрена, сокрушаясь, засеменила рядом. Убедившись, что никто их останавливать не
собирается, потащили бедолагу к знахарке в избу.
Кира было направилась с ними следом, но Анасташа снова придержала её за
руку, незаметно увлекла в задние ряды, так чтобы спины деревенских прикрыли их от
высокомерных сальных взглядов, которые пришлые, покончив с заботами, принялись
бросать на местных девок.
– И куда собралась? – ругалась она в вполголоса. – Матрена и без тебя сдюжит.
Нечего вокруг толчею создавать, только внимание к себе привлечешь, глупая! Да идем
же! – тащила она одуревшею Киру, перед глазами которой снова и снова свистела
плеть, затмив в памяти даже взрыв огненного шара. – Идем, нечего больше тут делать.
Встретили ужо Защитничка! – она не сдержалась и сплюнула на землю. – Чует моя
душа, это только начало...
Истошный визг раздался, когда Анасташа с дочерью уже сворачивали за угол
дома, стоящего на перекрестке Большой и Новой улиц. Обернувшись, Кира увидела, как
сопроводители Защитника подхватили под руки яростно сопротивляющуюся Глафиру и,
приподняв над землей, с гоготом потащили в избу. Та сучила ногами и пыталась
вырваться, но её жалкие попытки вызывали у мучителей только смех. Отец девушки,
дядька Прохан, не то обнимал, не то удерживал рыдающую Апраксию. Отсюда было
видно лишь его напряженную спину.
Защитник Пасита, расслабленно опершись на перила, наблюдал за
происходящим с довольной улыбкой. Кира внутренне возмутилась: «Да как только он
может?!». Будто что-то почувствовав, Защитник поднял голову и, на мгновение
охотнице показалось, что он смотрит прямо в её сторону, но тот, хвала богине, тут же
потерял интерес к беглянкам, которые без позволения покинули площадь. Впрочем они
уже не были одиноки. Остальные тоже стали потихоньку разбредаться по избам,
ускоряя шаг по мере удаления от площади.
Вскоре только ветер сиротливо трепал края белой, расшитой узорами по краю,
скатерти на длинном столе, накрытом у дома. Праздник закончился тризной.
***
Пасита открыл глаза и сладко потянулся. Накануне он пил мало, и теперь в
мозгах было на редкость ясно. Медовуха не лезла в горло, но и без того хватило
впечатлений. Вчера славно развлеклись, показали этим мужланам, что такое настоящий
Защитник.
Спустив ноги на дощатый пол, он, как был нагой, проследовал к окошку.
Снаружи пахнуло травами и навозом. Светлое небо обещало погожий солнечный денек.
Вдоль дороги, квохча, бродили во множестве куры, они что-то клевали, разгребая
лапами землю. Среди них, горделиво задрав гребень, князем выступал зеленохвостый
красавец-кочет. Пасита хмыкнул: «А ничего тут девки оказались». Он успел рассмотреть
в толпе деревенщин несколько ладных фигурок, которые не могли скрыть нелепые
одежки.
Пасита обернулся. С постели на него боязливо таращились бездонные черные
глаза. А девчонка оказалась на редкость бойкой. Как там её зовут? Глафира? Все
говорила, что нельзя без клятвы. Дура! Отбивалась, что есть мочи, руками и ногами. Тем
интереснее было её сломать. Когда же она обмякла безвольной куклой, от его далеко
не нежных ласк, перестала кричать и драться, лишь дергалась в такт жестоким ударам,
глядя в потолок, он почти испытал разочарование. Но потом девчонка неожиданно для
обоих достигла вершины. Искреннее удивление, отразившееся в её глазах, вернуло
осмысленность взору, что позабавило и раззадорило. Глупая даже не понимала, что
творится с её телом. Похоже про это никто ей не удосужился рассказать, вот она и
решила, что Киалана ниспослала ей особую миссию.
Защитник невольно улыбнулся. Девка зарделась и сильнее натянула одеяло на
нос. Он медленно приблизился, чувствуя, как восстает плоть от предвкушения. Вырвал
из рук и бросил на землю мнимую преграду. Оставляя синяки на белых икрах, за ноги
подтащил к себе, разворачивая задом. На миг залюбовался открывшейся картиной.
Затем намотал на кулак часть растрепанных черных волос, что попалась в руку. Дернул
на себя, заставив девчонку с тихим всхлипом прогнуться.
Через четверть часа, Пасита натянул штаны и рубаху. Отворил дверь в сени.
– Пошла отсюда! – девчонка затряслась всем телом, захлюпала носом глотая
слёзы, заозиралась в поисках одежды. – Живее! – рявкнул он. Глафира, как ужаленная,
сорвалась и выскочила наружу. Как была – нагишом. Защитник, не торопясь,
направился следом.
Во дворе, притулив голову промеж обглоданных костей и чарок с недопитой
медовухой, громко храпел Харила. Следом обнаружился и Мордан, он вышел из
нужника, завязывая тесемки на штанах, и легким кивком поприветствовал Паситу.
– Уроды, – едва слышно прошипел Пасита брезгливо морщась.
Эх, если бы у него был выбор. Двоюродные братья тин Шноббер единственные,
кто согласился отправиться с ним в эту ссылку. Остальные отказались от сомнительной
чести, предпочитая остаться в столице, чем следовать с опальным Защитником в дыру
на краю света, и Пасита не мог их в этом винить. Он и сам бы поступил так же с любым,
кто оказался на его месте. А эти идиоты, похоже, просто не сообразили, что
направляются не в очередную увеселительную прогулку.
Пасита подошёл к накрытому столу, окинул его взглядом.
