– Спасибо тебе, – вытерла я слезы.

– Я завтра подъеду. Поговорим.

– Идет. Буду ждать.

А утро началось с визита милорда Милфорда, главы контрразведки империи и лучшего друга Ричарда.

– Миледи, – склонился он передо мной. Получилось выразительно. Презрение исполнено было на редкость удачно. Куда там молодому графу Троубрижду – совсем другой класс исполнения. Да и герцогу Борнмуту было далеко до Милфорда. Прежде всего потому, что начальник контрразведки был искренен в своем негодовании.

– Милорд, – насмешливо ответила я и чуть ему поклонилась. – Чем обязана?

– Приказ императора.

– Какого рода?

– Его величество обратил внимание, что вы, миледи, совсем не умеете использовать силу тех артефактов, что на вас надеты. И он распорядился вас научить. И для этих целей выбрал меня.

Голос милорда Милфорда звенел. Наверное, он был польщен той степенью доверия, что продемонстрировал ему император.

Я же… скривилась. Видимо, именно так и проявляется чувство юмора у венценосных особ? Негодующего друга Ричарда он ко мне заслал зачем?

Между тем Милфорд огляделся и спросил – ядовито так:

– Честно говоря, я в растерянности, встретив вас здесь, а не во дворце. Что же вас привело в свой мир? Его величество уже отослали?

Что тут скажешь… Я посмотрела внимательно на милорда. И вдруг поняла, зачем Фредерик отправил ко мне именно его. Император хотел, чтобы начальник контрразведки понял, что мы Ричарда не предавали. А самому беседовать с милордом Милфордом… И не по чину императору оправдываться. Да и не факт, что друг Ричарда ему поверит. Император как маг сильнее. Значит, прочитать, правду он говорит или нет, Милфорд не сможет. А – как я выяснила на примере Ричарда – если сильный маг не может понять для себя однозначно, правду ему говорят или нет, то он считает априори, что ему лгут.

– Что же вы молчите, миледи? – презрения в голосе милорда прибавилось. – Солгать вы мне не можете, я вашу ложь распознаю… А правду сказать стыдно?

Мои родители и Феликс, хоть и не знали имперского – а все пассажи были исполнены именно на этом языке – напряглись. Что уж говорить о сыне.

– Паша, не смей. – Краем глаза я увидела, как он поднимается. Выражение его лица было точно такое, как у Рэма, когда тот решал, что мою честь надо защищать. Срочно. – Милорд Милфорд. Нам надо поговорить.

– О чем же, миледи, нам разговаривать?

– О том, что вы задолжали мне извинения за ваши экзерсисы, – отрезала я. – Паша, принеси мне кошелек из саквояжа, я прогуляюсь до магазинчика. Милорд составит мне компанию.

Сын недовольно дернулся, но пошел выполнять приказ.

– Его величество распорядился вам передать. – Милфорд кинул на обеденный стол пухлый конверт.

– Благодарю, милорд, – холодно отозвалась я – достал уже, право слово.

– Служу империи, – рявкнул он, вытягиваясь по стойке смирно.

Я одарила его злобным взглядом и отправилась смотреть, что же передал император.

Документы на поместье – вот невозможно упрямый! Фредерик Тигверд! Теперь я графиня… Вот кто его просил! Пластиковая карточка – это уже из нашего мира. Слов нет – одна ругань. Вот за кого он меня принимает! Документы на Феликса Журавлева – моего приемного сына. Это спасибо. Листок с моей биографией за эти месяцы, где я там была? Во Вьетнаме? Преподавала в университете города Ханоя? Где же еще могла понадобиться преподавательница по истории России. Ладно, и на этом спасибо. Загранпаспорта – мой и Паши. Документы о съеме квартиры, даже фотографии. Красота!

А это что?.. В отдельном конверте находился листок бумаги, исписанный крупным, резким почерком.

Я читала письмо и ловила на себе неприязненные взгляды милорда Милфорда.

– Что с вами случилось, милорд? – обратилась я к нему. – Вы с утра какой-то нервный…

– Это недостойно меня, носить вам любовные записки от… императора! – зарычал он. – Это унизительно!!

– Доченька, а ты уверена, что тебе стоит оставаться с этим… господином наедине? – осторожно спросила мама.

Я оглядела милорда Милфорда. Высокий, широкоплечий, черноволосый. Дышащий негодованием и презрением… Карие глаза так и полыхают. Однако до алого пламени – как у Ричарда – далеко…

– Что же вы, милорд? – насмешливо посмотрела я на него. – Ответьте, пожалуйста, моей маме. Вы же прекрасно знаете русский.

– Миледи со мной в полной безопасности, – звенящим голосом ответил начальник контрразведки по-русски.

– Вот вчерашние имперцы мне странными не показались. И опасными. А что касается вас, молодой человек… – недоверчиво протянула мама.

– Пойдемте, милорд, – решила я проявить милосердие и спасти Милфорда от мамы. А то она может призвать папу – совсем нехорошо будет…

Мы неспешно пошли по нашей улочке между высокими заборами. Шли и молчали. Так и дошли до магазинчика. Я зашла, купила яблочный сок и сигареты. Вышли, я закурила.

Начальник контрразведки смотрел на это действо, вытаращив глаза. Даже гнев ушел – осталось дикое изумление.

– Вы лучший друг Ричарда, – развернулась я к милорду Милфорду и уставилась ему прямо в глаза. Мне показалось или где-то на дне зрачка плескалась синева?

– Так точно, миледи.

– Вы не друг мне – я это поняла… Но нам придется общаться какое-то время. И я не хочу намеков, издевательств и прочих проявлений вашего отношения ко мне. Особенно в присутствии моих родных. Поэтому говорю прямо, а вы слушайте. Я не любовница императора Тигверда. Между нами нет связи сейчас. И не было в прошлом. Я любила Ричарда. И была ему верна.

В молчании я докурила. Открыла сок.

– Надеюсь, вы не станете утверждать, что я вам солгала.

Он все еще молчал. Потом сказал, как-то странно запинаясь:

– Неправдой является лишь то, что вы употребили слово «любила»… Вы и сейчас любите Рэ…

Что я могла ему ответить, только прошипеть в ответ:

– Я работаю над этом вопросом.

Он покачал головой. А я спросила:

– Еще есть какие-то вопросы, милорд?

– Тогда… – Милфорд выглядел опешившим. – Не понимаю. Как получилось с Ричардом?

– Я и сама не понимаю. Знаю только, что он перестал чувствовать, где правда, где ложь. А поверить мне на слово не смог. Ему тут же доложили, что я ему лгала, и предоставили доказательства. В том числе моей неверности. И участия в этом… действе его отца.

– Но… Вы же переехали во дворец, когда свадьба расстроилась. Зачем, если вы не…

– Ричард выгнал меня из дома, и на меня тут же было совершено покушение, я попала в магическую метель. Его величество вытащил меня из пространственного кармана, потом не дал умереть. А Паша звал. Вдвоем они меня спасли.

– Что? Все это время при дворе… Когда его величество был с вами…

– Я была при смерти.

– Простите, – склонил он голову. – Я был не прав.

– Есть такое…

Снова повисло молчание.

– Кстати, я не думал, что вы курите, – сказал вдруг Милфорд.

– Я и не курила. Лет уж десять как.

– Что же вас подвигло?

– «Дым сигареты навевает что-то – одна затяжка – веселее думы…»[1] – промурлыкала я.

– Миледи, зачем?

– Обещала, – буркнула я. – Ричарду, когда мы расставались.

– С ума сойти…

– Забейте, – ответила я ему фразой Паши. Я, конечно, ругаюсь на сына за его выражения, но иногда молодежный жаргон незаменим.