– Проблема деградации, как я понимаю, стоит особенно остро? – иронично заметил дядя.

– Ай, да с вами разве деградируешь в свое удовольствие! – отмахнулся он. – Ни выпить, ни подраться.

Перешучиваясь в таком духе, они ушли в трюм, чтобы выгнать наружу гравилет с добычей и заняться сортировкой на свежем воздухе, держа в поле зрения меня и ближайшие подступы. Я же, опасливо озираясь, вооруженная не пострадавшим, к счастью, во вчерашнем столкновении сварочным аппаратом, отправилась доделывать заплатку. Очень надеялась, что летучая лошадь не вернется страшно мстить за нанесенное оскорбление и не приведет с собой друзей.

Сейчас, несколько успокоившись после вчерашнего стресса, я не так нервно реагировала на собственную встречу с мифическим существом. Это поначалу, от неожиданности испугалась, а сейчас уже была способна мыслить конструктивно. Мало ли, что это! Тот факт, что у него лошадиная кровь, совсем не означает, что это на самом деле лошадь. Может, это сложный робот с антигравитационной установкой внутри? Непонятно, кому и зачем могло понадобиться создавать подобное, но ничего невероятного в нем не было. Может, какой-нибудь чудак-богатей, ограбленный обитавшими здесь пиратами, использовал этого пегаса в качестве транспортного средства. Ну не хватало человеку сказки в жизни! Эта версия (со сложным роботом), кстати, объясняла и странное поведение пегаса, и его самостоятельность: при желании можно заложить любую программу. Это создание искусственного разума незаконно, а вот сделать искусственную зверушку можно, если у тебя куча денег. Впрочем, при наличии кучи денег, подозреваю, и запрет с разумом можно обойти.

Шли третьи местные сутки нашего пребывания на этой далекой планете. Вечерело. Я с чувством выполненного долга восседала прямо на грузовом трапе (точнее, одном из: всего шлюзов было четыре, и по необходимости корабль садился на нужный бок), любуясь пейзажем и наслаждаясь живой лесной тишиной.

Ремонт второго двигателя закончила буквально час назад и решила позволить себе передышку до завтрашнего дня. Настроение было приподнятым, потому что жизненно важные работы закончились и при необходимости мы вполне могли уже дать деру с этой гостеприимной планеты. Меня согревало чувство заслуженной гордости: если один из «факелов» задело едва-едва, то со вторым пришлось повозиться, но я в итоге все же справилась. Что называется, сдала экзамен в полевых условиях, дед Ефим мной гордился бы. Но при отсутствии старшего механика оставалось довольствоваться похвалами остальных членов экипажа.

Удирать мы пока не спешили, но и за пределы корабля старались не выходить, не говоря уже о том, чтобы углубляться в лес и заниматься поисками пропавшей экспедиции. Это не помощь терпящему бедствие кораблю в открытом космосе, это действия в условиях, в которых не ориентировался никто из нас. И с куда большей вероятностью мы не то что никому не помогли бы, но еще и сами пропали.

Василич с дядей вчера еще раз слетали на базу, чтобы снова связаться с Землей (наша «Выпь» опять показывала характер, а мне пока было не до нее), но там все шло без изменений, никто не возвращался и спрашивать с нас за пропажу профессора и ценного оборудования не спешил. Прихваченное второпях запасливыми мужчинами оборудование мы, кстати, вернули, несмотря на мою жадность: кое от чего особенно ценного я бы не отказалась. А всяческие расходные материалы решили экспроприировать. Вот когда прилетят компетентные органы, тогда и отчитаемся. Если им будет дело до нашей мелкой кражи.

Все-таки замечательное место – лес. Особенно когда живешь на корабле и не так уж часто видишь что-то, кроме его светло-серых стен. После долгих перелетов без высадок на такие вот тихие удаленные планеты в первый момент даже накатывает легкий приступ агорафобии. Правда, сейчас я была от этого избавлена: налюбовалась на Лауре, а здесь пространство оказалось значительно более закрытым из-за густоты леса.

В частом подлеске и днем загадочно шевелились бесформенные тени, а сейчас они еще уплотнились, и все казалось, что под каждым кустом сидит какой-то зверек и наблюдает за нами. Правда, страха не возникало, не чувствовалось никакой враждебности. Да и что с нами может случиться под прикрытием силового поля корабля? Мы, собственно, из-за него и сидели на трапе: от корпуса до границы защиты всего метра три.

Мы – это я и примкнувший в качестве охраны и компании Василич. Штурман что-то читал с бика (благо внешнее освещение для этого не требовалось), а я тихонько играла, периодически замолкая и вслушиваясь в лес. Из всего экипажа Рыков относился к моей музыке с наибольшей симпатией и с удовольствием пользовался возможностью послушать.

Перекличка каких-то зверьков или птиц – кто знает, к какому виду относятся местные обитатели, ни разу не подошедшие к нам на расстояние, достаточное для внимательного изучения, – неожиданно создавала ощущение домашнего уюта. Я не могла объяснить, как это связано, но общее впечатление от такого звукового фона возникало, как от мурлыканья кошки.

Уже опустились сумерки, когда среди подлеска вдруг мелькнул смутный силуэт существа, несколько более крупного, чем готовящиеся ко сну зверюшки, но явно значительно меньшего, чем давешний пегас. Я насторожилась, вглядываясь в полумрак. Показалось?

Силуэт мелькнул еще раз, уже ближе, зыбкий, яркой белизной выделяющийся на фоне окружающего мрака и даже как будто слегка мерцающий.

– Василич, – тихонько позвала я, – у меня галлюцинации или там в самом деле кто-то есть?

Мужчина, до сих пор лежавший на спине, закинув руки за голову, приподнялся и, сощурившись, вгляделся в сумерки.

– Где?

– Вон там сейчас было… ой! Оно сюда идет! – шепотом ахнула я, потому что силуэт приблизился еще и наконец стал вполне различим среди ветвей. – Это что, привидение?!

На киношно-мифический призрак существо походило сильнее всего. Человекообразная фигура в белом балахонистом одеянии плавно скользила среди ветвей, кажется совсем не тревожа листву. Выглядело в самом деле жутковато, и если бы я была одна, давно бы уже убежала внутрь корабля. Но сейчас я заразилась от Василича невозмутимостью и наблюдала за приближением непонятного существа почти спокойно, с опасливым любопытством.

– Баба, – через несколько секунд сообщил штурман, щурясь и вглядываясь в привидение. – Точно, баба! Борь, тут, похоже, кто-то из блудных ученых объявился. Ну или то, что их заблудило, – сообщил он по корабельной связи.

Ответа дяди я не слышала, но приказа срочно отступать не последовало. Или Василич его просто проигнорировал?

Фигура тем временем еще приблизилась, и уже я сама сумела различить то, что понял мужчина несколькими секундами ранее. Это действительно оказалась женщина (или что-то, на нее похожее), одетая в длинное белое платье, подол которого волочился по траве. Длинные светлые волосы волной спадали до талии. Или это все-таки какой-то платок?

Двигалась она размеренно, неторопливо и целенаправленно, и целью ее явно являлись мы. Даже несмотря на присутствие моральной поддержки в виде Василича, наблюдать за этим было чем дальше, тем жутче, и сгущающаяся темнота лишь усиливала впечатление. По спине пробежали мелкие мурашки, и я рефлекторно прижала к себе скрипку, зябко поежившись.

Умом я понимала, что мне ничего не грозит, я под защитой, совсем рядом есть еще и дядя Боря, который сейчас наверняка придет и во всем разберется. Но то умом, а где-то внутри шевелился иррациональный потусторонний страх. Белая фигура на черном фоне, надвигающаяся медленно и неотвратимо, как сама смерть, вызывала из подсознания какие-то совсем старые смутные образы, записанные туда в глубокой древности. И хотя явной угрозы от ночной гостьи не исходило, все равно стало здорово не по себе.

Она молча подошла совсем близко, остановилась у самой границы силового поля, выглядевшей как слегка мутноватая пленка мыльного пузыря, и, судя по движению головы, окинула взглядом корабль. У меня немного отлегло от сердца: преодолеть защиту незнакомка явно не могла.