В коротком слове "всё" звучало значение, которое тепло на моём лице превратило в тот же миг в жар. Всё? Он что имел в виду, говоря всё? Я посмотрела на него, вопросительно и смущённо одновременно. Тильман Шютц сделал мне только что непристойное предложение? Он ответил на мой взгляд спокойно, но с недвусмысленным подтверждением.

- Я, э, ну ... спасибо. Но нет. Лучше не надо. Я не хочу... твоя подружка ... и Колин ... я ... – Покраснев, я покончила с моим заиканием и уставилась демонстративно мимо него.

- Я думаю, что мудрее кому-то изменить, чем умереть, если это единственная возможность думать о чём-то другом, не так ли? - спросил Тильман тихо.

- Я женщина, - ответила я с жалким юмором висельника, хотя чувствовала себя в этот момент глупой, маленькой девчонкой и точно не как женщина. - При этом я могу очень хорошо думать о чём-то другом. - С Энди я делала так обстоятельно. С Колином скорее нет. А как это будет с Тильманом? Могла ли я себе это вообще представить? Я поймала себя на том, что мои глаза пытливо оглядывают его тело, и он начал ухмыляться. Небрежно он поднял угол своей футболки и обнажил часть живота. Он был гладким и мускулистым. Его светлая кожа светилась, как молоко. Да, я могла себе это представить и испугалась. Потому что не хотела чувствовать это.

- Забудь об этом,- сказала я приглушённо и немного неохотно. - Я не полезу в кровать с тем, кто не может меня терпеть. Должны быть и другие возможности.

- Для меня - да, - сказал Тильман уверенно и опустил футболку вниз. - Я только не знаю, получится ли это у тебя.

Его подозрения были обоснованными. Я уже начала паниковать, прежде чем стрелка часов дошла до двенадцати. Когда Тильман вышел из ванной, я сидела в пижаме - какая-то старая Пауля и слишком большая - на кровати и плакала, сердитая из-за моей неспособности спрятать мои мысли, и совершенно испуганная от мысли, что Пауль, возможно, не переживёт эту ночь. Прежде чем он заснул, он так сильно кашлял, что у меня самой появилось чувство, будто я страдаю от удушья.

Тильман сел напротив, на свою койку, и какое-то время наблюдал за тем, как я реву, пока я не почувствовала себя обязанной объяснить моё состояние. Но ничего не было, что можно было объяснять. Было только то, что нужно было решить.

- Я не оставлю Пауля одного, - всхлипнула я хрипло. - Я буду спать рядом с ним. Я не позволю умереть ему в одиночестве!

- Эли, это безумие! - И Тильман поднялся и встал, широко расставив, ноги перед дверью. В этот раз я вспомнила несколько техник каратэ и тут же испробовала их, но должна была в недоумение смотреть на то, как Тильман пинком и быстрым поворотом вывел меня из строя. Я лежала на полу, а он так выкрутил мою левую ногу, что я от боли чуть не задохнулась.

- Пять лет дзюдо, - объяснил он и коротко ухмыльнулся. - Ты не единственная, кто освоил боевые искусства. Кроме того, я сильнее.

- Пожалуйста, отпусти меня к нему. - У меня ещё была пара трюков в рукаве и, скорее всего, мне бы удалось вырваться. Но мне не хватало энергии, чтобы проверить это. - Пожалуйста, Тильман.

- Нет.

- Он мой брат - если я засну здесь, а Францёз подвергнет его жизнь опасности, тогда у меня вообще не будет шанса помочь ...

- У тебя его так же не будет, если будешь лежать рядом с ним. Или ты думаешь, что ты тогда не заснёшь? - спросил он.

- Да. Конечно, я тогда тоже засну, если Францёз ещё раньше не прочитает мои мысли и не убьёт меня. Но я уверена, что даже в глубоком сне замечу, когда сердце моего брата остановиться. Он мой брат, понимаешь? Нет, ты этого не понимаешь, у тебя нет ни братьев, ни сестёр, не так ли?

Тильман покачал головой, а его лицо застыло.

- Нет. Нет, у меня нет. Но мне всегда хотелось иметь сестру. Младшую сестру, - добавил он с ударением. Ладно, значит, младшая сестра. Я не могла служить заменой. Но решительный огонь в его глазах, который был так характерен для него, на несколько секунд смешался с тёмной, мягкой печалью. - Теперь у меня есть что-то вроде старшей сестры. Берёшь то, что дают, не так ли? - Он криво улыбнулся. - И я тоже не оставлю тебя одну, ясно?

- Не поступай так со мной, Тильман, - попросила я. - Я хочу к нему. Может быть, это даже удержит Францёза вдали от него. Ты же знаешь, людям нужно спать в группах ...

- Разве ты не замечаешь, что ты сейчас делаешь? Твои мысли вращаются исключительно вокруг него! Он, возможно, уже на пути сюда, может прочитать их. Эли, так не пойдёт!

- Но что мне тогда делать? - завыла я в отчаяние. - Мне нужно к Паулю!

- Тогда мы оба пойдём туда, - решил Тильман, и его зубы хищника щелкнули, когда он потянул меня с пола и взял под ручку. Он тоже был напряжён, и это напряжённость почти не уменьшилась, после того, как мы прокрались к крепко спящему Паулю и легли с правой и левой сторон от него.

- Это совершенно безумно, то, что мы здесь делаем, - прошептал Тильман. Он внутренне кипел. Наверное, он с удовольствием отлупил бы меня. - Мы преподносим ему себя на блюдечке. Чистая команда смертников.

Я придвинула своё ухо к груди Пауля и прислушалась к дыханию и сердцу. Оба были степенными и медленными, и тут же я снова отпрянула, потому что не хотела быть для него дополнительной нагрузкой. Теперь я знала, откуда происходило выражение "спит как мёртвый". В Пауле не было видно жизни. Он даже не вздрогнул, когда мы забрались к нему в кровать. Он и тогда не отреагировал, когда я убрала у него со лба волосы и поцеловала в щёку.

Но тонкая струя воздуха выходила из его носа. Снова и снова я подставляла туда пальцы, чтобы убедиться в том, что он ещё не уступил брату сна.

- Дай мне твою руку, - потребовал Тильман после нескольких минут. Я повиновалась и положила мою руку на грудь Пауля, чтобы Тильман мог взять её. Это была совершенно дикая картина, которая предстала передо мной, когда я посмотрела в его сторону. Он доверчиво положил свою голову на локоть Пауля. Тильман в объятьях Пауля. Но это была также картина, которую я никогда не смогу забыть. Она даже немного успокоила меня. Да, она смогла отвлечь меня на одну секунду ...

- Было время до них, - сказал Тильман, как будто самому себе. - Самое длительное время твоей прежней жизни. Тебе нужно вернуться туда и ухватиться за него.

- Там ничего не было. Ничего интересного, - прошептала я, хотя нам не нужно было понижать свой голос. Пауль спал, как убитый. - Ничего, за что бы я хотела ухватиться.

- Разве ты никогда не была влюблена раньше? Ну, перед Колином? - спросил Тильман недоверчиво.

- Да. Конечно. Но ...

- Тогда расскажи мне об этом. Как ты с ним познакомилась?

- Я ... вообще-то не знакомилась. - Мои уголки рта автоматически опустились вниз, когда я подумала о Грише. Это всё ещё немного причиняло боль. - Я всегда только смотрела на него. Это было всё. Почти всё.

- Ты никогда не разговаривала с ним? - Тильман придвинулся немного поближе, чтобы положить мою руку на сгиб своей шеи, и я сразу же почувствовала, как пульсирует артерия под его кожей, мощно и почти горячо. Полная жизни. Я оставила лежать её там и прижалась, как и он к плечу Пауля.

- Нет. До этого не дошло. Это всё было ещё в Кёльне, в моей старой гимназии. Я знала, как его зовут. Каждый это знал. Гриша Шёнфельд, но у такого, как он, конечно, было прозвище.

Я задержала дыхание.

- И что за прекрасное прозвище?

Прекрасное и необычное - не Крис или Крисси, а Гриша.

- У девчонок было такое изречение: красивый, ещё красивее, Шёнфельд. Было написано в некоторых туалетах на двери. Он был самым классным в школе. Всё в нём было особенное. - Я сделала паузу. Как мне только объяснить это.

Но Тильман не уступал:

- Что именно было особенным?

Я вздохнула.

- Первое - это его внешний вид. Манера, как он ходил. Он принадлежал к тем мужчинам, которые по своей природе хорошо двигаются и имеют фигуру, как у модели, даже во время переходного возраста. Небрежную. Косолапые ноги, но не слишком, а как раз как надо. Прямая спина и прекрасно выраженный затылок. Не дурацкий плоский череп. Его линия волос заканчивалась на шее углом. Не эти обезьяньи отростки справа и слева. Нет, уголок посередине. Если было холодно, его щёки становились красными. Может быть, ему это не нравилось, но все девчонки считали это милым. Это было настолько живым. При ходьбе он засовывал руки в задние карманы штанов, вместо передних. И это никогда не казалось экстравагантным! Это подходило ему. Весной и осенью на нём была одета куртка из мягкого джерси с тёмно-синей в белую полоску подкладкой, которая выглядывала только в капюшоне и рукавах. Я никогда не забуду эту куртку. Я не видела её ни на ком другом. Она была ужасно дорогой. Летом он носил обувь принципиально без носков. Я не знаю, кто его всему этому научил, но я никогда не видела его плохо одетым ... никогда ... Он был не как другие. У него был стиль. Он никогда не надевал просто что-нибудь, казалось, что это всегда было что-то особенное, имело какое-то значение ...