-- Бел, а меч!..

   -- Оставь его себе.

   Разведчик взбежал по ступеням крыльца и, проигнорировав Волтайр, вошел в дом; Волтайр и Леарза остались стоять вдвоем и удивленно молчали, глядя друг на друга.

   -- Как тебе удалось? -- потом тихо спросила она. -- Бел -- один из лучших фехтовальщиков ксенологического.

   -- Не знаю, -- Леарза пожал плечами. -- Наверное, он все-таки поддался мне. Я на самом деле не думал, что у меня получится сбить его с ног, он значительно тяжелее и выше меня.

   -- ...Я так боялась, что он... причинит тебе вред, -- сказала Волтайр, спустилась с крыльца и подошла к Леарзе; ее теплые руки принялись отряхивать его расстегнутую куртку. -- Я подозреваю, все эти разговоры про тренировку и разминку были лишь предлогом.

   -- По крайней мере, он еще не предложил тебе опять перестать общаться?

   -- Нет. Это было бы уж совсем глупо, -- она коротко улыбнулась. -- Он сам привел тебя в дом. Сам спас тебя и привез в Кеттерле, если уж на то пошло.

   Леарза попытался представить себе, если б Джарван выжила и ей было семнадцать, и если бы у нее появился ухажер; получилось не очень, у семнадцатилетней Джарван в его воображении упорно было лицо маленькой девочки, а ухажер и вовсе никак не появлялся.

   -- Не понимаю я его, -- пробормотал он.

   -- Ну и ладно, -- мирно сказала Волтайр и заправила ему волосы за уши. -- Бел отправится на Анвин и там увлечется своей работой, и позабудет о нас. Кто знает, что будет, когда он вернется.

   -- И спустя сколько лет, -- заметил Леарза. -- Они же опять собираются только наблюдать исподтишка.

   Волтайр пожала плечами.

   -- Не знаю.

   ***

   Под утро темнота бывает гуще всего; звезды заволокло тучами, несшими в себе снег, и яблони в саду казались мрачными черными призраками, беспомощно раскинувшими руки. Усадьба была окутана первобытной тишиной, и первые серебристые звезды уже падали с неба, блестя в свете фонарей. Из окна на кухне открывалась молчаливая сказочная картина.

   Он стоял спиной к двери, уже в куртке, в тяжелых сапогах, и на стуле валялся собранный рюкзак, а он натягивал на руки перчатки. Дверь открылась; он не обернулся, так и смотрел в окно. На кухне царила почти полная темнота, лишь одна маленькая лампочка светилась над столом.

   -- Хотел уйти, не попрощавшись? -- чуть дрогнувшим голосом спросила его Волтайр. -- Кто знает, когда ты вернешься.

   -- И вернусь ли, -- буркнул Бел. Она подошла к нему и заглянула в его лицо, по-прежнему напоминавшее маску.

   -- Не говори глупостей.

   Он промолчал. Так они и стояли в тишине, глядя друг на друга; Волтайр пришлось задрать голову. Потом вдруг он поднял руку и осторожно поправил выбившуюся прядку ее волос. Его выражение не изменилось, но один этот короткий жест сказал о многом; Волтайр вздохнула и поймала его руку в перчатке.

   -- Ты ведь не откажешься со мной разговаривать из-за него? -- спросила она.

   -- Нет, -- сказал Бел. -- Но какие у тебя планы насчет него?

   -- Никаких, -- она пожала плечами. -- Я ведь уже не маленькая девочка, Бел. Сейчас нас тянет друг к другу, потому что мы оба... потерянные в этой жизни. Но потом пройдет. Кто знает, может, ты вернешься домой и уже не застанешь его здесь. Но я буду тебя ждать.

   Он опустил голову.

   -- Я прошу тебя, будь осторожней с ним.

   -- Отчего?

   -- Он опасен.

   -- Бел, -- немного сердито сказала она.

   -- Я не шучу. Ты сама не понимаешь, насколько он опасен, Волтайр. Я навидался. Его одиннадцатилетняя сестра, сойдя с ума, убила младшего брата и деда. Если это случится с ним самим...

   -- Так ты действительно убил его сестру.

   -- Я должен был это сделать.

   -- И отчего только он не ненавидит тебя за это.

   -- Отчасти потому я и забрал его с Руоса, -- сказал Бел. -- Он больше руководствовался логикой, чем любой другой руосец. Мне показалось, что он похож на нас. Но все-таки это не так. Я думал, если он, по их меркам, атавистичен, темное бессознательное его племени не настигнет его. Я ошибся.

   Она стиснула его ладонь.

   -- Ты хочешь сказать, рано или поздно он тоже...

   -- Скорее всего, -- подтвердил Морвейн. -- Поэтому будь осторожна. Тебе не совладать с ним, если он взбесится.

   Волтайр молчала.

   -- Поговори с профессором Квинном, -- добавил он. -- Вместе вы придумаете, что лучше сделать. И...

   -- Тогда для чего ты убегаешь, Бел? -- резко спросила она. Он осекся и посмотрел на нее с мукой во взгляде.

   -- Я слабак, -- потом честно признался он. -- Не хочу, не могу смотреть, как спасенный мной человек погибнет. ...Я только боюсь за тебя.

   Волтайр решительно обхватила его руку обеими ладонями и пожала ее.

   -- Не надо, -- сказала она. -- Я со всем справлюсь.

   Он молча обнял ее и прижал к себе с такой силой, что она потеряла дыхание. Так они и стояли, и снег медленно кружился за окном; Морвейн закрыл глаза, и на его лице впервые за долгие годы было написано живое страдание. Волтайр смотрела прямо перед собой, хоть ей и не было видно ничего, кроме его куртки.

   Так было всю жизнь, подумала она с внутренней улыбкой. Бел казался таким большим и сильным и всегда оберегал ее, гонял ее ухажеров, но на самом деле она, маленькая и хрупкая с виду, была его защитником и добрым духом. Бел был неуравновешенным, и только ей порой удавалось привести его в чувство, потому что за ее нежной женственной улыбкой, в ее холодных глазах всегда было ровное спокойствие.

   Наконец она мягко пихнула его в грудь и прошептала:

   -- Иди.

   И он молча отпустил ее, в последний раз заглянул в ее круглое лицо. Волтайр улыбнулась ему. Бел кивнул, будто сам себе, и вышел в темноту.

   Она вздохнула; ее лицо приобрело почти что безжизненное выражение: все ее эмоции в это время были заперты глубоко внутри. Она еще видела, как его черный силуэт удаляется в безмолвии зимы, потом выключила свет на кухне и пошла в спальню.

   В окна спальни проникал один из фонарей, но достигал лишь потолка, откуда отражался и еле заметным, призрачным светом озарял спящего руосца. Во сне Леарза еще сильнее напоминал ей маленького мальчишку, его темно-русые волосы разметались по подушке, закрывая лицо.

   "Трудно поверить, что он пережил гибель всех своих родных и близких, -- подумала Волтайр, забираясь в постель с другой стороны. Леарза завозился и повернулся на другой бок, так и не проснувшись, обхватил ее за пояс и привлек к себе. -- Если он все же не сошел с ума после такого... Бел, как обычно, преувеличивает".

   ***

   Холодная бескрайняя равнина перед глазами.

   Пожухшая серая трава покрыта тонким слоем снега. Небо белое, настолько белое, что режет взгляд. Холод пронизывает насквозь, он вездесущ и убийственен.

   Он стоял посреди пустоты и отчетливо видел, как тяжелые сапоги разведчика попирают собой припорошенную снегом землю. Тишина стояла такая, что казалось: вселенная замерла, ожидая чего-то... какого-то удара.

   Он поднял голову и обнаружил, что напротив него стоит Беленос Морвейн.

   Морвейн будто не видел его и смотрел насквозь своими прозрачно-зелеными глазами, как у волка в степи, его кожаная куртка хлопала на неощутимом ветру, волосы отчего-то были распущены и развевались черным стягом.

   Он хотел окликнуть Морвейна, протянул руку, пытаясь коснуться его плеча, но зачем-то все никак не мог достать, глазам казалось, что расстояние между ними совсем маленькое, не больше шага, а на самом деле, сколько бы он ни тянулся, кончики его пальцев только нашаривали пустоту. И голоса тоже, как назло, не было.

   А потом Морвейн сделал шаг, разделяющий их... и прошел сквозь него. И исчез.

   Леарза оглядывался, но позади была та же бескрайняя степь, выбеленная редким снегом.

   -- Он уходит, -- констатировал чужой голос за плечом. Леарза не обернулся; голос казался чем-то естественным.