Младшие благополучно слопали весь сырный торт, оставив Белу маленький кусочек, и отправились по своим делам; Морвейн сидел у себя в комнате, а потом вышел на кухню. Волтайр и Леарза в это время сидели там и немного виновато вскинулись: вроде бы это Сет дразнил Беленоса, но отчего-то оба чувствовали себя причастными. На плечах Морвейна лежала тяжелая кожаная куртка, из-под которой он вытащил капюшон толстовки и накинул на голову, явно собираясь выйти.

   -- Ты куда? -- спросила его Волтайр. Он не оглянулся и ответил:

   -- В ксенологический.

   Они ничего не сказали ему на это, дверь закрылась, и в окно было видно, как он стремительно пошел прочь по садовой дорожке, припорошенной снегом.

   -- Он и вправду не находит себе покоя, -- осторожно произнес Леарза много времени спустя. -- Мне даже немного стыдно. Если это... из-за меня?

   -- С чего ты взял, -- немного нервно возразила Волтайр.

   -- Но ведь ты плакала из-за меня. Мне отчего-то все кажется, что я что-то разрушаю своим присутствием.

   -- Дурак, -- сказала она. -- Что ты можешь разрушить? ...И не обращай на Бела внимания, он большую часть времени такой. Знаешь, он сильно старше меня и долгие годы очень обо мне заботился, еще когда я пешком под стол ходила, и поэтому у него... своеобразное отношение ко мне, -- она будто слегка замялась. -- Я думаю, сейчас он просто ревнует, как многие старшие братья.

   -- Ревнует? -- удивился Леарза. -- Но ты сама говорила, что вы с ним до недавнего времени никак не общались лет тринадцать.

   Волтайр вздохнула и улыбнулась, склонив голову набок. Прядка ее волос красиво упала ей на шею при этом.

   -- Тогда было то же самое, -- призналась она. -- Белу не просто не нравился Фаррелл. Он страшно ревновал меня, когда я начала бегать на свидания, и даже исподтишка пытался расстроить наши отношения, нарочно грубо вел себя с Боуэном, однажды якобы случайно запер дверь в мою комнату, -- она хихикнула. -- Наконец я приперла его к стенке, он заявил, что ненавидит Фаррелла, и тогда мы договорились, что не будем общаться.

   -- Ну это как-то чересчур, -- сказал Леарза. Волтайр пожала плечами.

   -- У тебя была сестра?

   -- Это удар ниже пояса, -- помедлив, честно предупредил он. В ее круглых глазах отразилось непонимание; тогда Леарза ответил: -- Была. Но ей едва исполнилось одиннадцать, когда... Бел убил ее.

   -- Что?..

   -- Она сошла с ума, -- тяжело сказал он. -- Поддалась зову темного бога... ты же понимаешь, что это значит, верно? И Бел убил ее, потому что она напала на остальных.

   На кухне воцарилось неловкое молчание.

   -- Прости, -- потом тихо произнесла Волтайр. -- ...В таком случае, ты отомстил ему. Он забрал твою сестру, а ты забираешь у него меня.

   -- Не знаю, можно ли сказать, что мы квиты, -- криво усмехнулся Леарза; она забралась к нему на колени и обняла за голову. Они долго сидели в тишине, понемногу тепло ее тела успокоило его, и неловкость принялась рассеиваться; Леарза сам предложил пойти посмотреть на снег, Волтайр рассмеялась и поманила его на чердак.

   -- Пусть это не самая высокая крыша какого-нибудь города, -- сказала она, -- но там-то ты еще не был, вот это упущение! Оттуда видно все окрестные холмы.

   Они забрались на чердак, где было не очень большое оконце, но из этого оконца и вправду можно было смотреть, как снег плотной белесой пеленой застилает холмы, окутывает голые яблони в саду, засыпает дорожки. У окна стоял старый столик с пятнами засохшей краски, Волтайр устроилась на столике, а Леарза обнял ее и смотрел через ее плечо, чувствуя странное волнение. Она сама, первой принялась целовать его, и снегопад оказался позабыт. Она была горячей и все возилась, а потом своими руками расстегнула пуговки блузки, ее алебастровая грудь сияла в зимнем сумраке чердака, Леарза смутился; Волтайр хихикнула и привлекла его к себе. В голове у него поднялся жар, мешающий думать. Женщина держалась за его плечи, смеялась и вскрикивала, ее кожа покрылась мелкими капельками влаги, зубы у нее были острые, а за окном все падал и падал снег, покрывая землю.

   -- Я была у тебя первая? -- спросила она потом, все еще сидя на столе, и опять склонила голову набок; ее волосы растрепались и липли к голым плечам. У Леарзы все кружилось перед глазами, и тело по-прежнему горело, будто охваченное пламенем, он прислонился к окну и смотрел на нее, а она была так удивительно красива в нарождающемся лунном свете. Он не ответил ей, но она рассмеялась, потому что и так знала ответ.

   -- Ты как будто слеплена из снега, -- прошептал он.

   -- Такая холодная? -- лукаво уточнила Волтайр. Он помотал головой. Она склонилась к нему и, заглядывая в его глаза, призналась:

   -- Рядом с тобой я чувствую себя восемнадцатилетней девчонкой. Глупо, а?..

   ***

   Он солгал, когда сказал ей, что отправляется в ксенологический; его дорога лежала в Ритир, это верно, но в корпусе для него ничего не было.

   Эта площадка находилась в недрах главного корпуса научно-исследовательского института, и большую часть времени дверь, ведущая на нее, была закрыта, потому что никому особо не требовалось туда заходить. Бел Морвейн никогда раньше не был там, хоть и знал, как это бывает.

   Тяжелые сапоги разведчика шагнули на металлическое покрытие площадки; дверь за ним бесшумно закрылась. Он остался совершенно один...

   Нет, не один.

   Лекс никогда не спит. Обслуживаемые десятками людей, младших и машин, его части занимают целый холл, и в этих электронных мозгах постоянно идет работа, объемы которой нормальный человек и представить себе не в состоянии. Какие-то его процессы обслуживают экономические потребности Кеттерле, какие-то отвечают за образовательные программы; Лекс присматривает за всем, что происходит в системе Кеттерле, и обрабатывает отчеты, поступающие от колоний, отдает распоряжения, изучает поступающие от разведческих команд данные.

   Беленос Морвейн встал по стойке "смирно", вытянув руки вдоль тела, у самых перил площадки. Лекс не обладает интеллектом в полном смысле этого слова; но здесь, в этом месте, у него оборудован интерфейс, наиболее близкий к человеческому.

   Шевельнулась маленькая камера, зафиксировав человека. Экран на другом краю пропасти, -- там, внизу работали части Лекса и обслуживающий его персонал, -- бесшумно вспыхнул.

   -- Я готов обработать твой запрос, Беленос Морвейн, -- прозвучал ровный электронный голос.

   Тот набрал воздуха в легкие и склонил голову.

   -- Я хочу быть отправленным на Анвин.

   -- В каком качестве? -- был немедленно задан вопрос.

   -- В каком угодно, -- почти сердито ответил он. -- Если я больше не гожусь в команду инфильтрации, отправь меня на базу или в археологическую группу. Да хоть куда.

   -- Это выглядит необдуманным решением, -- заметил Лекс.

   Морвейн вздохнул снова.

   -- Но я думал над ним много ночей, -- возразил он. -- Если ты считаешь меня непригодным к моей работе, объяви мне об этом прямо. Иначе отправь меня на задание.

   -- Ты находишься в слишком нестабильном состоянии, чтобы отправиться на инфильтрацию, -- сказал Лекс. -- Но нельзя назвать тебя непригодным. Для чего ты так стремишься на Анвин?

   -- Чтобы почувствовать, что я не совсем бесполезное тупое создание! -- взорвался Бел. -- Тебе, может, это непонятно, но я просто не могу целыми неделями, месяцами сидеть на одном месте и смотреть, как!.. Ладно, к черту. Ты прав. Но я надеюсь, что смогу успокоиться и прийти в себя, если у меня будет работа.

   Лекс помолчал, мигая экраном; на самом деле ответ у него был готов мгновенно, но интерфейс учитывал человеческую психологию и заставил его выдержать паузу.

   -- Хорошо, -- наконец произнес он. -- В таком случае тебе разрешено отправиться послезавтра с шаттлом на базу. Потом все будет зависеть от твоего состояния. Если оно стабилизируется, ты будешь рекомендован к инфильтрации.