Вокруг него никого не было, только камень, но вот молодой китаб дождался: тяжелая металлическая дверь дворца распахнулась с глухим лязгом, ударила о камень, и из темноты на свет шагнул другой человек.

   Леарза не мог разглядеть лица этого человека, его черты будто расплывались в глазах, и казалось, словно его окутал неземной ореол, ослепляющий всякого, кто посмотрит на него. И человек также будто не видел Леарзу или не обратил на странного мальчишку никакого внимания. Он встал на верхней ступени, возвышаясь над площадью, и поднял руки.

   Леарзе и теперь показалось обычным то, что делал этот человек: прямо в воздухе перед незнакомцем замерцала серебристая паутина, и его тонкие пальцы принялись аккуратно, еле заметно сдвигать ее узелки, не разрывая ни единой нити.

   -- Уходи отсюда.

   Леарза недоуменно тряхнул головой, не сводя взгляда с незнакомого человека.

   -- Уходи отсюда, болван!

   И только потом будто сияющая площадь провалилась куда-то, а Леарза остался болтаться в черной пустоте, и это тоже не вызвало у него удивления.

   -- Все никак не проснешься, -- сказал чужой бесплотный голос. -- И отчего ты такой бестолковый? Будто в жилах у тебя не кровь, а вода.

   Пустота понемногу сменилась уже виденной картиной: туманный берег ночной реки, холодный лес, влажная от росы трава под пальцами. Леарза медленно, ощущая даже во сне липкий страх, повернул голову и обнаружил сидящего рядом с ним человека в черном плаще. Воротник плаща по-прежнему был высоко поднят, и было видно лишь темные волосы чужака.

   Он ощущал беспокойство и знал, что нужно что-то непременно спросить у этого пугающего человека, что-то очень важное, что-то... и не помнил, что. Острое чувство ускользающего времени мучило Леарзу, а вспомнить никак не удавалось.

   И человек в плаще нисколько не собирался помогать ему.

   -- А время уходит, -- только сказал он, будто вторя спутанным мыслям самого Леарзы. -- Даже эти чужаки не научились управлять временем. Хубал знал это и потому твердил, что время -- самая загадочная и важная субстанция, канва нашего бытия, вне времени нет жизни, нет вселенной. Огонь, вода и даже обман могут быть сильными, но время разрушит все это и не оставит ничего.

   -- Я знаю, -- блекло отозвался Леарза. Ему то хотелось вскочить и убежать отсюда, -- но он не знал, куда бежать, -- то закрыть голову руками и съежиться, только чтобы почувствовать себя хоть немного в безопасности.

   -- Знаешь. Ну ладно. Так что ты думаешь, парень, кто все-таки сильнее -- они или время?

   -- Время, -- одними губами произнес он.

   -- Значит, ты сильнее их?

   -- Нет! Я... жалкий, слабый, беспомощный чужак, -- почти всхлипнул китаб, не поднимая головы. -- Если они сочтут необходимым, они... они усыпят меня, как животное. Уходи, оставь меня в покое, не появляйся больше, если они заподозрят...

   -- Это неправда, -- спокойно возразил человек в плаще, и теплая уверенная ладонь коснулась его.

   Потрясла; Леарза открыл глаза и обнаружил, что над ним склонился Бел Морвейн, его черные волосы распущены и свалились на плечо.

   -- Ты кричал во сне, -- хриплым басом произнес разведчик. Китаб подобрался, сел в постели; Бел оставил его, отошел в сторону и опустился на стул у окна. Лунный свет заливал его макушку, он вытащил из кармана домашних штанов электронную сигарету и сунул ее в рот.

   -- Мне приснился кошмар, -- соврал Леарза. Бел промолчал; Леарзе хотелось подумать о своем сне, осмыслить все и разложить привычно по полочкам, но Морвейн сидел в его комнате и уходить будто бы не собирался, а его присутствие зачем-то тревожило Леарзу.

   Это, впрочем, была другая тревога, ничуть не похожая на холодный беспомощный страх, мучивший его во сне, наяву Леарза не слишком-то боялся ни Бела, ни кого бы то ни было с Кэрнана: ведь они говорили ему, что никто не опасается его?..

   Даже, может быть, после этого беспокойного сна он совсем растерял страх и решительно спросил:

   -- Что Лекс приказал сделать с Анвином?

   -- Ничего, -- удивился будто бы Морвейн. -- Мы ничего почти не знаем об этой планете. Если ты не заметил, -- в его голосе скользнула ирония, -- предыдущие опыты научили нас осторожности. Сначала мы соберем всю возможную информацию о них, а потом будем решать, что делать.

   -- Сидеть на месте годами и ждать, пока ее жители уничтожат сами себя? Не милосерднее ли тогда сразу прикончить их?

   -- Леарза, -- впервые за долгое время Беленос обратился к нему по имени. -- Мы ничего не знаем о них. Кто они такие, на каком уровне развития, даже действительно ли они принадлежат к типу Катар. Сначала нужно узнать хоть что-нибудь, а там будет видно.

   -- Лекс не отправил тебя туда из-за меня, так?

   -- Лекс не отчитывается мне о своих решениях.

   Но лицо Морвейна неуловимо дернулось; Леарза уже знал, что задел его за живое. Это, правда, нисколько не обрадовало китаба. Ему даже в какой-то момент стало стыдно.

   -- Этот Лекс... -- тихо произнес Леарза. -- Он вообще кого-нибудь слушает?

   -- Любой желающий может высказать свое мнение Лексу, -- ответил Морвейн. -- Лекс примет это во внимание. Принятие каждого решения для него -- это задача с множеством переменных, и он учитывает их все. ...Может, тебе лучше расспросить Волтайр, она программистка и скажет тебе больше, чем я.

   -- И непонятнее, -- буркнул китаб, откинувшись на подушку. Теперь ему стало видно луны; одна большая, другая поменьше, они неспешно спускались за горизонт, расчерченные рамой окна.

   Ему подумалось, что Лекс -- это искусственный бог, созданный руками людей, потерявших свои души. Наверняка внутреннее устройство Лекса настолько сложно, что он может общаться с каждым из мириадов людей, как с единственным своим собеседником, и прислушиваться к ним. И, как все искусственное, Лекс несовершенен...

   На следующее утро Морвейны взяли его с собой в путешествие до Эйреана; Леарза спал в ту ночь плохо и проснулся (во второй раз) несчастным, но Бел сурово предупредил, что лайнер туда ходит дважды в сутки, поэтому еще полчасика поспать не удастся. И тогда китаб выбрался из теплой уютной постели (даже странно было подумать, что еще несколько часов назад, ночью, ему не хотелось спать), с сомнамбулическим видом собирался и в аэро уселся на заднем сиденье, где свернулся клубочком. Это вызвало смех у Волтайр, но, в общем, еще пятнадцать минут Леарза дремал, пока Бел с сестрой о чем-то негромко переговаривались.

   Космопорт был огромным зданием, устремленным в небо, изъеденным внутри бесчисленными коридорами и холлами, как старый дуб червоточинами. И здесь сновало такое количество людей, что Леарза поневоле стал держаться поближе к Морвейнам, боясь отбиться от них и потеряться в толпе. Волтайр, заметив это, улыбнулась и взяла его за руку. Остаток пути до звездолета, который должен был забрать их на ближайшую к солнцу планету, Леарза ни о чем не думал.

   Они вошли в длинный узкий холл, где стояли рядами кресла; во многих сидели люди, и они тоже устроились втроем за одним столиком, на котором лежали какие-то яркие брошюры. Волтайр тут же схватила одну и показала Леарзе: на картинке была изображена бескрайняя красная пустыня, над которой довлело черное небо, усыпанное яркими звездами. Казалось, в этом небе можно увидеть край вселенной.

   -- Смотри, это Эйреан, -- пояснила женщина. -- Когда-то планета вся целиком была вот такая, но потом пришли люди и заселили большую ее часть.

   -- Такое небо... прозрачное, -- осторожно заметил Леарза, глядя не на картинку, а на ее пальцы. У нее были белые руки с ровными розоватыми ногтями, а пальчики короткие и тонкие.

   -- Это потому, что там нет атмосферы, -- улыбнулась Волтайр. Беленос тем временем вольготно устроился в своем кресле и вытащил привычную сигарету, без которой его Леарза почти не видел в последнее время. -- Воздух не мешает смотреть. Нам кажется, что воздух прозрачный, но на самом деле это не совсем так.