Люди снова зашумели, поднимаясь со своих мест; сидеть остался Леарза, а по обе стороны от него Богарт и Каин.

   -- Видишь, даже Лекс согласился, -- заметил китаб, обращаясь к младшему. -- Лекс тоже не считает эту идею ловушкой.

   -- Ну-ну! -- фыркнул тот. -- И поэтому рекомендовал одних почти что разведчиков! Ты хоть обратил внимание, умник? Помимо тебя, Гавина и профессора, все остальные члены команды -- бойцы! Да не просто какие-нибудь там растяпы, а самые что ни на есть мастера своего дела, лучшие из лучших!

   -- Это ты так изысканно хвастаешься? -- поддел его Леарза.

   -- Ничего я не хвастаюсь! -- возмутился Каин. -- В разведческом корпусе действительно есть деление на категории, и в высшую имена заносит сам Лекс. На первом месте там сейчас, если я не ошибаюсь, идет фамилия Касвелина, а сразу за ним Таггарт. Я третий.

   -- И что, и даже Морвейн в высшей категории? -- немного уязвленно уточнил китаб.

   -- Морвейн четвертый, -- усмехнулся Финн. -- На пятой позиции после Руоса шел я. Даже после истории с тобой Лекс не сместил его.

   Проклятый Морвейн, подумалось Леарзе; чтоб ему провалиться.

   Потом уж он немного озадачился: и чего он так сердится на разведчика в последние часы? ...Кажется, все-таки все дело в ней. Стоило Леарзе вспомнить: Морвейн смотрит на него таким уничтожающим взглядом потому, что считает, будто это он, Леарза, обидел его драгоценную сестру, -- и бешенство опять поднялось внутри.

   -- Ладно, я пойду, -- сказал он резко и поднялся на ноги. -- Конечно, в отличие от вас, мне не выучить анвинитского за два дня, но все равно надо когда-то начинать.

   ***

   В заводской столовой стоял человеческий гомон. В это время здесь уже не было ни надзирателей, ни тем более управляющих; ужин подходил к концу, заступила ночная смена, а отработавшие в дневную могли себе позволить посидеть в сытом тепле еще несколько минут и обсудить последние новости.

   На лицах многих людей было беспокойство, если не страх.

   На молодую смуглую женщину в комбинезоне никто не обратил внимания: никто и не подумал, что она может быть не с этого завода, да и даже если так, разницы нет, а она ходила от стола к столу и негромко о чем-то спрашивала. Иногда сидевшие люди сердито отмахивались от нее, несколько раз попытались заигрывать с ней, но вот наконец один из тех, к кому она обратилась, что-то сообразил и воскликнул:

   -- Аллалгар? Аллалгар... А-а, ты про Черного! Вон он сидит... погоди, зачем тебе Черный? Останься, посиди с нами, детка!

   -- Я пойду, -- негромко, но твердо ответила она, увернувшись от чужой руки.

   Человек, которого они назвали Черным, действительно находился в столовой, он сидел в одиночестве за столиком в углу, перед ним сиротливо стояла кружка недопитого чая, и сам он выглядел глубоко задумавшимся. Нина, увидев его, была удивлена: она совсем по-другому представляла себе его. Аллалгар был просто огромен, настоящий гигант, но при этом в его фигуре что-то было почти печальное, он горбился, тяжелые заскорузлые руки его лежали на столешнице по обе стороны от чашки, а на его темном лице застыло скорбное выражение.

   Нина все-таки набралась храбрости и подошла к нему, негромко окликнула:

   -- Ты Аллалгар?

   Он поднял на нее взгляд.

   -- Я Нина, -- нервничая, представилась женщина. -- Меня Кэнги послал...

   -- Кэнги, -- повторил за нею Черный, и его лицо осветилось. -- Ты знаешь, где он? Он ушел и никого не предупредил. Когда я спрашивал, надо мной все смеялись и сказали, что он перебрался в другой город.

   -- Я не знаю, где он теперь, -- осторожно ответила Нина. -- Но он просил найти тебя. Он друг моего... мужа. Они ушли вместе. Но они вернутся. ...Я осталась совсем одна, у меня нет работы... Кэнги сказал, что мы должны держаться друг друга.

   Казалось, Черный задумался; наконец он сообразил что-то и неловко подвинулся на скамье.

   -- Садись, -- предложил он. Нина послушно села. Аллалгар смущенно отвел взгляд.

   -- От меня тебе не будет много пользы, -- сказал он. -- Меня здесь не любят. Называют малохольным и еще похуже. Один только Кэнги был добр ко мне. Он даже научил меня читать. Я бы помог тебе, но если я и попрошу, здесь никто не даст тебе работы.

   -- Не нужно, -- решительно ответила она, -- я и сама не беспомощная... просто, понимаешь... вместе легче, -- и она улыбнулась. -- Уло ушел, а у меня, кроме него, никого нет. Хочется иногда поговорить с кем-нибудь.

   -- ...Да, конечно, -- согласился Аллалгар; он до смешного напомнил ей в тот момент неповоротливого медведя, спохватился: -- Хочешь есть? Или чаю?

   -- Сиди-сиди, -- почти рассмеялась она. -- Уло оставил мне денег, я не голодна. Я просто буду приходить к тебе, ты не против? Чтобы поболтать.

   -- Друг Кэнги -- мой друг, -- совсем важно отозвался Черный.

   ***

   В час, когда они прибыли, город окутывала глубокая ночь. Тем не менее в Централе было неспокойно; аристократы вообще имеют привычку ложиться поздно, а теперь еще и последние новости будоражили кровь. В назначенное время на космическую станцию "Анвин-1" явился небольшой звездолет, командой которого, по всей видимости, управлял уже виденный кеттерлианцами человек, на вид лет тридцати пяти или сорока, довольно высокий, немногословный; его представили как Аньело Традонико, и теперь в разговоре с профессором Квинном он пояснил, что является главой космического флота Анвина, а также одним из ближайших советников Фальера. Профессор задал было ему какие-то вопросы насчет технической части полета, но Традонико отвечал односложно и будто чувствовал себя при этом неловко, так что Квинн быстро отступился от него.

   Как и было обговорено, кеттерлианская делегация включала в себя восемь человек; один лишь Леарза нервничал, кажется, тогда как остальные его спутники сохраняли совершенно невозмутимый вид. Леарзе между тем было втройне интересно, потому что он ни разу не видел анвинитских звездолетов изнутри и обнаружил, что они совсем не такие: его поразило то, какими примитивными выглядят эти корабли по сравнению с серебристыми красавцами Кеттерле, как сложно на них перемещаться в безвоздушном пространстве: когда Традонико предупредил гостей о том, что необходимо сесть в кресла и пристегнуться, Леарза недоумевал и лишь потом сообразил, что в анвинитских звездолетах отсутствует гравитационное поле. В условиях невесомости это было даже весело, -- до того руосец испытывал подобное состояние только однажды, когда младшие еще во время его жизни в Дан Уладе как-то взяли его на орбитальную станцию, -- однако когда корабль пошел на посадку, ощущения были не из приятных.

   Что ж; пусть эти звездолеты не слишком располагали к длительным путешествиям в своем стальном нутре, свою задачу они все же выполняли, и посадка была совершена беспрепятственно. Традонико, теперь уже явственно волновавшийся, сообщил своим пассажирам, что они прибыли на Анвин, и был открыт люк. Ворвавшийся внутрь ледяной воздух остро напомнил Леарзе о холодных пустынных ночах в Саиде.

   Они приземлились на площадку космопорта в Тонгве; встречала их все та же делегация из советников с Фальером во главе, и Леарза сразу узнал его высокий лоб. Затем их проводили по пустынным улицам к высокому богатому зданию, Леарза шел одним из последних рядом с Каином, а тот как раз, посмеиваясь, что-то рассказывал ему про жизнь на Анвине, но тут они вышли на широкую площадь с умолкшим фонтаном, и напротив них молчаливо светились окна дворца Наследника; Леарза в тот момент совершенно не слышал Каина и только смотрел вперед.

   -- Я уже видел его, -- тихо произнес он.

   -- Что?.. -- немедленно переспросил младший, но Леарза только покачал головой. Все укладывалось!

   Ему стало страшно.

   Это был далекий сон, почти забытый, в этом сне он, Леарза, стоял на этой самой площади и смотрел, как какой-то человек мягко перебирает пальцами серебристую паутину, повисшую в воздухе перед ним. Тогда он не мог разглядеть лица незнакомца, но теперь отчего-то уверен был в том, что во сне видел Фальера. Осознание этого совершенно выбило его из колеи, и оставшееся время Леарза молчал, не отвечая ни на какие вопросы Каина, пока тот совсем не разозлился на него.