Тем временем стал виден первый оркестр. Новая униформа музыкантов была такой же кричащей, как и сама музыка - ярко-красной, с уймой золотых галунов, свисавших в самых неожиданных местах. Вслед за первым оркестром маршировали ветераны-янки. Те, кто не мог идти, ехали в плетеных тростниковых колясках.

Теодор Баумейстер, самый старший по офицерскому званию из ныне здравствующих, возглавлял процессию. И хотя у многих вояк синие мундиры уже не сходились на выпирающих животах, но строй старички держали хорошо.

Вслед за ними шагал и бил в бубны женский оркестр имени “Петиции Оливковой Ветви”[17]. Тубы и трубы блестели на солнце. В этом году девушки играли тустеп и в такт поводили своими инструментами из стороны в сторону. Горожане выкрикивали что-то приветственное и аплодировали. Праздник четвертого июля начался гладко.

Вслед за "Оливковой ветвью" выступали мужчины в сером. Офицеры всегда помнили о том, что на них смотрят женщины, даже если и уже и не могли насладиться результатом ввиду почтенного возраста, поэтому надели плащ-накидки и нацепили на свои бежевые шляпы страусиные перья. Те, кто мог, твердо печатали шаг. И, как всегда, женщины вздохнули. И, как всегда, это воспламенило Теда Баумейстера, а его людям тут же захотелось показать, что эти чертовы повстанцы еще ого-го какие молодцы. Тед скомандовал своим нестройным рядам: "Шире шаг! Пусть дамы млеют и тают! Мы победили в этой чертовой войне!"

- Думаешь, грядет новая война? - прошептала Рамелль Селесте.

- Как прозаично... Надеюсь, нет.

Теодор взял себя в руки. Одна из лошадей, запряженная в Олд Дикси, встала на дыбы, когда рядом с ней бахнула хлопушка.

Орри ухватила Кору за руку.

- Я нигде не вижу ни Луизы, ни Джатс! Может, они застряли?

- Не пори горячку. Платформы пойдут между третьим и четвертым оркестрами.

- Вы знаете, Лисси и Джатс сегодня налетают друг на дружку, как мокрые куры. Может, Луиза вышвырнула Джатс с платформы? - наябедничала Орри.

- Уймись. Эти двое всегда ссорятся.

На площадь втянулся ирландский оркестр, но его было едва слышно из-за Цезарины Фронтингем, отрывисто командовавшей своим "Дочерям Конфедерации":

- И раз! два! три! четыре! Раз! два! три! четыре!

Каждая дочь была опоясана широкой лентой, спускавшейся от правого плеча к левому боку.

Минта Мей, шагавшая чуть впереди Цезарины, в арьергарде "Сестер Геттисберга", все время то ускорялась, то отставала, в попытке заставить Миссис Луженую Глотку сбиться с темпа.

Когда ирландский оркестр продвинулся чуть вперед, всеобщему обозрению предстала первая платформа - "Боеприпасы и консервы Райфа". Огромная пушка, набитая жестянками с консервированным горошком - вот и все, на что Райфу хватило воображения в этом году.

Теперь Кора и Орри смогли углядеть затылок Луизы с блестящими серебряными лучиками. Джулия Эллен и еще три маленькие девочки сновали взад и вперед между вырезанными из фанеры волнами.

Голову и плечи каждого ребенка закрывала большая дымовая труба с двумя крошечными отверстиями для глаз, спускавшаяся до пояса и переходившая в палубу из проволочной сетки, покрытой тканью, что и составляло оставшуюся часть костюма. У буксирчика Джулии на носу было намалевано "Кора". Самой Джулии уже до смерти надоело носиться вдоль платформы между двумя деревянными волнами, обозначавшими ее фарватер.

А вот Луиза стояла во всей своей красе, с пылающим факелом в поднятой руке, а другой рукой аккуратно прижимала к себе скрижаль - в точности, как сама статуя[18]

. Старый мул медленно, но верно тащил патриотическое зрелище. Луиза смотрела строго перед собой, не поглядывая ни влево, ни вправо. Кора с Орри принялись аплодировать при виде столь благородного явления. Даже Селеста обратила на нее внимание со своего места.

Прямо перед платформой шагала Айдабелл МакГрейл и играла "Прекрасную Америку"[19] на своем аккордеоне. Ради такого случая она даже надела одинаковые носки.

Жара и аплодисменты вскружили Джулии голову. Раскачиваясь взад и вперед, изо всех сил вопя "ту-ту!", она решила прямо здесь и сейчас совершить над Луизой отмщение. Протискиваясь между волн, она легонько подтолкнула Луизу. Лисси сделала вид, что ничего не замечает.

Тогда Джатс развернулась, развела пары, набрала скорость и на этот раз с силой врезалась в постамент Свободы.

Стиснув зубы, Луиза сквозь уголок рта прошипела: "Прекрати!"

"Ту-ту! Ту-туу!" - Джулия Эллен понеслась к краю платформы, а на обратной дороге выдала символу свободы весьма ощутимый толчок.

- Чтоб тебя, Джатс! - рявкнула Луиза.

- Мамочка, а Статуя Свободы ругается! - пожаловался маме какой-то малыш.

К этому времени не только малыш заметил, что не все ладно в Нью-Йоркской гавани. Свобода начала раскачиваться с пугающей регулярностью. И как бы Коре ни хотелось оставаться в стороне, она не могла этого сделать. Так что она пробралась сквозь толпу, шагнула на мостовую, подошла к платформе и приставила ладони ко рту:

- Вы, двое, что вы там творите?!

- Мама, это все Джатс!

- Ту-ту! Ту-тууу! - Джатс завертелась, подготавливая новый удар.

От всей этой кутерьмы мул перепугался и припустил вперед. Айдабелл попыталась немного ускориться, но она явно не была рассчитана на скоростной режим. Зато ей удалось исполнить "Прекрасную Америку" в таком быстром темпе, которого никто до сих пор никогда не слышал. Кора и Орри пустились бегом, чтобы не отстать от платформы.

- Рамелль, - Селеста коснулась ее локтя. - Смотри, Свобода несет миру свет!

Джулия Эллен качнулась вперед - как из чувства мести, так и от потери равновесия. Бах! На этот раз она врезалась в обозленную Статую Свободы и сшибла ее с ног так, что та приземлилась прямо на задницу.

- Вот же сучий потрох, я тебя убью, Джулия Эллен Хансмайер! - Луиза размахнулась скрижалью и бац! - треснула сверху по дымовой трубе, насадив ее на самые уши Джатс. Теперь Джатс вообще ничего не видела. В довершение ко всей суматохе факел, этот светоч порабощенных масс, поджег гофрированную бумагу, и платформу охватил огонь.

- Америка горит! - закричал кто-то из мужчин.

- Вполне возможно, - холодно заметила Селеста.

- Не знаю насчет Америки, а вот Луиза Хансмайер погорела точно, - сказала Рамелль.

Джатс, словно слепой котенок, на ощупь пробралась сквозь последний ряд волн и спрыгнула с края платформы. За ней последовали другие рыдающие буксирчики.

Джатс понеслась сквозь толпу, врезаясь в людей и оставляя за собой хаос и разрушения.

- Орри, хватай этого чертенка! - взревела Кора.

Орри припустила в противоположную сторону, не желая подвергаться опасности. Чуть замедлившаяся Джатс разделяла толпу, распихивая людей носом своего суденышка.

Учуяв огонь, мул неожиданно рванул с места в карьер. Луиза, которая и так уже находилась в сидячем положении, подпрыгивала на каждом ухабе, словно старый мяч. Лучи свисали с ее головы, а сама она орала так, что заглушала оркестр. Кора рванулась к дочери со всей возможной скоростью, которую только позволяли развить ее выходные туфли.

Лоуренс Виллчер с верхушки белой пожарной машины углядел пламя.

- Разворачиваемся, ребята! Платформа горит!

Не желая отстать, Инкриз Мартин натянул поводья, развернул своих зверского вида лошадей, и Олд Дикси наперегонки с Вилчером поспешила к огню.

Ирландский оркестр, оказавшийся между пожарными и пожаром, бросился врассыпную, побросав инструменты прямо на дороге, где их благополучно и расплющило.

Вода остановила и огонь, и мула. Когда струя окатила перепуганное животное, оно мгновенно успокоилось.

Кора крепко держала Луизу за руку. Селеста поспешила к ней, чтобы предложить помощь, хоть ее и одолевал смех.