От Бакста и еще в большей степени от Добужинского Шагал научился воспринимать фантазию и искусство как высшие формы выражения. Верный этой идее, Шагал требовал от художника воспроизведения действительности в преображенном виде.

Когда в 1910 году в результате невыносимых материальных трудностей и преследований по национальному признаку (он не имел права жить в Санкт-Петербурге и вынужден был скрываться от полиции) Шагал переехал в Париж, он не был еще вполне сложившимся художником, но уже нашел свою поэтику.

Этот художник, умеющий превратить похороны в горькую пантомиму в ритме фарсового представления, способный удивительно тонко и как-то невольно бережно собрать элементы народного искусства и вдохнуть в них дух своего времени, сумевший и в городе сохранить собственную сокровенную провинциальную истину, — этот художник, уже создавший немало шедевров, обращает свой пафос к Европе.

Предметы и персонажи

Вверху - "Вид Витебска" (1909), где в глубине узнается часто изображавшаяся Шагалом синагога (см. стр. 44).

Ниже - "Натюрморт" (1911): Шагал, которого всегда привлекали лица людей, относился к предметам как к своеобразным живописным персонажам, также имеющим свое лицо и свой характер.

Живой фон

В картине "Мастерская художника" (1910, Париж, Национальный музей современного искусства) также основное внимание уделено предметам и их расположению в пространстве. В то же время Шагал увлечен кривыми линиями и красочным узором ковра.

"Только огромное расстояние, отделявшее мой родной город от Парижа, помешало мне сбежать домой тут же, через неделю или месяц. Я бы с радостью придумал какое-нибудь чрезвычайное событие, чтобы иметь предлог вернуться. Конец этим колебаниям положил Лувр. Бродя по круглому залу Веронезе или по залам, где выставлены Мане, Делакруа, Курбе, я уже ничего другого не хотел".

В Лувре Шагал понял, что ему суждено навсегда остаться на полдороге: он слишком восточный, чтобы прийтись по вкусу французам, и слишком западный, чтобы надеяться завоевать русскую публику.

Художник вспоминает: "Перед полотнами Моне, Милле и других я понял, почему никак не мог вписаться в русское искусство. Почему моим соотечественникам остался чужд мой язык".

Он предпочитает не углубляться в причины внутреннего разлада, оставившего ощутимые следы в работах того времени.

Воспоминания о Париже

Три редкие фотографии 1910 - 1911 годов, запечатлевшие Шагала во время его первого пребывания в Париже. На первых двух фотографиях - внешний вид и интерьер "Улья", коллективной мастерской художников- авангардистов; Шагал рядом с фонтаном Обсерватории.

В милой сердцу комнате

"Очутившись в Париже, - пишет Шагал в автобиографии, - я, конечно же, пошел на спектакль дягилевской труппы, проведать Бакста и Нижинского. <...> Все его (Русского Балета) открытия, находки, новшества подбирались и отшлифовывались в угоду светскому вкусу: изящно и пикантно.А я - сын рабочего, и меня часто подмывает наследить на сияющем паркете". "Натюрморт с лампадой" (1910) явно навеян воспоминанием о теплом домашнем уюте витебского интерьера.

Поэзия повседневности

В этой "Свадьбе" (1910, Париж, Национальный музей современного искусства) можно без труда найти все элементы поэтики Шагала, без устали изображавшего сцены повседневной жизни. Если сравнить эту праздничную, но не грубую сцену с картиной на ту же тему, помещенной на стр. 7, легко проследить, как подействовало на Шагала знакомство с новейшей французской живописью.

Шагал чувствует, что нить, связующая его с родной землей, может вот-вот оборваться. Он ищет, на что опереться в совершенствовании живописной техники.

Поиск искусства, осознаваемого как единая лирическая форма искусства, где фигуры преодолели бы земное тяготение, приводит к созданию прославленной картины "Россия. Ослы и другие" 1911 - 1912 годов (см. стр. 46).

Здесь полностью отсутствует глубина, и таким образом вся сцена выносится на поверхность.

Мечта все ставит с ног на голову: человеческое тело разво- площается, люди и животные начинают летать по воздуху.

"Россия. Ослы и другие", а также "Я и деревня" (см. стр. 44) относятся к числу лучших картин Шагала и вообще к числу важнейших и своеобразнейших произведений живописи нашего века.

"Я привез из России свои вещи, — вспоминал Шагал, — Париж излил на них свой свет". В Париже Шагал работал в "Улье" - комплексе из сотни мастерских, окруженных небольшим садиком, где жила артистическая богема из разных стран: среди прочих можно назвать Леже, Лорана, Архипенко, Модильяни и Сутина.

Большую роль сыграло и общение русского художника с литераторами: он подружился с Максом Жакобом, поэтом, тонким рисовальщиком, проницательным исследователем эзотерических явлений, и с Андре Сальмоном.

Но самый глубокий след в памяти Шагала оставила дружба с Аполлинером и Блезом Сандраром. Аполлинер в своих критических статьях сделал центральной фигурой современного искусства Пикассо. Восторженные отзывы Аполлинера сопровождали Пикассо и в розовый, и в голубой периоды, и во время его неповторимых кубистических экспериментов.

Был близок поэт и с Делоне, причем понимал его искусство настолько, что написал стихотворение "Окна", где мир художника и мир поэта совпадают.

В Шагале Аполлинер увидел момент постоянного удивления, делающий его живопись единственной в своем роде. "Сверхъестественным" художником назвал Шагала Аполлинер.

Сандрар посвятил ему одно из четырех "Эластичных стихов", и текст этого стихотворения был использован для представления русского художника при открытии его персональной выставки в 1914 году в Берлине. Притом что вниманием образованной публики и большей части критики безраздельно владел кубизм, Шагал вызвал весьма значительный интерес.

С легкостью о грехе

Библия была для Шагала неисчерпаемым источником вдохновения; он считал, что в ней содержатся все архетипы нашего мышления. И все же в его живописи, даже в изображении самых драматичных эпизодов, как в "Каине и Авеле" (1911), тема греха всегда передается мягко, легкими мазками.

Фантастические элементы

На предыдущей странице - "Поэт Мазин" (1911 -1912), картина, посвященная одному из ближайших парижских друзей Шагала. После первых кубистических опытов Шагал пытается создать более сложные композиции, основанные на соседстве разнородных элементов. В картине "Посвящение моей супруге" (1911, Берн, Художественный музей), приведенной ниже, соединяются фантастические элементы и кубистические приемы. Бык - возможно, символ плотского желания - это элемент, позже часто встречающийся в живописи Пикассо. Не исключено, что это одна из многих картин, навеянных особенно любимой художником комедией Шекспира "Сон в летнюю ночь" (см. стр. 60).