– Не горячись, дорогая, – успокоила ее мать. – Даже если все девки и бабы в Киеве из-за него передерутся, – все равно он достанется тебе. А теперь иди погуляй в саду, остынь. А я пойду поговорю с Тимофеем. Мне надо убедить его перевезти Анну в киевский монастырь.

Лес был небольшой и негустой, но, как ни удивительно, Дмитрий Клинец вдруг обнаружил, что заблудился. Этот странный лес как будто затягивал его в свои глубины, направлял куда-то по неведомому пути…

После случая на торжище Дмитрий и его друзья, не теряя времени, отправились на северо-западную окраину Киева, чтобы оттуда, переночевав на постоялом дворе, с утра выехать в Раменье, на поиски Быкодера. Денег у них хватило лишь на то, чтобы заплатить за постой и обед, а ведь надо было еще запастись едой на дорогу. Друзьям ничего не оставалось, как вспомнить свои навыки в охотничьем и рыболовном промыслах. С хозяином постоялого двора договорились, что в обмен на дичь и свежую рыбу он даст им в дорогу хлеба, солонины и вяленых рыб.

Шумило пошел помогать местным рыбакам, а Дмитрий, захватив лук и колчан со стрелами, отправился через лес к заливному лугу, где можно было настрелять диких уток, обойдя пограничные знаки княжеских ловищ и перевесищ. Никифор же остался на постоялом дворе, поскольку там крутилось слишком много подозрительных людишек, которые могли украсть лошадей, – а лошади были тем немногим достоянием, которое оставалось у друзей.

Дмитрий шел через лес в сопровождении своего верного пса Чурная. Пес был волчьей породы, крупный и сильный, он способен был сразиться даже с рысью и вепрем, а быстрота его прыжка была молниеносной. Не раз Дмитрию предлагали продать Чурная, но он не соглашался. Пес уже несколько лет был его преданным другом и надежным защитником, чуявшим опасность издалека.

Но в блуждании по лесу верный спутник ничем не мог помочь своему хозяину. Дмитрий чувствовал, что отклонился от нужного направления, что заливной луг находится где-то в стороне, – однако могучие кроны дубов и кленов только шелестели, словно подсмеивались над своим пленником, а колючие кустарники цеплялись за одежду, как будто и вправду в них прятались лешие.

Наконец впереди показался какой-то просвет. Дмитрий устремился туда, по дороге обнаружив целые заросли земляники. Это было кстати, потому что он уже начинал ощущать голод и жажду. Наевшись сочных ягод, он двинулся дальше и вскоре почувствовал свежий запах реки. Теперь по берегу он найдет дорогу и к утиной заводи, и обратно, к месту своего ночлега. Дмитрий уже готов был издать победный клич, к которому тут же присоединился бы радостный лай верной собаки, но вдруг услышанные им звуки заставили его подавить в себе невольное восклицание.

Девичьи голоса и нежный серебристый смех раздавались где-то совсем рядом. Дмитрий сделал знак Чурнаю бежать потише и не лаять, а сам, стараясь ступать совсем неслышно, подошел ближе к реке и раздвинул прибрежные кусты. Зрелище, которое он увидел, казалось сценой из греческой поэмы, написанной еще в древние, языческие времена.

Четверо юных девушек в коротких белых рубашках, с распущенными волосами плескались в реке, смеясь и сквозь смех что-то выкрикивая друг дружке. Если бы сейчас был не день, а ночь, их можно было бы принять за русалок. Но и при дневном свете тела юных купальщиц, облепленные мокрыми рубашками, казались по-русалочьи прозрачными.

В первые несколько мгновений Дмитрий видел только общую картину, потом стал различать детали. Он обнаружил, что из четверых одна – это уж точно русалка, или греческая нимфа, или восточная пери. Она вышла на берег и стояла к Дмитрию спиной, вытирая свои длинные волосы, которые сияющим золотым водопадом струились вдоль тоненькой, гибкой фигурки. Девушка была высока, стройна, грациозна в движениях, а кожа ее белизной и нежностью напоминала цветок лилии. Солнце просвечивало сквозь тонкую рубашку, подчеркивая каждый изгиб, каждую линию прекрасного юного тела, естественного и целомудренного в своей наготе.

Зачарованный этой красотой, Дмитрий мысленно упрашивал девушку оглянуться, чтобы он мог посмотреть на ее лицо. Но она выполнила его желание только наполовину: повернула голову набок, обращаясь к одной из подруг, и Дмитрий увидел ее нежный профиль – и про себя отметил, что славянские девы куда милее рисованных греческих богинь с их длинными носами, переходящими в покатые лбы.

И в этот момент верный Чурнай впервые в жизни подвел своего хозяина. Заметив какую-то дичь или лесного зверька, он вдруг так громко залаял, что девушки переполошились, бросились на берег, хватая свою одежду и прячась за кустарник. И на миг – на один только миг – золотоволосая красавица оглянулась в сторону Дмитрия. Он даже толком не разглядел ее лица, лишь успел заметить лазоревый огонь огромных глаз и гордый разлет тонких бровей. Вместе с подругами она кинулась бежать вдоль берега. И тут Дмитрий, желая остановить ее и удержать, выскочил из своего укрытия и закричал:

– Девушки, не бойтесь меня! Я охотник, заблудился в лесу! Прошу вас, покажите мне дорогу!

Но, услышав мужской голос, девушки только ускорили свой бег, скрываясь за деревьями и кустами. Над речкой прошелестели их испуганные, сдавленные крики: «Быкодер!»

Дмитрий бросился вслед за ними, но, зацепившись за прибрежную корягу, упал. Чертыхнувшись, он потер ушибленную ногу и снова устремился вперед, восклицая:

– Подождите, красавицы! Я не Быкодер!

Однако короткой заминки оказалось достаточно, чтобы купальщицы с визгом перебежали по довольно хлипкому мостику на другой берег реки. При этом одна из них – но не золотоволосая, – убегая, внимательно и не без лукавства оглянулась на Дмитрия.

В азарте преследования молодой купец тоже побежал по мосту, не обратив внимания на ненадежность этого сооружения. Как раз посередине реки мост держался лишь на двух тоненьких жердочках, одна из которых треснула, когда на нее с силой оперся сапог незадачливого охотника. Потеряв равновесие, Дмитрий свалился в воду – и тут же услышал звонкий смех убегающих девушек. В несколько размашистых гребков он достиг берега и, отряхнувшись, взбежал на прибрежную кручу. Девушки уже куда-то скрылись. Дмитрий увидел перед собой стену, окружавшую городской посад. А подальше, за нехитрыми строениями окольного града, возвышался монастырь с каменной церковью. Храм был не таким большим, как главные киевские, но своей красотой и стройностью линий озарял весь окрестный пейзаж и казался чудом путнику, только что выбравшемуся из леса на берег реки.

Дмитрий понял, что девушки скрылись за малозаметными водяными воротами[20], которые теперь были плотно закрыты. Заметив на берегу первого попавшегося местного жителя – по виду рыбака, – Дмитрий кинулся к нему, чтобы расспросить. Рыбак испуганно отшатнулся от мокрого незнакомца с огромной собакой и уже готов был бежать, но Дмитрий остановил его со словами:

– Не бойся, добрый человек. Я не разбойник и не леший. Ты, видать, тоже принял меня за Быкодера? Я охотился в здешних лесах и заблудился. Потом увидел тех красавиц, хотел с ними поговорить – а они от меня убежали. Кто такие, не знаешь?

– Наверное, они из монастыря, – запинаясь, ответил рыбак. – Говорят, к Троице новых послушниц будут постригать в монахини.

– Понятно, – вздохнул Дмитрий. – Они решили немного повеселиться в последние денечки своей вольной жизни… А как называется этот городок?

– Билгород, господин.

– Далековато я забрался.

Осмотревшись на открытой местности, Дмитрий понял наконец, где он сбился с нужного направления и куда теперь надо идти. Ему снова предстояло перебраться через разломанный мостик, но теперь он уже был осторожен и, проявив чудеса ловкости, оказался на другом берегу. Мокрый, голодный и раздосадованный, он шагал вдоль речки, ругая самого себя: «На дурака всегда приключения найдутся! Сам виноват! Не черти же меня понесли за этими девками гнаться! Эку невидаль нашел! Подумаешь, волосы золотые… богиня, русалка… Скоро эти волосы на пол упадут… и станет она Христовой невестой. А ты, дурак, за ней бегал. Только время зря потерял, да еще вымок весь. Она же над тобой и посмеялась вместе с подружками».