Наконец их заперли в крошечной хижине, оставив сосуд с водой и миску комковатого маисового пюре. У Александера же было одно-единственное желание – растянуться на земле и сомкнуть в конце концов воспаленные веки. Усталость и боль возобладали над страхом, и он провалился в глубокий сон.

Прошло три долгих дня, прежде чем жители деревни вспомнили о своих пленниках. Чтобы заглушить терзавший душу страх, Александер и Призрак все это время рассказывали друг другу истории из своей жизни или спали. Некогда русые волосы старика совсем побелели. «Надеюсь, на меня они силы тратить не станут. Душа старика – не великая ценность, и даже скальпа с меня уже не снимешь…» – говорил Призрак и смеялся, а потом заходился сухим кашлем. А за стеной лачуги женщины и дети кричали, стенали и требовали отмщения.

Дважды в день к ним приходила молодая индианка – приносила воду и еду, смазывала им раны душистой травяной мазью и перевязывала заново. Глаза у нее были чуть раскосые, но Александеру она все равно казалась красивой. Свои обязанности она исполняла быстро и умело и ни разу не проронила ни слова. Александера она поила отваром с противным вкусом, после чего его переставал донимать кашель и спадал жар. Эффект от такого лечения был поразительный: уже через пару дней он дышал свободно и даже ощутил прилив бодрости.

– Не обольщайся, Макдональд, эта милашка – тот еще черт в юбке, – предупредил его Призрак. – На вид они ласковые и красивые, но поверь, когда дело дойдет до пыток, в изобретательности с ними и дьявол не поспорит!

Первым к пленникам наведался Вемикванит. Его сопровождали Ниякваи и еще двое ирокезов. Метис-чиппева был вне себя от злости. Прежде чем заговорить по-французски, он долго рассматривал пленников.

– Я говорил о вас с Гайенгватой, и мы сошлись в одном: за убитого соплеменника надо отомстить, принеся одного из вас в жертву. Я предложил ему тебя, Шамар, – заявил он, поворачиваясь к Призраку, – но Гайенгвата не захотел. Вдова не пожелала оставить себе убийцу своего супруга, поэтому, шотландец, выбор пал на тебя. Более того, Гайенгвата считает, что только твоя душа усмирит гнев Великого Духа.

Он замолчал, чтобы посмотреть, как мужчины отреагируют на это известие. Следующая его тирада была обращена уже непосредственно к Александеру, который даже не шелохнулся.

– Я рассчитывал, что тсоннонтуаны помогут мне расколоть тебя, Макдональд, но здесь, в деревне, узнал, что они капитулировали перед англичанами и больше не хотят с ними никаких конфликтов. Но право посмотреть, как тебя будут пытать, я получил. Скажи мне, где золото, и я облегчу твои мучения. Ты умрешь быстро. Душам бледнолицых не по силам такие испытания! Так что подумай хорошенько, шотландец!

– От меня ты ничего не узнаешь, потому что мне нечего тебе сказать, Вемикванит, – равнодушно проговорил Александер. – Мой язык не может сказать то, чего не знает.

Чиппева посмотрел на него с сомнением.

– Это мы узнаем скоро, очень скоро.

Он встал.

– Участь Макдональда решена, и скоро совет объявит, что ждет Шамара. Так что знайте – вы оба уже мертвецы.

Трое индейцев вышли из хижины.

– Знаешь, что они с тобой сделают после того, как нанесут последний удар, когда ты и так уже будешь готов отдать душу дьяволу, Макдональд? – шепотом спросил Призрак после долгого молчания.

Александер посмотрел на товарища, который лежал на циновке и смотрел прямо перед собой. На губах Призрака играла загадочная улыбка. Он ужасно исхудал и со своим голым черепом в ореоле редких волос уже сейчас напоминал труп.

– Я не хочу это знать.

– Эти пожиратели душ вынут из твоей черепушки мозги, чтобы твоя сила перешла к ним. А потом сожрут тело. И готов спорить на что угодно, красавица, что носит нам еду, постарается ухватить лучший кусочек и съест его потом медленно и со вкусом!

– Ну и циник ты, Шамар! Лучше уж молчи!

– Знаешь, я хочу, чтобы ты рассказал мне о… об этой истории с золотом.

– Ладно. Думаю, ты имеешь право это знать.

О том, какая судьба уготована ему, Призрак узнал только через четыре дня. Чтобы успокоить душу убитого соплеменника, было решено подвергнуть пыткам обоих пленников. Призрак попросил Вемикванита походатайствовать перед вождем, чтобы его взяли в племя рабом, но чиппева отказался наотрез и с улыбкой заявил, что решение совета не подлежит обсуждению.

Пленники между тем совсем пали духом. Молодая дикарка по-прежнему ежедневно приносила им еду, к которой они теперь почти не притрагивались. Несколько раз вместе с ней приходила женщина в потрепанных одеждах. Александер догадался, что это и есть вдова. Волосы в знак печали она обрезала очень коротко. Она подходила к Александеру и, с ненавистью глядя на него, разражалась гневной тирадой, из которой он, на свое счастье, не понимал ни слова.

– Улыбнись ей, Макдональд! – сказал ему однажды Призрак. – Похоже, ты ей приглянулся. Не упускай шанс, стоеросовая твоя башка!

Пришел декабрь с первым снегом, укрывшим деревню тонким белоснежным саваном. Александер постоянно мерз под одеялом, которое принесла все та же миловидная дикарка. Он несколько раз пытался заговорить с ней, но она молчала и только смотрела на него своими черными глазами, выражение которых казалось шотландцу каким-то странным. Временами у него создавалось впечатление, что молодая женщина понимает, о чем он говорит, но ни на один вопрос она так и не ответила. Исполнив то, что ей было приказано, она поспешно уходила. Раны пленников затянулись, и им позволялось дважды в день выйти подышать воздухом и размять ноги. Оставшееся время они проводили взаперти в ожидании казни.

И день, которого они оба так боялись, наконец наступил. Вечером в хижину явилась вдова в сопровождении незнакомой девушки. Молодой дикарки, что приносила им еду, не было видно, и Александер жалел об этом – в ее улыбках он черпал силу, которая помогала ему держаться. Что ж, когда солнце взойдет над горизонтом, его душа уже будет свободна…

Вдова положила перед каждым пленником стопку чистой одежды и знаками дала понять, что им пора переодеться. Когда с этим было покончено, она приблизилась к Александеру и уставилась на него долгим пристальным взглядом. В надежде завоевать расположение женщины, он ей улыбнулся.

– Моли Бога, чтобы они тебя пощадили, Макдональд!

Призрак шел следом за Александером, который рискнул посмотреть по сторонам. Один из тюремщиков пинком призвал его к порядку.

– Если ты выживешь, дружище, они станут относиться к тебе либо как к собаке, либо как к своему. Но в обоих случаях ты перестанешь быть Александером Макдональдом. Ты получишь новое имя, и тебе придется жить по их законам.

Говорил Призрак мрачным голосом, перемежая рассказ вздохами.

– Тебя заставят забыть прежнюю жизнь и постараются сделать из тебя то, что захотят. Может статься, тебя обменяют или продадут как раба, может, ты станешь чьим-то слугой, а может, уважаемым всеми воином. Многое зависит от того, как ты себя поведешь…

Короткий окрик и угрожающий скрежет зубов положил конец этим мрачным наставлениям.

В лучах заката снег казался алым и хрустел у них под ногами. Возле каждого дома на кострах варили маисовую кашу и мясо. Пленников привели к воротам, которые охраняли несколько воинов с раскрашенными черной краской телами, и вытолкнули за ограду. В холодном воздухе взметнулись крики «Хе-е-е!», «Хи-и-и!», «Хен! Хен!». Прощальный пир для этих людей был поводом к всеобщему празднованию.

В центре поляны устроили два помоста на опорах – своего рода эшафот. К каждому было приставлено бревно с вырубленными в нем ступенями. Между помостами пылал огромный костер. Возле него пленникам и приказано было остановиться. Огонь лизал небо, освещая своим красноватым светом лица собравшихся, отчего в них появлялось что-то дьявольское.

Мимо пленников прошли самые видные представители племени, в числе которых был и Вемикванит. Почти у каждого в руках был посох с подвешенными к нему скальпами. Призрак хранил молчание, но глаза его реагировали на малейшее движение.