Они попрощались с мельником, и Мунро помог ей влезть в повозку, а потом и сам сел рядом. Шотландец завел песню на родном языке и хлопнул хлыстом по блестящему крупу Белотты. Радость детей была заразительной, и скоро на уста Изабель вернулась улыбка. Она даже попыталась убедить себя, что нужно радоваться тому, что имеет, и не сожалеть о том, чего у нее нет.

Повозка с грохотом сдвинулась с места и, покачиваясь, покатилась по узкой дороге к поместью «Пти-Бонёр». По одну сторону дороги, ведущей непосредственно к дому, росли клены, пустившие крепкие корни в землю, бережно возделываемую всеми владельцами поместья, как прежними, так и нынешними. Новый дом был построен близ реки в 1765 году на месте старого, в 1759 разрушенного английскими солдатами. Он был деревянный, с четырехскатной крышей, покрытой кедровым гонтом.

Входная дверь располагалась на уровне земли по центру южного фасада, и ее обрамляли четыре окна. Одна-единственная печная труба возвышалась над четырьмя слуховыми окошками. Изабель планировала соорудить еще одну на западной стене, но это могло подождать и до следующего лета. Этой весной в подвале дома вырыли колодец и вдобавок оштукатурили все внутренние стены, на что ушла значительная часть накоплений. Да и самые необходимые ремонтные работы в доме еще не были закончены: уже месяц Изабель с детьми жила словно на стройке. Зато вид из окон открывался великолепный. Когда на Изабель накатывала ностальгия, она часами любовалась пейзажем.

Повозка остановилась под дружный визг и смех. Дети сразу же унеслись в дом, где для них был готов полдник и прохладительные напитки.

– Тетя Мадо приехала! – воскликнул Габриель при виде появившейся в дверях знакомой фигуры. – Вот Забет обрадуется, когда увидит Анну!

– А ты и рад, что она теперь потаскает за волосы кого-нибудь другого!

Поблагодарив Мунро за помощь, Изабель направилась к дому. Они с Мадлен обнялись, искренне радуясь встрече. Изабель посмотрела на животик кузины, уже не скрывавший свое сокровище, и спросила:

– Вы благополучно переправились?

– Вполне! В последние дни на реке спокойно.

Кузина Мадо просто лучилась счастьем. «Мечты сбываются, нужно только уметь ждать!» – эта поговорка теперь не сходила с ее уст. Изабель слушала и смеялась вместе с ней, но на душе у нее было тяжело. Она радовалась за Мадлен. После десяти лет одиночества кузина заслужила свое нынешнее безмятежное счастье. Вот только… присутствие в ее жизни отца и сына Макдональдов не помогало Изабель забыть свое горе.

Улыбаясь, Мадлен увлекла ее в дом. Платье висело на плечиках посреди кухни. Оно было сшито из прекрасной ткани, но фасон Изабель выбрала самый простой. Ей не хотелось ни лент, ни кружев. Скроенное на английский манер, в стиле «неглиже», верхнее платье из светлой, серовато-зеленой тафты на юбке имело разрез, открывавший нижнюю юбку из шелка цвета слоновой кости, расшитого розами того же цвета. Корсаж, по тогдашней моде, имел глубокое декольте, отделанное по краю тонким рюшем, – единственная фантазия, которую позволила себе Изабель, к огромному разочарованию портнихи. От каркаса-«панье» она отказалась – тонкость талии подчеркивал небольшой турнюр.

Церемонию решили сделать самой простой, а после нее – устроить пикник на склоне холма, который был обращен к реке. Изабель молча обошла вокруг своего свадебного наряда, не осмеливаясь прикоснуться к нему даже кончиком пальца.

– Оно… великолепное! Мадам Фортен – настоящая волшебница!

– Иза, на тебе оно будет еще красивее!

– Но буду ли я улыбаться в нем? Мадо, мне все время кажется, что я совершаю ошибку. Все происходит слишком быстро! Мне кажется… Словом, я уже ничего не понимаю.

– Все будет хорошо, поверь мне!

Сколько бы кузина ни пыталась ее утешить, подбодрить, на душе у Изабель было неспокойно. Она отвернулась от платья и прикусила губу, чтобы не дать выход охватившему ее отчаянию.

– В этом платье я должна была выйти за…

Все усилия оказались тщетны: она всхлипнула и из глаз брызнули слезы. Мадлен приобняла ее и ласково произнесла:

– Иза, дорогая моя Иза, я знаю, каково это! Плачь, моя милая, плачь!

– Н-ничего н-не могу с собой поделать! Слишком мало времени прошло! Я н-не м-могу выйти за Жака!

– Иза, до венчания еще целых два дня! Думай о детях! Им нужен отец, им нужна забота. Жак тебя очень любит. Назад пути нет!

Изабель вытерла лицо, вздохнула. Она долго молчала, глядя на домики, выстроившиеся вдоль прибрежной линии острова Орлеан. Казалось, чем больше она старается не думать об Александере, тем больше места он занимает у нее в сердце. Несмотря на теплые чувства, которые Изабель питала к Жаку, ей не удавалось отделаться от мысли, что она совершает ужасную ошибку. Но, как ей постоянно напоминали близкие, нужно подумать и о детях…

Она перевела взгляд на свои нервно дрожащие пальцы, снова вздохнула и проглотила комок в горле.

– Да, ты права – назад дороги нет. Я должна это сделать ради детей!

Она кивнула, словно бы убеждая саму себя, и посмотрела на Мадлен.

– Помнишь, во время осады, когда ты жила у нас, я была влюблена в мсье д’Авен де Мелуаза? Тогда я мечтала о пышной свадьбе. Представляла роскошное торжество, на котором я – королева…

– Конечно, я прекрасно помню твоего красавца офицера, – отозвалась Мадлен, намеренно игнорируя ремарку о пышном бракосочетании. – Представляешь, как завидовали тебе другие девушки? Такой красивый, родовитый… Он так тебя любил… Тебя считали счастливицей!

Изабель в сомнении поджала губы.

– Ты думаешь? Хотя, конечно, мсье де Мелуаз был всем хорош. И он обещал, что наша совместная жизнь будет приятной. Вот только… Сегодня я знаю, что достаток не делает меня счастливой. Я хочу для себя… О, какой же наивной я была тогда! Я мечтала стать мадам Как-то-там и услышать, что колокола собора звонят в мою честь!

– И это естественно! Все девушки мечтают об этом!

– Наверное… Но я уже не юная девушка, Мадо! И я давно перестала жить мечтами. Я познала, что такое комфортная и роскошная жизнь, лишенная любви, а потом – бедность, согретую любовью. И теперь я точно знаю, чего хочу. Но мечты, любовь… С этим покончено. Я собираюсь замуж второй раз, и снова, как с Пьером, мне кажется, что я отправляюсь на похороны!

– Не говори так! Ты еще такая молодая и красивая!

– К чему все это, когда больше не хочешь любить?

– Иза! На следующей неделе тебе исполнится тридцать! Только тридцать!

– Знала бы ты, как мне хочется, чтобы это было пятьдесят!

– Ты думаешь, пожилые женщины не нуждаются в любви? Иза, любовь может принимать разные обличья. Посмотри хотя бы на меня! Я думала, что после Жюльена никогда не полюблю. И вот я замужем за «проклятым англичанином»!

– У тебя было долгих девять лет, чтобы забыть Жюльена!

– И девять лет, чтобы о нем помнить! Да, воспоминания со временем стираются. Но я не забыла его, как ты никогда не забудешь своего Александера. Но ведь ты никогда его не увидишь! С этим надо смириться. Последуй моему примеру, Иза!

– Я знаю! Просто у меня не было времени свыкнуться с этой мыслью! И, в отличие от тебя, я не люблю моего жениха. Ну, или не до такой степени… У меня все по-другому, неужели ты не видишь?

– Не давай воспоминаниям похоронить тебя заживо! Это неправильно. У тебя есть дети…

– Дети! О да, я должна помнить о детях!

Изабель сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ей не хотелось ссориться с кузиной за два дня до венчания. И она предпочла сменить тему.

– Как поживает Макдональд-отец?

– Не очень хорошо. Боюсь, он не доживет до праздника Иоанна Крестителя[213]! Колл уехал в Квебек за доктором, вернется домой сегодня к вечеру. Он не сможет приехать сюда на свадьбу. Но надеется, что ты его понимаешь…

– Прекрасно понимаю. Так даже лучше, – тихо добавила Изабель, думая о том, что присутствие Колла расстроило бы ее еще больше.

В этот момент Луизетта и Микваникве пришли в кухню с пустыми тарелками. Дети бежали за ними по пятам, выпрашивая еще пирожных. Последовала пауза, потом все стали восторгаться платьем. Служанка замерла перед этим чудом, которое Изабель пообещала ей одолжить: они с Базилем собирались пожениться после жатвы. Базиль остался в Монреале, чтобы собрать вещи Жака, и должен был приехать завтра, чтобы присутствовать на венчании.