— Корнелия перестаралась и мужиков наняла, чтобы они квартиру мою разгромили, — вдруг ломким голосом произнесла Мира, которой стало настолько жутко от услышанного, что слова сами собой полились. Только бы не молчать и не думать.
— Корнелия? Это кто?
— Та ведьма, моя подруга, как вы ее назвали.
— Ага. И что?
— А то, что из-за них порошок и был обнаружен. Теорин в шкафу спрятали, а те двое об этом не знали, и по всей квартире его распылили. Вот и весь ответ. Лежал бы на месте — авось не разговаривали бы мы сейчас. А не подействовал раньше, потому что мама постаралась меня защитить.
— Неужели благословение? — спросил Дирьярд, сузив глаза. — Не уследил… не подумал… надо же…
— Да вы вообще… мало о других думаете, — глухо сказала Мира. — И как только жену себе нашли? Какая дура за вас вышла? Вы ее, поди, опоили и под венец, как овцу на убой…
— Не буду скрывать — почти так и было.
— Ноо… — Миранда упомянула про его жену не всерьез, просто чтобы уязвить, и когда Дирьярд с ее словами согласился, испытала очередной шок. — Ооо, забудьте, не надо. Знать ничего не желаю про бедняжку… тоните в этом кошмаре сами…
— Поверь, мне не так уж плохо живется…
— Жаль… Но почему вы все это мне рассказываете? — неверным голосом спросила Мира, у которой больше не осталось сил все это выслушивать. — Вы меня убьете?
Вот тут ей впервые удалось удивить колдуна по-настоящему.
— Убить тебя? — произнес он, оторвав взгляд от камина и устремив его на белую как мел ведьмочку. — Зачем? Что за глупые мысли… или ты считаешь, что раз проклятие было родовым, то я тебя обязан прикончить только потому, что так было задумано изначально? Я уже упоминал — мысли подобные были, но по зрелом размышлении… Полноте… не волнуйся. Я давно остыл и перестал думать о Мариссе. Появились другие дела и заботы. Так что ты можешь считать себя официально свободной от моего праведного гнева.
— Вот спасибо… вот… огромное ведьминское вам, дядя, спасибо… — выдавила из себя Мира, — и низкий поклон до земли… только вот себя от дивана, куда вы меня так деликатно швырнули, оторву и сразу поклонюсь…
— Не ерничай, я говорю совершенно серьезно, — попенял ей Дирьярд.
— Дочь свою воспитывать будете! Или жену, если она еще от ваших уроков копыта не отбросила… — взъерепенилась Мира и вдруг поменяла тему. — А вы не боитесь, что я все расскажу, коли вы меня отпустить собрались? Не боитесь, что вас арестуют за преступление?
Дирьярд деланно поднял брови, словно эта мысль не приходила ему в голову:
— Мдаа… загвоздка… и впрямь неприятная ситуация…
— Вот-вот! А я расскажу непременно! Я молчать не буду! — Как только Мира это выкрикнула, ей тут же захотелось вырвать у себя язык и съесть без кетчупа и майонеза: и зачем она провоцирует колдуна? Не лучше ли было промолчать и согласиться со всеми его условиями в том случае, если он и впрямь намерен ее отпустить? Мира поверила в недоумение Дирьярда, когда он говорил о том, что ее убийство — это «глупые мысли»… либо в нем сдох великий актер. Так или иначе, притворялся колдун или нет, но зачем же было дергать тигра за хвост? — То есть я хотела сказать, никому и ничего. Даже в участок не пойду…
— … похвальные грамоты вешать некуда. Придется опять комнату расширять или новую выделять…
— Похвальные грамоты?
— От императора, — с готовностью пояснил ее дядя. — За уничтожение ведьмы. У нас император, если ты не знала, — чистокровный человек. И хотя ваш император — колдун, в отношении к ведьмам он с нашим солидарен. И вопрос. Почему ты думаешь, что мне за наложение проклятия, пусть и родового, что-то будет? Хоть в Калерии, хоть в империи Ион? Да и смерть нотариуса со мной никто не свяжет. А хоть бы и так — всё равно ничего не будет. Я — колдун самого императора. Побежишь ябедничать в его покои? Ты — ведьма, девочка, ты — изгой общества. Кому ты сдалась даже в участке?
Непонимающе хлопая глазами, Мира по второму разу медленно прокручивала слова Дирьярда в голове. И корила себя за глупость. С этой стороны она проблему не рассматривала — во-первых, и ей и без того было над чем поразмыслить, во-вторых, предпочитала решать проблемы по мере поступления. Вот и оттягивала момент и оказалась не готова справляться с последствиями, когда этот самый момент вдруг неожиданно — ну чисто как снег зимой — выпал, вернее, настал.
Еще недавно ее заботило лишь одно — найти убийцу родителей, того, кто проклял мать и ее саму. Замечательно, убийцу она нашла. Приятного, как говорится, аппетита. Только вот что дальше? Отомстить, лишить его жизни — великолепная идея, из области фантастики. Самой волшебной, невероятной, ненаучной фантастики. Ведьма против колдуна шансов не имеет.
Другой вариант — обратиться в официальные органы право- и магопорядка. Перспективное, казалось бы, направление. Но с чего это она взяла, что ее, как правильно заметил Дирьярд, ведьму, станут слушать? Да ее пинками выставят прежде, чем она рот успеет открыть. И Тим не поможет — его тоже слушать никто не будет. Он простой рядовой. Но даже будь он самым главным Главой самого главного участка, расположенного в столице империи, толку было бы чуть. Придворных колдунов судит лишь император, причём в случае Дирьярда — император Калерии, а добраться до него у Миры нет и шанса. И потом — ее слово против его, Дирьярда. Кому поверит человек, ненавидящий ведьм? Да и не подсудное это дело — проклятия. Иначе все колдуны давно были бы за решеткой. Ну, наложил он проклятие, ну, погибли из-за этого двое живых… делов-то. Не город же вымер и не раса… хотя и в этом случае не факт, что Дирьярду грозило бы наказание… а нотариус — очередная случайная жертва, за которую даже вступиться некому…
Арестовать… Мира посмеялась над своей наивностью. Колдун все верно сказал — никому ее правда не нужна. И жаловаться некуда.
Он спросил в самом начале: что в связи с этим она намерена делать? Ответ: ни-че-го. И не потому, что не хочет, а потому что не может. Нет у нее таких возможностей и связей, которые помогли бы призвать Дирьярда к ответу. Любой суд его оправдает, любой судья — примет его сторону. Он — колдун и этим все сказано. Несправедливо, но кто сказал, что жизнь вообще справедлива? Как там Тесса обронила — побочные расы? Видимо, так дела обстоят во всех сферах жизни. Принадлежишь к клану привилегированных — перед тобой открыты все дороги. Нет — убирайся прочь. И скажи спасибо, если цела осталась.
Мира скрючилась на диване, сложив руки на коленях и понимая с бесконечным разочарованием и усталостью, что то, что она поначалу приняла за победу, на самом деле оказалось безоговорочным поражением. Ее поражением. Горьким, как горчица, которую она ненавидела всеми фибрами души. Или как хрен, который тоже не пользовался у неё популярностью. Пшиком. Пустышкой. Ничем.
Как же так? — крутилось у нее в голове. — Как же так? Столько усилий — и все зря? Как дальше с этим жить? Как смотреть в глаза окружающим, зная, что в решающий момент не смогла отстоять «честь семьи», отступила, сдалась без боя? Спасовала перед обстоятельствами, которые, как известно, сильнее всех живых вместе взятых? Как быть? Попрощаться, развернуться и уйти? Просто так? Ничего не сделать? Мол, объективная реальность против и все такое… Но… как же так? Как же, как же так?.. Как уважать себя после этого?
Мира знала точно, как если бы Дирьярд высказал это вслух — если она сейчас продолжит попытки добраться до него, он прикончит ее, просто чтобы не мешала своим бестолковым мельтешением под его высокомерным статусным носом. Даже если и не собирался этого делать ранее. Готова ли она, двадцатидвухлетняя девушка, которая только-только открыла для себя, насколько прекрасен и удивителен может быть мир, которая влюблена по уши… готова ли она, рискуя собственной жизнью, попытаться добиться справедливости для своих родителей? Готова ли пожертвовать собой, если потребуется, и умереть, сознавая, что сделала все, что было в ее силах? Есть ли в ней подобная самоотверженность? Или она подожмет хвост и уползет в тень, в относительную безопасность, откуда будет изредка потявкивать на главного злодея, выражая таким образом свое к нему презрение, на которое он плевать хотел с самой высокой башни своего замка?
