Когда Надежда Осиповна смертельно заболела в 1836 году, Александр Сергеевич окружил ее такими заботами и вниманием, что мать горько пожалела о "несправедливом отношении к сыну". Что касается Сергея Львовича, то, похоже, только трагическая смерть сына примирила его с ним.
Но вернемся к "младым летам" поэта. Дал ли все-таки ему что-нибудь отчий кров до поступления в Лицей? Оказал ли влияние на созревание его гения? Безусловно. Каким бы разбросанным и легкомысленным человеком ни был Сергей Львович, одной высокой страсти он был искренне предан - страсти к искусству, поэзии. И этой страстью он заразил сына.
В доме Пушкиных ценится острое живое слово, неожиданная рифма, каламбур, чтение и декламация стихов здесь не умолкают. Сергей Львович, как и его брат Василий Львович, тоже салонный стихотворец, часто состязаются в остротах, эпиграммах, шутливых и скабрезных стихах.
Такие дома в начале XIX века - редкое исключение в дворянской России, вкус к поэзии еще только просыпался, и каждый человек, рифмующий слова, считался поэтом и имел право на внимание благосклонной избранной публики. И потому в доме Пушкиных собираются известные литераторы и поэты: Карамзин, Батюшков, Дмитриев. И тогда разгораются настоящие литературные действа и импровизации.
А Саша Пушкин с горящими от волнения щеками, устроившись где-нибудь незаметно, жадно ловит каждое удачное словцо и радуется, когда они вступают в неожиданные сочетания и созвучия. Оказывается, слова будто ведут собственную жизнь и забавную игру: они могут смеяться, гневно хмуриться, больно жалить. И это кажется волшебством, чудом, сказкой.
Если же витийствовавший оратор выдавал что-нибудь нескладное или выспреннее, Саша фыркал, смеялся и, смутившись, убегал.
Раннему пробуждению тонкого чувства слова способствовала страсть к чтению. К девяти годам он уже осилил многое из обширной библиотеки отца, где тайком проводил бессонные ночи. Знал Гомера, Вольтера, Мольера, Буало. Сам начинает импровизировать маленькие комедии и разыгрывает их перед сестрой, которая была строгим критиком и однажды так разругала его пьеску "Похититель", что маленький поэт написал сам на себя эпиграмму. В переводе с французского она звучит примерно так:
- Скажи мне, за что "Похититель"
Освистан партером?
- За то, увы, что сочинитель
Похитил его у Мольера.
К десяти годам Александр пробует силы в поэмах и пишет, в частности, большое произведение в подражание "Генриаде" Вольтера. В 12 лет, ко времени поступления в Лицей, он имел самые разнообразные, хотя и беспорядочные знания ("Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь"). Владел французским едва ли не лучше, чем русским. К тому же:
Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale...[Будь здоров (лат.)]
Насмешливые строки о домашнем воспитании Онегина, конечно, не случайны в поэме. Недобрые воспоминания о незадачливых гувернерах и учителях в отчем доме были слишком сильны. Они отразились и в других произведениях Пушкина.
Очевидно, одного из своих воспитателей Пушкин вывел в "Капитанской дочке": "Бопре в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour etre outchitel (чтобы стать учителем), не очень понимая значение этого слова. Он был добрый малый, но ветрен и беспутен до крайности. Главною его слабостию была страсть к прекрасному полу; нередко за свои нежности получал он толчки, от которых охал по целым суткам. К тому же не был он (по его выражению)
и врагом бутылки, т. е. (говоря по-русски) любил хлебнуть лишнее... Мы тотчас поладили, и хотя по контракту обязан он был учить меня по-французски, по-немецки и всем наукам, но он предпочел наскоро выучиться от меня кое-как болтать по-русски, - и потом каждый из нас занимался уже своим делом. Мы жили душа в душу. Другого ментора я и не желал..."
Впрочем, в других дворянских семьях воспитание велось не лучшим образом, и Пушкин имел основание заключить в статье "О народном воспитании": "В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравственное; ребенок окружен одними холопями, видит одни гнусные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести. Воспитание его ограничивается изучением двух или трех иностранных языков и начальным основанием всех наук, преподаваемых каким-нибудь нанятым учителем".
Если учесть, что глупость и грубость "целого легиона" сменявших друг друга гувернеров и гувернанток "дополняла" жестокая, иногда до садизма, "педагогика" Надежды Осиповны, то понятно, что жизнь в доме казалась Александру пыткой и он с облегчением и радостью покинул его, чтобы поступить в Лицей. Это новое учебное заведение, учрежденное приказом Александра I, должно было открыться осенью 1811 года.
Лицеем (или Ликеем) в Древней Греции называлась роща при храме Аполлона, где Аристотель обучал своих учеников. Обучение шло во время прогулок по роще. В свободных, непринужденных беседах и спорах учитель и ученики совместно искали ответы на сложнейшие философские проблемы.
Александру I, которого льстецы сравнивали с Аполлоном, хотелось видеть нечто подобное в саду своей летней резиденции - Царском Селе.
Лицей задумывался либеральными царскими сановниками как привилегированное учебное заведение особого рода, где питомцы не только овладевают знаниями, но и воспитываются, живя совместно со своими учителями, свободно общаясь с ними. "Учреждение Лицея, - говорилось в постановлении, - имеет целью образование юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной".
С особой торжественностью возвещалось, что телесные наказания в Лицее запрещаются. Устанавливались совершенно необычные для того времени, можно сказать, "демократические" нормы взаимоотношений между воспитанниками, а также их отношения с профессурой и служителями.
В одном из лицейских документов говорилось: "Все воспитанники равны, как дети одного отца и семейства, а потому никто не может презирать других или гордиться перед прочими чем бы то ни было. Если кто замечен будет в сем пороке, тот занимает самое нижнее место, пока не исправится". В отношении служителей, то есть прислуги, говорилось, что воспитанникам запрещается кричать на них, "бранить их, хотя бы они были их крепостные люди"10. С профессурой устанавливались отношения не только официальные. Лицеисты, как потом повелось, бывали в семьях профессоров, проводили с ними вечера в беседах и чаепитии.
Все это породило благодатную атмосферу свободного, равного общения, доверительности, душевной открытости. Особое значение для братского сплочения лицеистов, для их "неразрывной отрадной связи" (И. Пущин)
имело то обстоятельство, что воспитанники должны были прожить вместе все шесть лет безвыездно. Запрещались даже отпуска на каникулы. Родным дозволялись посещения только по праздникам. Этот замкнутый, своеобразный мирок образовал скоро "лицейскую республику" под боком у монарха. В итоге первый выпуск Лицея дал результаты, на которые учредители заведения при всем своем либерализме и не рассчитывали.
Первый, пушкинский, выпуск дал России двух видных и надежных "столпов отечества" (Александра Горчакова и Модеста Корфа). Но прославился этот выпуск иными именами. Это, помимо самого Пушкина, декабристы - Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Владимир Вальховский, близкие к декабристам Александр Бакунин, Александр Корнилов, это - Сильверст Броглио, погибший за свободу Греции (как и Сильвио, герой пушкинской повести "Выстрел"), это - поэт и литератор Антон Дельвиг.
Не случайно пушкинский выпуск считался впоследствии "рассадником свободомыслия", а для двора само понятие "лицейский дух" было символом бунтарства и преступного вольнолюбия, приведшего к восстанию декабристов. Слава Лицея, как питомника декабристов, вышла даже за пределы России. Австрийский канцлер Меттерних, проницательный и ловкий политик, после восстания на Сенатской площади дал специальное задание Фридриху Гауеншильду, преподававшему в Лицее: "Я потребовал у господина Гауеншильда составления подробной истории Царскосельского лицея. Эта история будет очень интересна. Она даст ключ к пониманию того странного феномена, что, так сказать, собственные дети несчастного Александра I (имеются в виду выпускники Лицея. - Г. В.) стремились к его гибели и не останавливались даже перед возможностью его убийства".
