Иштван зашел в первый попавшийся подъезд и еще раз осмотрел себя. Нет, дальше идти в таком виде нельзя. Это равносильно самоубийству! Надо где-то переодеться! Но где? Парень перебирал в мыслях возможности и в конечном счете пришел к выводу, что единственный выход — это пойти домой. Хочет этого или нет, другой возможности нет. И чем скорее, тем лучше. Если спешить, то за десять минут можно туда добраться. Он быстро отправился домой, держась близко к зданиям и несмотря ни направо, ни налево. Упругими шагами побежал по лестнице. Но, дойдя, вдруг вспомнил, что не взял с собой ключ — он остался в Вене. «Нет другого выхода, — мелькнула у него мысль, — придется звонить». Он нажал на кнопку звонка. Послышалось знакомое шарканье ног бухгалтера.

— Бог мой! — оторопело сказал мужчина, открыв дверь. — Где вы пропадали столько времени? Мы уже думали, что с вами случилось какое-то несчастье…

— Нет, нет, ничего со мной не случилось, — входя, сказал Иштван. Он направился в свою комнату, но перед дверью остановился. — Я работаю на стройке в области Солнок, — инстинктивно соврал он. — Приехали сюда за материалами, вот я и решил зайти домой, переодеться…

— А я уже думал, что вы где-то далеко, за тридевять земель.

— Почему бы мне быть где-то далеко? — удивленно спросил парень.

— Пойдем в комнату, — предложил бухгалтер. — Не хочу в коридоре говорить об этом.

Они зашли в Иштванову комнату. Парень сбросил с себя плащ и с ожиданием взглянул на своего соседа.

— Послушайте, сынок, — начал бухгалтер. Его голос нервно задрожал. — Спасайтесь! Понятно? Немедленно бегите!

Иштван с ужасом посмотрел на взволнованного человека, его губы задрожали, он хотел что-то сказать, но не мог из себя выдавить ни слова.

— Ничего не спрашивайте. Спасайтесь немедленно, пока не поздно, — подгонял сосед. — Нечего тут раздумывать. За вами уже приходили! Вот, смотрите! — он вынул из бумажника лист, на котором был записан номер телефона подполковника. — Видите, — он сунул ему бумажку под нос. — Здесь записано. Подполковник Челеи. Он лично приходил за вами. Вас подозревают в каком-то серьезном деле, по крайней мере так я понял со слов подполковника. Вас хотят арестовать. Спасайтесь. Я дам вам адрес моего брата, который живет в Париже, обратитесь к нему. А теперь идите. Я не выдам вас. Вас могут повесить. Бога, идите же…

Иштван еле живой опустился на кровать, спрятав лицо в ладони.

— Боже мой, — шептал он.

Бухгалтер подошел к нему и стал бить его.

— Не раскисайте, сейчас не до этого! Если не хотите идти, скажите, тогда позвоним подполковнику…

— Нет, нет… — застонал парень, — иду…

Он быстро стал одеваться. Действовал машинально, как лунатик. Бухгалтер взволнованно крутился вокруг него.

— Нет, даже не мойтесь, — напал он на парня, когда заметил, что тот шагнул в ванную. — Неужели вам непонятно, что каждая минута дорога? Вам хочется, чтобы вас поймали?

Иштван быстро оделся. Он стоял в своем темно-синем пальто, готов выйти.

— Большое спасибо… — обратился к бухгалтеру. — Мебель отдаю вам. — Он с болью осмотрел комнату, как будто прощался с ней. — Она мне уже не нужна.

Бухгалтер сморщил лоб и немного подумал:

— Вот что, сынок! Так просто на словах, это ничего не даст. Надо быстренько составить документ, написать в нем, что я купил у вас эту мебель, допустим, еще год назад. Она мне не нужна, я просто хотел бы ее сохранить для вас. Ибо вы, молодой человек, вскоре вернетесь сюда победителем.

— Хорошо, напишите этот документ, — сказал парень.

Бухгалтер вышел и через несколько минут вернулся с бумажкой, датированной мартом 1948 года. Иштван, не читая, подписался, ему уже было все равно.

— Это спрячьте, — сказал бухгалтер и передал Иштван записку. — Адрес моего брата. — Иштван поблагодарил, попрощался и без оглядки быстро ушел.

Капитан Ласло Шош шел по улице Керт. Это была тихая короткая улица, обсаженная платанами. Военная форма плотно облегало его крепкую, стройную фигуру.

Из кармана торчал вчерашний номер «Правды». Он остановился перед двухэтажной виллой. «Доктор Шандор Сегеде, врач, — прочитал на таблице. — Второй этаж, квартира 1». Капитан открыл калитку, прошел по усыпанной гравием дорожке и поднялся на второй этаж. Позвонил. Вскоре в дверях появилась женщина лет тридцати. У нее были черные глаза, накрашенные толстые губы, а брови резко выделялись на бледном лице. Офицер поднял к козырьку руку и поздоровался.

— Я хотел бы говорить с господином доктором в очень спешном деле.

— Как мне доложить? — поинтересовалась женщина.

— Скажите, что с ним хочет говорить капитан генерального штаба Ласло Шош.

— Минуточку, — извинилась женщина и исчезла. Шош не успел оглянуться, как дверь снова открылась.

— Пожалуйста, — приглашала его женщина.

Переступив порог, Шош быстрым взглядом окинул комнату. Против двери было двойное окно, перед ним — гладкий стол из ореха… У стены справа стоял книжный шкаф, слева от двери — диван, застеленный белой клеенкой. В углу круглый стол, два низких кресла и два стула. У письменного стола плетеное кресло с подушками на сиденье и у спинки.

— Садитесь, — указал на стул врач. — На что жалуетесь?

— Я пришел к вам не как больной, а по частному делу, — сказал капитан и расстегнул плащ.

— Слушаю, — улыбнулся ему русый врач лет сорока.

Недолго раздумывая, капитан приступил к делу.

— Вчера я узнал, что вы лечили моего дядю Ференца Вильдмана. Меня очень расстроила смерть бедного дяди, и я хотел бы знать обстоятельства смерти.

— Да, я лечил его, — подтвердил врач. — К сожалению, об обстоятельствах его смерти ничего не могу сказать. Он стал жертвой несчастного случая. Возникло даже подозрение, что он покончил с собой, но это не очень правдоподобно, хотя в последнее время я заметил у него определенный наклон к этому. В его нервной системе произошли патологические изменения.

— Какого характера? — заинтересовался капитан.

— Прежде чем ответить, позвольте спросить кое-что.

— Пожалуйста.

— Чем вы можете подтвердить, что вы действительно родственник Ференца Вильдмана? Прошу простить меня. Это не проявление недоверия. Просто мы, врачи, обязаны в определенном смысле сохранять тайну.

— Вопрос вполне понятен и законномерен, — успокоил врача капитан. — Пожалуйста, вот мое удостоверение. — Он вынул из кармана свое военное удостоверение и передал его врачу. — Вы можете прочитать, что мою мать зовут Марией Вильдман.

— Это, конечно, еще не доказательство, — засмеялся Сегеде.

— А эта фотография с дарственной надписью на обратной стороне?

Шош подал врачу фотокарточку. Тот долго рассматривал ее. «Племяннику Лаци от дяди Фери», — прочитал он.

— Спасибо, — сказал врач, возвращая капитану фотографию.

— Когда вы виделись в последний раз со своим дядей? — спросил он позже.

— Я не видел его несколько лет, — тихо ответил капитан. — Был на учебе в Москве.

— Если позволите, я буду беспощадно откровенным, — сказал врач, закуривая. — Хочу заметить об этих вещах я никому и никогда не говорил, потому что бедняга Фери делился со мной так, как с ксендзом на исповеди.

— Я прошу вас, господин доктор, говорите все до конца.

— Нервную систему вашего дяди подорвало большое горе. Вы знаете, что он боролся против этого строя. Как именно — я не знаю. Его очень огорчало, что единственный его племянник стал коммунистом, и таким образом они оказались с ним во враждебных лагерях…

— Но ведь…

— Позвольте мне закончить, — поднял руку врач. — Я знаю только то, что он мне говорил. Фери был прямым честным человеком, не отступал от своих принципов. Я стою в стороне от политики и не хочу вмешиваться в это дело. Но я понимаю его…

— Но, — начал снова капитан, — дяде Фери было хорошо известно, из каких соображений я поступил в партию, даже в Москву я поехал потому, что он сам настаивал на этом.