Коцка оторвал взгляд от бумаги.

— Если не ошибаюсь, из университета поступило какое-то заявление на парня.

Челеи вызвал секретаршу.

— Клара, пожалуйста, принесите мне дело Красная.

Через несколько минут дело лежала на столе подполковника.

— Да, это тот самый! — сказал подполковник. Внимательно вчитавшись в материал, он тихонько свистнул: — Чем дальше, тем интереснее!

Закончив читать, Челеи обратился к Коцки:

— Дело серьезное. Этот Краснай — близкий сотрудник профессора Голуба, его отец был видным членом партии нилаши. В 1944 году бежал за границу. Парень в автобиографии скрыл этот факт. Вот она, цепочка. Голубь, опыты, Фредди, Ева Шони. Очень интересно…

— Вот что, Коцка, — сказал через некоторое время Челеи. — Займись этим делом лично. Не упускайте из виду парня и Еву. Проследите, с кем встречаются, установите, кто эти люди. Ясно?

— Понятно, — сказал Коцка и встал.

Два дня подряд Иштван не выходил из своей квартиры. Парень почти ничего не ел. Положение казалось ему безвыходным. Не хотелось идти куда-то работать подсобным рабочим. Уже начали шевелиться мысли о самоубийстве. В эти дни он часто вспоминал мать. Спал беспокойно, все время ворочался на кровати. В тревожных снах видел Еву. Но чувствовалась и тоска по Эстер, по хорошему другу, с которым можно поделиться мучительными мыслями.

На следующий вечер он уже не мог больше владеть собой. Должен был с кем-то поговорить, чтобы не сойти с ума. Возбуждено ходил по комнате, иногда выглядывая в окно. На улице шел дождь. На другой стороне улицы стоял низенький человек в дождевике. К остановке как раз подошел трамвай, но человек не сел в него. «Возможно, ждет девушку», — подумал Иштван и горьковато улыбнулся. Время неподходящее для свидания.

Надев плащ, спортивные ботинки и мягкую шляпу, Иштван вышел на улицу. «Зайду к Эстер», — решил он.

В парадном постоял. Размышлял, что ему делать: сесть в трамвай или пройти пешком до улицы Батхиань. Еще не успел решить, как трамвай с грохотом остановился и сразу же двинулся дальше. Мужчина в дождевике остался на месте. Иштван внезапно принял решение, перебежал через дорогу и начал догонять трамвай. Он успел заметить, что в тот же миг от стены противоположного дома оторвалась фигура и тоже побежала за трамваем.

Мужчина бежал следом, почти наступая ему на пятки. Несколько шагов он мчался рядом с трамваем, потому что через Иштвана не мог вскочить на подножку. Иштван помог пассажиру сесть.

— Спасибо, — сказал тот, запыхавшись.

«Видно, надоело ждать, — подумал Иштван. — Девушка не пришла».

На площади Кальмана Иштван вышел из трамвая и, подняв воротник, двинулся дальше. Спешить было некуда. «Все равно промокну», — подумал парень. Вот и улица Батхиань. Он шел под самыми стенами домов, чтобы хоть немного спрятаться от дождя. Невольно оглянулся. Какая-то расплывчатая фигура метнулась в подъезд. Юноша почувствовал тревогу, но только на мгновение.

«Просто показалось, нервы не в порядке», — решил Иштван. Перед домом 48 остановился, потом зашел в парадную дверь, но не поднялся наверх. Дворник как раз подметал площадку перед лестницей. Иштван дал ему форинт и попросил вызвать Эстер.

Вскоре в подъезде послышались торопливые шаги, потом кто-то внезапно остановился. Пока Иштван оглянулся, уже никого не было. Иштван выглянул за дверь. Улица была пустынна, только шумел, как и раньше, дождь.

Через несколько минут появилась Эстер. От волнения ее лицо горело, в глазах горела тревога. Иштван поспешил ей навстречу.

— Не сердишься, что побеспокоил? — спросил он девушку.

— Что случилось, Иштван? Два дня о тебе не слышно…

— Ты не занята? Сможешь уделить мне немного времени?!

— Конечно, — сказала девушка и взяла его за руку. — Пойдем к нам.

— Нет, лучше посидим где-то, — предложил юноша.

— Как хочешь. Но в таком случае я возьму зонтик. К тому же и денег нет при себе.

— У меня есть, — сказал Иштван.

Эстер побежала вверх. Парень, занят невеселыми мыслями, прохаживался в подъезде.

— Вот и я, — услышал он голос девушки. — Куда пойдем?

— Есть тут поблизости какое-то тихое кафе? — спросил Иштван.

— Пойдем в «Старую Флоренцию», это уютный уголок.

И они пошли.

— Иди ближе к зонту. Разрешаю тебе взять меня под руку, — сказала Эстер, приветливо улыбнувшись.

Иштвана не надо было уговаривать. Он стал под зонт, взяв его из рук девушки.

— Возьми ты меня под руку. — Эстер согласилась и прижалась ближе к нему. Сквозь плащ она чувствовала его мускулистые руки.

— Ну, а теперь рассказывай, — сказала тихо.

— Не знаю даже, что сказать. Так странно: дома я уже не мог терпеть одиночества, решил, что надо увидеться с тобой. Сам не знаю почему. А теперь способен говорить. Что за чудо?

Они шли осторожно, обходя лужи. Эстер взволнованно спросила:

— Иштван, что с тобой произошло?.. Сестра говорила, ты приходил.

Иштван прижал к себе руку девушки.

— Нехорошие вещи произошли со мной, — сказал он. Затем немного сбивчиво рассказал все, что было на душе. Вспомнил даже о Еве Шони. Эстер внимательно слушала его.

Иштван как раз закончил свой рассказ, когда они подошли к кафе. Людей там было мало. Эстер с Иштваном сели за столик у окна. Парень заказал две чашки кофе.

Эстер мрачно молчала. Случай с Евой был ей неприятен.

— Скажи, — сказала она нерешительно, — тебе понравилась та блондинка?

Парень маленькими глотками пил свой кофе. «Как все это ей объяснить?» — думал он.

— Честно говоря, я озадачен, — ответил он наконец. — До сих пор в моей жизни не было никаких происшествий. Я был занят только учебой. — Иштван взглянул на девушку. Его голубые глаза блестели, как зеркальная гладь чистого озера. — Ты, Эстер, для меня как сестра. Какая-то внутренняя сила побуждает меня быть откровенным. Думаю, что ты поймешь меня. Взвесь же, каково мое положение. Оно безнадежно. Из того, что я случайно услышал у Голуба, понял — врачом мне не быть. До сих пор я по сути не жил, не знал никаких радостей, отказывался от всего — от танцев, женщин, вина. Это даже не точно сказано — отказывался: у меня просто никогда не возникало желания потанцевать или выпить. А теперь… Теперь я хочу повеселиться. Время есть… Может, выпьем что-то?

— У тебя так много денег?

— Не все ли равно? Есть ли, нет ли, для меня это уже не имеет значения. Каллош сделал свое дело. Врачом мне не быть. — Он помолчал, потом, смеясь над самим собой, добавил: — В конце концов, дорогая Эстер, мне надо привыкать к выпивке. У меня одна дорога: стать носильщиком или грузчиком. А там без этого не обойдешься.

— Иштван, ты сошел с ума! Неужели ты такой слабый? Так легко отказываешься от борьбы!

— Дорогая Эстер! Умоляю тебя, не проводи со мной политучебы! Мне заранее известно, что ты хочешь сказать

— Что именно? — спросила девушка.

— То, о чем я уже тысячу раз спорил сам с собой. Я рассуждал так: «Слушай, друг! Правда на твоей стороне. Если ты уверен в этом, то бейся за правду зубами и когтями, будь до конца честным, иначе попадешь в грязь… Честному и беду пережить легче». Да? — зло улыбаясь, спросил Иштван. — Ты это хотела сказать?

— Примерно это, — сказала девушка. — И еще бы я добавила: если я знаю о себе, что человек я честный, то мнение других не имеет большого значения.

— Но дело в том, Эстер, что человек не может жить в обществе чудаком. Потому что если я буду пренебрегать мнением общественности, то непременно буду белой вороной. И тогда мне не избежать конфликта с людьми. А жить так невозможно.

— Что же ты думаешь делать?

— Не знаю. Может, ты что-то посоветуешь? — парень взял ее за руку.

Эстер долго раздумывала.

— Я бы на твоем месте устроилась на любую работу и продолжала бороться за свою правду.

— Ты могла бы это сделать, — сказал парень, крепко сжав руку девушки. — Я не могу.