Филин ухнул в последний раз и затих. Пошел снег. Крупные, белесые хлопья ложились Захару на плечи и на непокрытую голову. Он стоял, ничего не замечая. Так продолжалось некоторое время, пока где-то вдалеке ему не послышался какой-то шум.

Обойдя дом, он стал у ворот и прислушался. Да нет, вряд ли. Хотя…

– Егоров! Его-о-о-ро-о-ов! Его-о-ро-ов!

– О! Еще гости! Солдатика, поди, пропавшего ищут! Сколько же вас здесь?

Он посмотрел на свои новенькие берцы.

– Пойти глянуть, что ли? Да ну, откуда у них еще такой размер? Сорок семь, как-никак… Это так, повезло. Хотя… А вдруг спирт еще будет? Спирт должен быть, да! Точно!

Он нацепил треух и порылся в карманах. Выудив два патрона, посмотрел на них задумчиво.

– Два всего. Последние. А хватит двух-то? А если не хватит? Да не, должно хватить. Ладно, точно хватит. Вдруг сапоги? И спирт… Да, спирт…

Перехватив ружье поудобнее, он взвел курки и двинулся в чащу.

– Его-о-о-ро-о-ов! Егоро-о-ов!

Склонив голову набок, он прислушался. Примерно сориентировавшись по звуку, Захар ускорил шаг и, злорадно хихикая, растворился в сумраке вечернего леса.

Это произошло в третий год от П.С. – Пришествия Срани, как он окончательно для себя это все окрестил. Уже вторую неделю в сером небе периодически образовывался просвет, в который на несколько минут робко выглядывало солнце. Ну, или луна. В зависимости от времени суток. Это вселило в их сердца надежду. Надежду на то, что вечные сумерки, угнетающие и вселяющие тоску и страх, рано или поздно окончатся.

В тот день солнце выглянуло с самого утра. И то, что наступило утро, он в первый раз за долгое время определил не по безотказным «командирским» часам, которые он по привычке регулярно заводил раз в двенадцать часов, а по ласковому лучику, пощекотавшему его плохо выбритую щеку. Он поморщился, открыл глаза, улыбнулся и перелег на другой бок. Вдруг, осознав, что именно его разбудило, Захар рывком поднялся с кровати и посмотрел на окно. В сумерках крепкие ставни казались монолитными и непроницаемыми, но стоило выглянуть солнцу, как его игривые посланцы сразу же нашли себе щелку. Он покачал головой, думая о том, что ставни надо бы подогнать плотнее. Осторожно, стараясь не разбудить своих девочек, вышел в кухню.

Поставил греться воду и, достав бритвенные принадлежности, с ненавистью посмотрел на опасную бритву. Так и не получилось приноровиться к ней за все это время, и, если бы не Анюта, Захар не брился бы вообще. Теплее, и раздражения нет.

Кое-как соскоблив щетину, отросшую за сутки, он снова заглянул в спальню. Его девочки так же безмятежно спали. Проскочила шальная мысль разбудить их, пусть полюбуются на солнце, но передумал. Даринку что-то беспокоило, и Аня всю ночь проспала вполглаза, нормально заснув лишь под утро. Пусть поспят еще. А он пока проверит силки.

Одевшись, вышел в гараж. Верная «Ямаха», не первый год служившая верой и правдой в суровейших условиях эксплуатации, стояла посреди помещения. Глядя на снегоход, Захар восхищенно прищелкнул языком. Ну вот умеют же японцы делать! С самой Срани – ни техобслуживания, ничего. И не ломается же! Его познания в механике дальше долива масла и замены свечей не заходили, так что он представить не мог, что будет делать, если верная техника все же сломается. Ай да мастера, ай да инженеры… были. Учитывая количество атомных электростанций на сейсмически нестабильных островах, после первой же бомбы от Японии наверняка мало что осталось. Только такие вот памятники человеческому гению, как его снегоход.

Генератором в качестве источника электроэнергии они не пользовались уже давно. Лампочек и прочего расходного добра в городе хватало, а вот с солярой было сложно. Нет, раньше проблем не было, но в прошлом году сгорела единственная в городке заправка, на которой он до этого и добывал топливо, так что пришлось вернуться к способу добычи горючего из баков машин. Соляра там была выдохшаяся от времени. Очень часто приходилось по пять минут насиловать стартер, чтобы завестись. Но приходилось пользоваться тем, что имелось в наличии.

Стараясь оттянуть неизбежный момент, когда топливо закончится совсем, Захар все больше ходил на лыжах. Раньше не любил и не умел, а теперь… Не сказать, что он влюбился в коньковый ход, но вот наблатыкался в этом нелегком способе передвижения знатно. Но сегодня ему надо проверить дальние силки, и поэтому он возьмет снегоход. Иначе до темноты вернуться не получится.

Открыв ворота гаража, он выкатил снегоход. Вытолкав машину подальше от двора, чтобы не будить девочек шумом мотора, вернулся и закрыл ворота. Усевшись в седло, он посмотрел на небо. Так долго, как сегодня, солнце еще не светило ни разу за все это время. Заведя «Ямаху», он покатил в лес, понемногу набирая скорость и улыбаясь каким-то своим мыслям. Настроение было приподнятым.

День определенно удался. Захар возвращался назад с полным мешком добычи. Ни один силок не был сегодня пустым. Видимо, тоже радуясь появлению солнца, шестилапые, чуть ли не гурьбой шастали по своим тропам, где закономерно попадали в Захаровы силки.

Впервые шестилапый заяц попался в силок месяцев восемь назад, после продолжительного отсутствия дичи. Тогда Захар посчитал его больным и выпустил ушастого. Но через пару дней в другой силок, расположенный довольно далеко, снова попался шестилапый. Он никак не мог быть тем же, и Захар задумался. Через два-три месяца редкостью в силках стали уже обычные четвероногие зайцы. Это наводило на мысли не о случайных уродствах, но об устойчивой генетической мутации. На некоторое время это ввергло его в панику. Зайчатина составляла их основной рацион, так как птиц практически не было, да и охотник из него был так себе. Хотя охотиться пробовал он неоднократно – но, увы, безрезультатно. Зверье будто ушло куда-то. Только зайцы и бегали, да по утрам иногда неподалеку от заимки следы видел, на волчьи похожие. И с мишкой едва не столкнулся. Ну, он так думал, что с мишкой. Кто еще в чаще так ворочаться может? Захар выяснять не стал, просто уехал оттуда, да и все. Береженого бог бережет. Так что перспектива остаться без мяса его не порадовала. Другой еды не предвиделось. Суровая зима затянула дальние озера толстым льдом, и, даже если в них и осталась рыба, неизвестно, что с ней. Во всяком случае, желания ехать за двести километров по сумрачной, постъядерной тайге только ради эксперимента у Захара не было. Как ехать в город, оставляя девочек одних.

На некоторое время он воздержался от охоты, надеясь, что все придет в норму, но, когда запасы замороженного мяса стали подходить к концу, он понял, что деваться некуда. Поймав шестилапого зайца, Захар привез его домой и произвел вскрытие. Внутренне шестилапый ничем не отличался от своих четырехлапых собратьев. Все органы выглядели обычно. Но все равно, сначала он изловил в подвале крысу и скормил ей большой кусок зайчатины. Спустя сутки с крысой все было нормально, но ради чистоты эксперимента Захар кормил ее зайчатиной, пока та не закончилась. Никаких изменений с крысой не произошло, разве что брюшко ее стало круглее, и грызун заметно обленился. Тогда на семейном совете было принято решение вернуть зайчатину в качестве главного блюда на стол. С тех пор шестилапые прочно вошли в их меню.

«Ямаху» слегка потряхивало, солнце все еще поднимало настроение и настраивало на лирический лад. Внезапно в шум двигателя вкрался какой-то посторонний звук. Захар насторожился. Да, определенно, был слышен какой-то стрекот. Выжав тормоз, он заглушил двигатель и остановился. Звук шел со стороны заимки и постепенно удалялся в сторону города. Он бы сказал, что так шуметь может вертолет, но звук был гораздо тише и шел явно не сверху. Им овладело беспокойство, повернув стартер, он снова завел снегоход и, постепенно набирая скорость, устремился к дому.

Захар понял, что дома не все ладно, едва завидев ворота. Обе их половинки были распахнуты настежь, чего не могло быть ни при каких обстоятельствах. Пока мужа не было, Анна ни в коем случае не вышла бы во двор сама и тем более не открывала бы ворота. У них существовали твердые правила, которых жена строго придерживалась. Он выкрутил ручку газа до упора и буквально влетел во двор. Теперь у него не оставалось сомнений: случилась беда. Крепкая входная дверь болталась на перекошенных петлях. Соскочив со снегохода, Захар бросился в дом и первым, что он увидел…