Поднявшись по каменистой тропе на взгорок, она увидела широкую, заполненную песком вади и пыльную равнину, что тянулась до самого горизонта. Билад аш-Шайтан. Майя сделала глубокий вздох, подавила страх, сжимающий низ живота, и галопом пустила лошадь вниз по плоскому, покатому склону, продолжая следовать за Рашидом.

– Вам нужно целиться в белый круг и по возможности попасть, – прошептал Мушин лейтенанту Ральфу Гарретту, взглядом просящему о помощи. – Три раза. Султан не должен утратить к вам уважения и считать побежденным.

– Из револьвера или винтовки? – так же шепотом уточнил Ральф.

Мушин подавил желание возвести глаза к небу и лишь пожал плечами:

– На ваше усмотрение.

Ральф смущенно посмотрел на султана Лодара. Тот неподвижно, словно глиняный колосс, стоял в нескольких шагах от него. Лишь нахмуренные седые брови на морщинистом лбу выдавали, что он посчитает за оскорбление, если Ральф в ближайшее время не приступит к своей части приветственной церемонии. В Бомбее и Калькутте еще колебались, стоит ли выдавать солдатам карманное огнестрельное оружие американского производства, но в неспокойном Адене Гайнс и его преемники поставили полезность превыше традиций и застарелой вражды с бывшей колонией и закупили несколько револьверов разной конструкции для гарнизонного склада. Полковник Коглан любезно предоставил их лейтенанту Ральфу и рядовому Фискеру для миссии, как и обильные боеприпасы. Недолго думая, Ральф достал из ранца свой кольт «драгун», прицелился, взвел курок и быстро сделал три выстрела, поразившие цель на стене здания на расстоянии не больше дюйма друг от друга. Он удовлетворенно оглядел результат, не заметив заинтересованного блеска в глазах султана – он оценил удобное оружие, которое могло стрелять без перезарядки, достаточно было нажимать между выстрелами рычаг.

Ральф отступил назад, уступив место султану Лодара в сопровождении сыновей, после чего оба ряда солдат произвели единогласный салют, и султан сердечно пожал Ральфу руку. Мушин выступал в качестве переводчика – арабский Ральфа оставлял желать лучшего из-за его канцелярской работы, охватывающей лишь англоязычную корреспонденцию с администрацией в Бомбее. Мушин же, благодаря долгому посредничеству между Лахеджем и Аденом, превосходно говорил по-английски и поэтому был избран английскими солдатами в качестве предводителя сопроводительной группы. На вопрос «откуда» Ральф честно ответил «из Адена» относительно себя и Фискера и «из Лахеджа» насчет Мушина и его пяти человек, ожидающих на надлежащем расстоянии около обеих лошадей и навьюченных верблюдов.

Мушин всплеснул руками, когда Ральф настоял, что хочет ехать в Ижар верхом.

– Наш путь лежит через горы, саид! Эти кони – не для такого пути! Только у горцев есть подходящие животные!

Но Ральф настоял на обоих меринах с гарнизона. Разве не на лошадях он путешествовал по горам Пешавара? То-то!

Вопросы «куда» и «зачем» заставили Ральфа ненадолго задуматься. Назовись он торговцем, этот владыка, похожий на простого разбойника, может заподозрить в его поклаже ценные вещи. А для дипломатической миссии они с Фискером выглядели недостаточно представительно. Свои форменные мундиры они уложили в мешки под седлами, поскольку были не при исполнении обязанностей, но униформа могла пригодиться, не говоря уж о том, что оба просто не смогли оставить в гарнизоне отделанные золотом красные мундиры, обозначающие национальность, профессию и ранг. Чтобы в пути в них еще издалека не опознавали военных, Ральф с Фискером надели светлые штаны для верховой езды и сапоги, широкие рубахи со стоячими воротничками, вышитые жилеты без рукавов и накидки от ночного холода. Белые тюрбаны с отпущенными концами прикрывали песочные волосы Ральфа и светло-каштановые – Фискера. Лишь незадолго до границы с Ижаром они снова переоденутся в униформу, чтобы в них опознали английских солдат и посланцев Коглана.

– Исследовательская экспедиция в Ижар с целью улучшения отношений между султаном и Аденом, – поспешил разъяснить Ральф, и Мушин старательно перевел его речь витиеватыми выражениями, которые так ласкали уши его султана.

Ральф не смог рассказать ничего интересного по поводу Адена, лишь высосал из пальца несколько замечаний о погоде и экономическом подъеме города. Но ничуть не меньше султана интересовала Англия, он засыпал Ральфа вопросами о далекой стране, и даже после многократных заверений, что их коронованная особа – женщина, султан смотрел на Ральфа, будто тот плетет небылицы. Мушину тоже было что рассказать о Лахедже. Так они и сидели час за часом, разложив под палящим солнцем платок, пили кофе, а потом наконец перешли к жареной козлятине с чертовски острыми бобами.

Душевный покой и невозмутимость, с которой здесь жили и работали люди, выводили Ральфа из себя. Когда обнаружилось похищение Майи, они с Фискером мгновенно собрались в дорогу, выдвинулись на следующее же утро и быстро преодолели семьдесят миль пути до Лахеджа. Но уже там их ждало промедление и волокита. Султан Лахеджа взвешивал все «за» и «против», прежде чем предоставить людей для такого щепетильного дела. Ему не хотелось портить отношений ни с англичанами, ни с Ижаром, поддерживающим тесную связь с его недругом, султаном Фадли. Наконец все переборола прямая корысть, и семьдесят талеров Марии-Терезии решили дело. Но потом начались раздумья, кого поставить на защиту англичан? Назначить проводником Мушина, или Мухаммеда, или лучше Абдуллу? Кого еще отправить? У Ральфа уже появились подозрения, что Лахедж вступил в тайный сговор с похитителями и тянет время, когда выбор в конце концов пал на Мушина, одного из его братьев, двух кузенов, зятя и племянника. Немало времени заняли сборы амуниции и продовольствия, пока полтора дня спустя они не выехали из Лахеджа по направлению к Шукре, а оттуда двинулись дальше, в сторону Лодара.

– Султан предлагает нам стать его гостями на сегодняшнюю ночь, – повернулся к Ральфу Мушин.

Ральф надул щеки и собрался было вежливо, но твердо отказаться, но заметил, как низко ложатся солнечные лучи, заливая бронзовым светом дома Аз-Зары. Они все равно сегодня далеко не уедут, скоро настанет ночь, и тяжелая дорога станет непредсказуемой. К тому же Мушин едва заметно кивнул, давая понять, что следует непременно соглашаться, и Ральф с благодарностью принял приглашение султана.

Султан Лодара в полной мере проявил знаменитое восточное гостеприимство. Он с гордостью провел английских гостей по городу, своему городу, показав им обширные крепостные сооружения и, конечно, многочисленные темницы, словно демонстрировал коллекцию заслуженных медалей. Поздно вечером он устроил еще одну, скромную по масштабам Лодара, но вполне обильную трапезу из курицы, жареных голубей и бобов, пока путешественники не отважились вернуться в предоставленный им гостевой дом.

Рядовой Фискер, затаивший глухую обиду на Ральфа за свое вынужденное участие в этой безумной авантюре и вступавший в диалог лишь по крайней необходимости, уже храпел на соломенной постели, как и арабы из Лахеджа, – несмотря на обещание следить за разгруженной и убранной до утра под крышу поклажей. Только Ральф долго не мог заснуть, и дело было не в огромном количестве выпитого из вежливости кофе.

Его не оставляли мысли о Майе. Он пропускал между пальцами зеленую шаль, в очередной раз зарывался лицом в мягкую ткань и глубоко вдыхал ее запах. Хотя среди бурдюков для воды, мешков с мукой, рисом, чечевицей, вяленым мясом, кофе и боеприпасами не было места для бесполезных вещей, Ральф захотел взять в дорогу что-нибудь из вещей Майи и потому запихнул в сумку у седла шаль и, после некоторых колебаний, всю пачку писем. Ральф надеялся – с женой все в порядке… Где она сейчас? Мушин уверял, что единственный преодолимый путь на северо-восток пролегает через Аз-Зару и Лодар. Но на вопрос Ральфа, проезжала ли здесь за последние пять дней англичанка в сопровождении одетых в черное всадников, султан лишь удивленно посмотрел на него и с сожалением покачал головой. Как они провезли Майю мимо султана? Основной причиной глубоких переживаний Ральфа из-за каждого промедления была надежда нагнать похитителей и освободить Майю еще по дороге в Ижар. Далеко они уйти не могли. Те, кто передвигается по этой дороге верхом, едут на верблюдах, заверил Мушин, бросив очередной неодобрительный взгляд на мерина Ральфа. А навьюченные верблюды передвигаются очень медленно, в этом Ральф даже слишком хорошо убедился по дороге в Аз-Зару. Его страшили предстоящие мили. Но приказ есть приказ, и он бы отважился продвинуться в глубь Аравии еще дальше, лишь бы заключить в объятья Майю, живую и невредимую. «Если мы это преодолеем, – подумал он, – тогда мы вместе начнем все с самого начала…»