— Но я неловко себя чувствую. Словно на витрине.

— Там и оставайся — при условии, что я буду единственным зрителем, — отозвался Шейн, а затем крикнул в трубку:

— Папа! Привет! Как твои дела? Что ты хотел мне сказать? — Пока на другом конце провода отвечали, он зажал трубку между щекой и плечом, закурил сигарету, поправил поудобнее подушки. — Ну, должен признать, я ожидал такого поворота событий, и следует согласиться: у данной идеи много преимуществ. Но я не могу лететь туда прямо сейчас. У меня по горло дел в Нью-Йорке. И мне казалось, что ты сам хотел, чтобы я провел праздники на островах. Господи, пап, не могу же я оказаться сразу в нескольких местах одновременно! — Шейн стряхнул пепел с сигареты, облокотился о подушки и снова принялся слушать. — Ну, хорошо, — прервал он собеседника. — Да, да, я согласен. Ты сам получишь удовольствие от поездки. А почему бы тебе и маму не прихватить с собой?

Пола выскользнула из кровати, нашла в ванной свой халат, накинула его и вернулась в спальню. Там она начала собирать свою одежду, разбросанную по всей комнате. «Мы очень спешили», — подумала она и, усевшись на стул, принялась наблюдать за ним.

Шейн опять слушал. Он подмигнул ей, послал воздушный поцелуй. Потом снова перебил отца:

— Между прочим, только что сюда вошла Пола. Она хочет с тобой поздороваться.

Пола отчаянно затрясла головой. Она почему-то чувствовала себя до крайности неловко.

Шейн положил трубку и сигарету, прыжками соскочил с кровати, схватил ее и потащил к телефону, шепча:

— Глупышка, он же не знает, что мы два безумных часа занимались любовью. Здесь только семь тридцать. Я уверен, что он думает, будто мы пьем аперитив перед обедом.

Поле не оставалось ничего другого, как взять трубку.

— Здравствуйте, дядя Брайан, — произнесла она изо всех сил, стараясь говорить нормальным голосом. Потом замолчала, слушая отца Шейна. — О да. Я приехала сегодня днем. Отель просто превосходен, и салон тоже. Шейн отлично поработал. Он очень способный. Мне все очень понравилось. — Она села на кровать, пока Брайан рассказывал лондонские новости. Наконец Поле удалось вставить словечко. — Значит, вы увидите бабушку раньше меня. И дядю Блэки тоже. Пожалуйста, передайте им от меня привет. До скорой встречи, дядя Брайан, и хорошей поездки.

Шейн взял у нее трубку, и Пола передвинулась на другой край кровати.

— Ну, хорошо, папа, значит, так. Я останусь здесь до утра понедельника. Потом ты найдешь меня в Нью-Йорке. Привет маме и Мерри, поцелуй за меня крошку Лауру и береги себя. Да, послушай. Не забудь передать от меня привет деду и тете Эмме. Ну, пока.

Шейн повесил трубку, поглядел на Полу и закатил глаза. Оба они так и покатились со смеху.

— Иди сюда, моя маленькая колдунья, — воскликнул он, подтащил к себе и крепко обнял.

Пола, шутя, отбивалась и ерошила ему волосы. Они катались по постели, и их веселье все возрастало и возрастало.

— Мой отец не мог выбрать более неподходящего времени для звонка, — выдохнул Шейн. — Только мы собрались уделить несколько минут нашего времени плотским удовольствиям.

— Несколько минут! — вскричала Пола. — Ты, наверное, хочешь сказать, часок-другой?

— Ты жалуешься или поощряешь меня? — Он поцеловал ее за ухом и со смехом передразнил:

— Шейн отлично поработал, дядя Брайан. Он очень способный. Мне очень понравилось. — Уже своим нормальным голосом он прошептал, уткнувшись губами ей в шею:

— Искренне надеюсь, что Шейн действительно отлично поработал, что он очень способный и что тебе очень понравилось, киска.

— Ах ты, — Пола легонько стукнула кулачком его по груди, — тщеславный, самовлюбленный, невозможный, чудесный тип!

Он поймал ее за запястье, крепко сжал и заглянул ей в глаза.

— Да, как этот тип любит тебя, дорогая. Шейн чмокнул Полу в нос.

— Пойду-ка я приму душ, оденусь и спущусь вниз. Мне надо кое-что проверить. — Он соскочил с кровати и поднял Полу. — Не хочешь ли встретиться со мной внизу, когда будешь готова?

— Разумеется, хочу. Где тебя искать?

— Я буду ждать тебя в баре рядом с главным холлом.

В день двадцатичетырехлетия Шейна, в первых числах июня 1965 года, Эмма в разговоре с Полой сделала одно замечание. Она сказала, что Шейн излучает свет. Четыре года назад Пола не совсем поняла, что имела в виду ее бабушка. Теперь она знала.

Пола замерла в дверях бара и глядела на него с неожиданной для себя объективностью. Он стоял в дальнем углу, облокотившись о стойку. Он казался уверенным в себе и привлекал к себе всеобщее внимание. «И от него исходит неотразимое обаяние, — отметила Пола, — вот в чем дело. За такое обаяние любой политик мира не задумываясь отдал бы свою правую руку».

Шейн оживленно болтал с какой-то парой, явно постояльцами отеля. Его подвижное лицо было оживленно. Женщина, явно очарованная, слушала его, раскрыв рот. Но, очевидно, то же относилось и к мужчине.

Шейн в разговоре повернул голову, увидел Полу, весь подобрался и вежливо попрощался с собеседниками.

В баре собралось довольно много народа, и, пока они шли навстречу друг другу, Пола заметила, что не одна пара женских глаз смотрела ему вослед.

— Я рад, что ты надела синее платье, — сказал Шейн, беря ее под руку. Он быстрым шагом повел ее к заранее заказанному столику в уголке. — Оно очень тебе идет. Ты прекрасно выглядишь.

Блеск ее глаз и сияние улыбки ясно показали, как она благодарна и как ей приятны его слова.

— Я подумал, раз уж у нас праздник, то нам следует выпить шампанского, — заявил он.

— Какой праздник?

— Праздник нового обретения друг друга.

— О, Шейн, это просто замечательно!

Рядом с ними мгновенно появился официант и открыл бутылку, уже стоявшую на столе в ведерке со льдом, разлил шампанское и незаметно отошел в сторону.

— За нас, — поднял бокал Шейн.

— За нас, Шейн.

Он полез в карман за сигаретами. Рубашка немного распахнулась на его загорелой груди, и в просвете блеснуло золото. Она прищурилась:

— Боже, неужели ты надел медальон святого Кристофера, который я тебе подарила?

— Он самый. — Он потрогал медальон. — Я не носил его года два. Ты помнишь, когда подарила его мне?