– Хурай!!! – разноголосым эхом откликнулись всадники.

С протяжным воем понеслись все вниз по ровному склону. Тэмуджин не хотел начинать без второго отряда, но не успел остановить всполошившегося Сача Беки, да и ничего другого не мог придумать. Поддавая стременами в бока своего жеребца, он мчался среди первых.

Сониды, все-таки, не ждали их: услышав боевой клич и топот копыт, они какое-то время растерянно стояли на месте, глядя на наступающих киятов. Расстояние до них стремительно сокращалось. Но вот они, опомнившись, заорали во все голоса, сбиваясь к середине, послышались ругань и призывные крики вожаков.

Тэмуджин еще раз оглянулся налево, на холмах было пусто. «Зря поторопились, – запоздало промелькнула мысль. – Сейчас они увидят, сколько нас всего, сомнут, затопчут…»

И уже подскакивая к ближней кучке сонидов, изготовившихся к драке, он с облегчением услышал откуда-то со стороны далекое:

– Хурай!

Тэмуджин бился расчетливо. Давно у него не было в драках того беспамятства, когда он, не видя ничего вокруг, лихорадочно лупил куда попало, по коню или по всаднику. Под левым рукавом у него к локтю была прикреплена березовая дощечка на толстом войлоке, и он смело прикрывался рукой от удара, как щитом, а сам, приберегая силы, выжидал, когда можно будет бить наверняка. Он уже свалил одного хитрым ударом по шее, когда подоспели Унгур с Хучаром.

Сониды, теснимые с двух сторон, заметно обмякли, начали отступать. Почувствовав свою силу, кияты поддали сильнее. Оскаленные лица под светом луны, тени всадников на бледной земле, отчаянно машущие руки, свист прутьев, дикие крики от боли, ярости и страха, топот и ржание лошадей – все смешалось в бурлящем водовороте, черным варевом перекипало в низине между тремя курганами. Уже метались кони без седоков, прорывались из тесной толчеи, мешали дерущимся.

Сониды, наконец, не выдержав, повернули коней. Сначала крайние, а потом и всей толпой, они хлынули в сторону, проламываясь сквозь ряды и, беспощадно нахлестывая своих лошадей, в бешеной скачке понеслись прочь. Кияты с победными криками устремились за ними. Они уже вольно, со всего маха, обрушивали удары по головам и спинам удиравших, сбивали их с седел.

Тэмуджин придержал рвавшегося в погоню жеребца и коротким галопом скакал следом за удаляющейся за соседний холм толпой. Он видел, как двое парней из его отряда нагнали одного сонида и, зажав с обеих сторон, по очереди били его прутами по спине. Удары были сильные, но сонид, пригнувшись к гриве, прикрывая одной рукой голову, все еще держался в седле, нахлестывал и так уже из последних сил бежавшего коня. Парень справа привстал на стременах и, улучив миг, изо всех сил обрушил свою палку на затылок сониду, и тот тяжелым мешком рухнул на землю. Преследовавшие с трудом остановили своих разгоряченных коней, повернули назад и, подъехав к неподвижному телу, не слезая с седел, долго смотрели на него. Один из них свесился с седла и ткнул палкой в спину лежащего, тот не пошевелился. Парни тронули коней и, уже не оглядываясь, порысили вперед, в сторону раздававшихся за увалом криков.

За холмом Унгур останавливал своих.

– Стойте! – пронзительно орал он, сложив ладони. – Остановитесь, хватит!

– Назад! – басом вторил ему Сача Беки. – Все сюда!

– Надо уходить, пока они старших не позвали, – говорил Хучар, опасливо поглядывая по сторонам. – Они и нажаловаться не постыдятся.

– Наголову разбили! – с улыбкой встретил Тэмуджина Сача Беки. – А ты хорошо дерешься, одного на моих глазах будто саблей срубил.

Тэмуджин увидел Бэктэра, окликнул. Тот нехотя обернулся.

– Собери наших.

Сводный брат молча повернул коня и шагом направился к собиравшимся в стороне всадникам.

Сбившись в большую кучу, вспугнутым косяком помчались все обратно, к реке. Низина между холмами, где разворачивалась драка, осталась в стороне. Рысистые кони сами, без понукания, срывались в галоп. В рядах напряженно молчали: теперь оставалось лишь безнаказанно уйти на свою сторону. Задние опасливо оглядывались назад.

Скакали долго. Тэмуджину казалось, что они давно уже должны были увидеть берег реки, но впереди все маячили одни склоны сопок. Из-за тучи выглянула луна, и все разом, будто сговорившись, оглянулись назад. Степь была пустынна.

Задние начинали отставать. Впереди шестеро, оторвавшись от своих на четверть перестрела, нахлестывали коней, как на состязаниях.

«В ту ли сторону мы скачем?..» – испуганно мелькнуло в голове у Тэмуджина. Он посмотрел на небо, в узком просвете между тучами высмотрел крайних из Семи Старцев[15]. Они как будто стояли правильно, но скоро скрылись, и Тэмуджин не был уверен, те ли это были звезды.

– Эй вы, передние! – в темноте одиноко прогремел злой выкрик Сача Беки. – Куда так спешите?

– В эту сторону такой прыти они что-то не показывали, – язвительно подал голос Хучар.

И снова смолкли голоса, лишь топот копыт гулко разрывал ночную тишину. Казалось, что их должно быть слышно в самом курене сонидов.

Луна беспечно играла со светом, будто смеялась над ними: то выходила, оглядывая холмы и низины, то вновь ненадолго пряталась за тучами.

Наконец, передние с очередного гребня увидели темную полосу прибрежного тальника. По рядам волной прокатился облегченный вздох:

– Онон!

– Наконец-то добрались.

Место было не то, где они перешли на эту сторону. Брод остался где-то ниже. Выбрав пологую отмель, спустились к берегу. Спокойная гладь воды тускло поблескивала под светом луны.

– Сюда-то они побоятся сунуться, – с веселым смешком Тайчу первым въехал в воду, и за ним остальные, будто разом сваливая с себя тревогу, пустились в веселье.

– Ха-ха-ха, показали мы им, кто старший в племени.

– Запомнят наше поученье.

– Ждите от блудливых собак, – хрипло кричал Сача Беки, перекрывая голоса других. – Запомните, что я скажу: года не пройдет, как снова придется их учить.

– Давно ли наши братья так же колотили их, а толку никакого, – соглашался с ним Хучар. – Ума у этих сонидов никак не прибавится…

– Раньше они, может, и не вразумлялись, а сейчас-то мы им надолго вложили, – раздавались довольные голоса в рядах. – Должны запомнить.

– Для человека нет хуже зла, говорят, чем плохая память.

– Ну и правильно говорят, ведь все время приходится за одно и то же по новой получать.

– Ха-ха-ха…

Тяжелый плеск воды, взбурлившей под копытами полусотни лошадей, приглушал звуки голосов.

– Одного, кажется, мы убили, – услышал Тэмуджин сзади, выбираясь на берег, и, выехав на ровное место, натянул поводья, чтобы посмотреть, кто это сказал.

– Зажали с двух сторон, – рассказывал плотный крепыш без шапки, со стянутыми назад длинными волосами, и Тэмуджин узнал саврасого коня под ним. – Били его, били, а он не падает, собака, будто зубами в гриву вцепился. Потом я со всего размаха стукнул ему по затылку вот этим, – он поднял над головой увесистый прут. – Тогда он только и слетел с седла. Потом мы подъехали, смотрим, а он уже не дышит.

– Ну и убили, чего в драке не бывает.

– Зато другие теперь надолго запомнят.

– Будут знать, как должны со старшими разговаривать.

Тэмуджин отозвал своих. Полтора его десятка оторвались от толпы, встали в один ряд перед ним.

– Все живы? – шутливо улыбнулся он, оглядывая парней.

– От чего бы нам умереть? – в тон ему бойко отозвался высокий парень напротив него, тот, что перед дракой поднимался на холм посмотреть сонидов. – Они и драться-то по-человечески не умеют.

– Вдесятером на одного храбрые.

– Только языками пугать умеют.

– Кто их не знает, может и испугаться.

– Теперь знаем: если враги придут, сонидов надо вперед выставлять.

– Ха-ха-ха…

– Сегодня вы все хорошо держались, – похвалил их Тэмуджин. – Теперь надо, чтобы свои ничего не узнали. В курень въедете с западной стороны, без шума.

– Не беспокойтесь, – за всех ответил высокий. – Тише восточных духов пройдем.