– Среди людей! – я решила слегка убавить уровень Викиной эмоциональности. Ну не люблю я, когда при мне столь агрессивно критикуют окружающих! Душно мне в чаду такого выброса негативной энергии!
– Что? – не поняла подруга.
– Среди людей самая привлекательная. А среди обезьян – самая страшная. Знаешь, есть одна красивая сказка: «В Китае жила когда-то очень красивая девушка. О ней мечтали все мужчины в городе. В один прекрасный день она упала в озеро и перепугала там всех рыб».
– Тебе лишь бы поумничать! – фыркнула подруга, но гонор сбавила. – Я почти собралась уходить, но тут смотрю – интересный персонаж появился. Красив, опрятен, подтянут. Господи, я только сейчас подумала, как в наше время мало элементарно чистых, я уже не говорю ухоженных, мужчин!
Я неодобрительно хмыкнула, намекая, что Виктория снова уходит от сюжета.
– Подошел он, значит, галантно раскланялся и говорит: «Что вы здесь делаете? Вы, истинное божество – и вдруг в таком месте, где обосновал свое жилище гнусный разврат!»
– Гоголь Н. В., «Невский проспект», – поспешила прокомментировать я.
– Вот и я у него спрашиваю: «Сам придумал или у кого из классиков позаимствовал?» Он честно признался, что не сам. И предложил пройти к роялю. Играл он, кстати, на самом деле божественно. Вот от музыки этой я и поплыла. Представился джентльмен Александром, другом хозяина заведения. Объяснил, что здесь оказался случайно и сам слегка раздосадован убогостью происходящего. Ну, в этом, естественно, мы нашли удивительную схожесть взглядов… Причем и на данное сборище, и на жизнь в целом… К тому же у нас выявилась масса общих интересов! И музыка, и литература… Катька, не поверишь, я купилась как девочка! Мы любезничали и ворковали как голубки. Потом танцевали, целовались… Александр предложил поехать к нему, «дабы в спокойной обстановке распить за знакомство шампанское». Я вначале засомневалась… Но, с другой стороны, чего ломаться-то, а мальчик мне сильно понравился. Сама я вроде уже совершеннолетняя… В общем, поехали. Я что-то заподозрила уже тогда, когда он попросил из клуба выйти порознь. «Встретимся за углом. Я такси поймаю и подъеду. Зачем демонстрировать окружающим свое счастье? Позавидуют, навредят». Еще удивительнее стало, когда мы на такси за город выехали. Он, конечно, объяснил: «Машенька (это я так ему представилась), понимаю ваше смущение, но в городской квартире у меня сейчас ремонт и разруха, так что мы едем ко мне на дачу».
– Почему ты согласилась? – столь легкомысленное поведение действительно было настолько не в Викином стиле, что мне сложно было даже представить себе эту ситуацию. Одно дело поехать за город с кем-то из знакомых, пусть даже совсем не ради невинных дружеских посиделок. Но чтобы вот так, с абсолютно незнакомым мужчиной…
– Не знаю, может, из-за алкоголя бес попутал? – Виктория на миг стушевалась, и мне почему-то показалось, что она врет. – Я тогда еще, помню, про себя подумала: «То, что дача есть, – хорошо. А вот то, что не хочет на людях вместе появляться да в квартиру не везет, – плохо. Женат, наверное…»
– И все равно поехала? – продолжала я гнуть свою линию. – Это на тебя совсем непохоже. Тем более что ты же никогда не пьянеешь, забыла, что ли?
– Да! – Вика снова повысила голос. – Тогда я об этом забыла и опьянела! И в такси еще тоже пила. Помню только, что из горла и назло всем, но не помню, что именно… Хотела хорошо провести время. Сама виновата. Пришла в себя я уже, находясь на так называемой даче. Никакая это не дача – сарай обычный. Этот негодяй мне чего-то в выпивку подсыпал такого, что я отрубилась совсем. Представляешь, я открываю глаза и понимаю, что лежу в сарае на каком-то грязном матрасе. Из одежды на мне только нижнее белье и чулки. Кавалера этого и след простыл, свинтил вместе с моими шмотками, наличкой и драгоценностями. Сумочку, как ни странно, он мне оставил. Я, конечно, в полнейшем шоке. Кидаюсь к дверям – заперто. Я покричала чуть-чуть – никто не идет. Попыталась выбить дверь – безрезультатно. И соображать толком не получается – видимо, от той выпитой дряни еще не отошла. Ну что, стою, дрожу. Зимой, посреди холодного сарая, в одном белье, без единой мысли в голове, с глубокой душевной раной. Живая – и на том спасибо… Там в углу керосиновая лампа валялась. Слава богу, мою зажигалку этот подонок не счел ценной, при мне оставил. Как бы то ни было, но я, пока пыталась эту лампу зажечь, чуть сарай не спалила. Пламя как полыхнет! Еле потушила. Понимаешь теперь, почему меня твой привидевшийся пожар так ошарашил? Тут у тебя явно дар какой-то…
– Не морочь голову, – огрызнулась я. – Дальше-то что?
– Да ничего. Вышибла я табуреткой стекло в окне. Чуть не изувечилась осколками, между прочим. Зато оказалась на свободе.
– А одежда? – в рассказе Виктории меня очень взволновало, что она могла замерзнуть насмерть.
– Там в сарае чучело огородное валялось. Видимо, хозяева на зиму с поля сняли. Пришлось его раздеть. Между прочим, весьма неплохая экипировочка получилась! И для утепления, и для маскировки. А знаешь, так мне и надо! Не буду такой дурой в следующий раз! – от воспоминаний Вику опять начало слегка трясти.
– Ну, это и так ясно, – отмахнулась я от ее запоздалых самоистязаний. – Ты это… – я попыталась найти хоть какие-то слова поддержки, – не шибко расстраивайся. Лучше радуйся, что осталась жива и невредима. Мог бы и маньяком оказаться. Подумаешь, брюлики, подумаешь, шуба…
– Жалко, – всхлипнула Вика, и мне на секунду показалось, что сейчас она расплачется. Видимо, украденные драгоценности действительно дорого стоили. – Да нет, не вещей жалко, это копейки все… Жалко, что нельзя на этого козла охрану натравить или полицию.
– Почему нельзя? – удивилась я.
– Нет… Я об этом кому-либо рассказать никак не могу. Уничтожат. Свои же из партии и сожрут. Им же только покажи слабинку – все нервы вытреплют…
– Вика! Тебя могли убить! Ведь ты могла в этом сарае вообще насмерть замерзнуть! Преступник, между прочим, на это и рассчитывал. Знал, что ты побоишься про него кому следует сообщить.
– Значит, правильно рассчитал! Я – и вдруг практически иду на панель… Не знаю, что на меня нашло. Понимаешь, охрана у меня не то чтобы моя личная, она оказывает услуги всем учредителям агентства… Охрану Алик набирал, мой компаньон. Помнишь его? – (Еще бы я не помнила этого лопоухого улыбчивого клоуна!) – Алику запятнать мою репутацию ох как выгодно. И потом, чем меньше людей обо всем этом знает, тем лучше. Если эта информация дойдет хотя бы до одного журналиста, мою бизнес-карьеру – я молчу уже о политической – можно считать законченной.
– Ты меня собираешься убить?
– Ой, Катька, ну какой из тебя журналист! – в двадцать пятый раз смертельно обидела меня подруга. – И потом мы же друзья, так ведь? Ты-то уж точно мне неприятностей не хочешь. Этим ты только себе навредишь… Я у тебя все же как-никак выгодное знакомство. То заказы подброшу, то нужным людям представлю…
«Ах вот, значит, как!» – очень мрачно проговорил кто-то внутри меня. Наружу я этого «кого-то», разумеется, не выпустила, продолжая с интересом слушать и соболезновать.
– Но это не самое страшное, – зловещим шепотом произнесла Виктория, театрально сверкнув при этом глазами. – Понимаешь, этот гад у меня в сумочке рылся. И телефон забрал. Пароль он, может, и не сломает, но у меня там в приложении куча именных карт была. Теперь он знает, кто я… И я опасаюсь самого страшного – шантажа. Тем более это твое пророчество про репутационные потери…
– Какое пророчество, не выдумывай, это был просто плод моей фантазии!
– Но ведь пожар тебе тоже просто привиделся.
– Виктория, – официально изрекла я, – давай отбросим всякие мистические измышления и будем рассуждать логически. Полицию ты категорически не хочешь привлекать?
– Категорически, – отрезала подруга. – Я пока вообще никого, кроме тебя, привлекать не хочу…
– А как же серьги? А вещи? А телефон?
– Катька, перестань мелочиться!
