Рон смущенно потер переносицу и кашлянул.

— Гарри, ты… — Гермиона посмотрела на шахматную доску, — ты необыкновенный. Несмотря на все, что тебе пришлось пережить, в тебе столько света, что порой становится непонятно, где ты берешь силы. Когда грустно, когда плохо — ты рядом, и это уже очень много.

Она наконец подняла на него взгляд. В зеленых глазах по-прежнему были напряжение и настороженность. И еще… такая безграничная нежность, что если бы не Омут памяти и не терзавшие память отблески заката за спиной тонкой юношеской фигуры, Гермиона, наверное, дала бы задний ход. Сейчас ей предстояло причинить боль. Девушка еще раз посмотрела на шахматную доску. Кажется, Рон выигрывал у Гарри. Впрочем, как всегда в этой игре.

— Это Драко Малфой.

Гермиона услышала, как Рон поперхнулся воздухом, но не стала оборачиваться. Она подняла взгляд на Гарри. Гарри Поттер несколько секунд смотрел в ее глаза. Словно и не было этих слов. Словно сейчас он улыбнется, и все встанет на свои места. Словно…

Резкий взмах ладонью, и шахматные фигуры с писком разлетелись по столу, падая на пол, ударяясь о ножки кресла. Клетчатая доска скользнула по полированной поверхности, как в замедленной съемке, остановилась у края, несколько секунд балансировала, а потом с глухим ударом упала на ковер.

Гермиона смотрела на это, словно великан на катастрофу в стране маленьких человечков. Просто чтобы не поднимать голову и не видеть, как Гарри рывком встает с дивана и быстрым шагом покидает гостиную.

Портрет Полной Дамы возмущался тем, что дверь открыли слишком резко, а Гермиона все смотрела и смотрела на барахтающуюся на полу белую королеву. У маленькой фигурки был совсем не величественный вид.

На несколько секунд девушка закрыла лицо руками. Сил плакать уже просто не было. Как все призрачно в этом мире. Дружба, привязанность. Одно мгновение, и люди, точно маленькие фигурки, разлетаются прочь друг от друга. Она отняла руки от лица и повернулась к Рону. Друг полулежал, откинувшись на спинку кресла, и неотрывно смотрел на нее поверх сцепленных пальцев.

— Вот и все мои новости, — невесело улыбнулась Гермиона.

Рон все так же смотрел, и она впервые не могла ничего понять по его лицу. А ведь раньше казалось, что читает его, как книгу.

— О чем думаешь?

— Да вот думаю: вдруг ты — боггарт, и вот сейчас я произнесу «ридикулус», ты скажешь, что проспала экзамен, станет смешно, и все исчезнет.

Гермиона улыбнулась и села на пол по-турецки, потерла нос.

— Вряд ли твой фокус удастся, — она серьезно посмотрела на друга. — Ты ненавидишь меня? Да?

Рон вздохнул так тяжко, что Гермионе все же захотелось всхлипнуть, но она не успела — Рон заговорил.

— У меня есть младшая сестра, которая испытывает на крепость мои нервы уже… сколько там?.. шестнадцать лет. Я научился мириться с глупостью девчонок. Я не ненавижу, Гермиона. Я просто… не понимаю. Как? Ну как?

Рон с отчаянием посмотрел на нее.

— Я не знаю, Рон, милый. Я сама не могу понять. Просто он…

— Вот только не рассказывай мне, какой он милый и нежный.

— Не буду.

Они замолчали. Рон чуть покачивал головой, а Гермиона принялась собирать с пола шахматы.

— С Гарри нужно поговорить, — наконец произнес Рон. — Тебе.

— Он не станет слушать.

— Станет, Гермиона. И лучше сделать это сейчас, а то он уйдет в себя. Ты же его знаешь. Ох! Заварила ты…

Рон поднялся с кресла.

— Куда ты? — жалобно отозвалась Гермиона с пола.

— Посмотрю, вернула ли Джин Карту. Хочу Гарри поискать.

— Карта у меня, наверное.

— Ну тогда — вперед.

— Рон, ты ведь меня понимаешь? — с надеждой проговорила Гермиона.

— Ни черта! — сердито откликнулся друг. — Но выбора особенного нет.

— Спасибо тебе. Я… не знаю, что бы делала, если бы и ты так отреагировал.

— А я бы именно так отреагировал, если бы Гарри повел себя по-другому. Но не спускать же на тебя собак вдвоем.

Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо. Ты… самый лучший.

— А так всегда было. Помнишь? Когда двое из нас ссорятся, третий принимает сторону обоих. Снова моя очередь.

— Я тебя люблю.

Рон лишь махнул рукой в ответ на ее признание, однако, когда она развернулась, чтобы выйти из гостиной, он поймал ее локоть и сжал. Гермиона поняла, что у нее есть друг.

* * *

Гарри забрался на подоконник с ногами и прислонился затылком к стене. Посмотрел в темное окно. В голову пришла мысль о нереальности происходящего. Ему казалось, что Гермиона просто пошутила, иначе быть не могло. И в то же время он понимал, что это — серьезно. Гермиона не тот человек, что станет шутить подобными вещами. Да и вообще…

Но скажите, как можно отнестись всерьез к такому заявлению! Она бы еще Снейпа назвала! Гарри закусил губу и стукнулся затылком о стену. Как же глупо все. Как она могла вообще обратить на слизеринца внимание! Ведь это… Малфой. Это… кошмарный сон какой-то. Гарри пытался почувствовать злость, но ее не было. Видимо, все выплеснулось в тот совершенно детский порыв — удар по шахматной доске. Сейчас он чувствовал себя странно. Словно в нереальном сне. А еще не верилось.

Из-за угла появилась ее тонкая фигурка. Гарри почувствовал острый приступ нежности, словно приступ зубной боли. Нестерпимый и всепоглощающий. А ведь он сам виноват. Сам отгораживался от нее все эти месяцы, цепляясь за Кэти, милую Кэти, с которой ему было тепло, уютно, славно, но… как в гостях. А с Гермионой…

Гарри смотрел, как она приближается, и не мог сдержать усмешку. Ирония Судьбы. Мерлин мой! Малфой!

— Поговоришь со мной? — девушка остановилась напротив и посмотрела в его лицо.

Гарри вздохнул, свесил ноги с подоконника, расправил джинсы на коленях и только потом поднял на нее взгляд. Несколько секунд смотрел, а потом пожал плечами.

— Гарри! — Гермиона протянула руку, словно собираясь коснуться его ладони, но остановила движение. — Больше всего сейчас я хочу поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты выслушал и, прежде чем захочешь отвернуться от меня, хотя бы постарался… Не знаю, понять, или же…

— Понять, — Гарри усмехнулся. — Понять… Ну давай поговорим.

Гермиона окинула тоскливым взглядом пустой коридор и устроилась на подоконнике рядом с ним.

— С чего начать? — спросила она словно у самой себя.

— С сегодняшнего дня, — неожиданно произнес Гарри.

— В смысле?

— Там в гостиной ты сказала, что сегодня чуть не лишилась этого человека. Что ты имела в виду?

— Его вызвали домой для… принятия Метки, — осторожно начала Гермиона.

— У него ее нет? — Гарри бросил на девушку быстрый взгляд.

Она помотала головой.

— Не может быть, — отрывисто произнес Гарри. — Ведь он… Ты уверена?

— Да, я тоже думала. Но ее нет. Я… видела его предплечья.

Гарри как-то нервно усмехнулся.

— Нет, Гарри. Однажды рукава его рубашки были закатаны.

— Но ведь он никогда не отрицал, когда его так называли.

— Так называли его только мы. Да, он не отрицал, но, наверное, потому, что не видел в этом смысла. Не знаю.

— И что с домом? Его вызвали. И?

— Изначально он отказался, а потом все же отправился туда. Думаю, из-за матери. Неважно. В общем, он отказался от Метки.

— Откуда ты знаешь? Он тебе рассказал?

В голосе Гарри послышался скептицизм.

— Нет. Дамблдор. Показал в Омуте памяти.

Гарри вскинул голову и потрясенно уставился на Гермиону.

— Откуда? Дамблдор…

— Он использовал заклинание проекции. Оно позволяет осуществить выброс магической силы, ну и дает эффект присутствия.

— Почему он тебе это показал?

— Давай, я все же начну сначала. Только подожди здесь минутку.

— Ты куда?

— Минуту, и я вернусь.

Гермиона действительно вернулась быстро. Гарри даже не успел понять, как относится к новообретенной информации. На ее протянутой ладони был пузырек с зельем.

— Что это? — удивился Гарри.