* * *

Метель укрывала старый замок, укутывая, согревая, нашептывая предрождественскую сказку. А за толщей стен люди ее не слышали. Люди принимали решения, люди верили в завтра, ненавидели его, боялись. А еще они надеялись. И это было единственное, что им оставалось. Завтра покажет, что станет с их надеждами. Зимнее солнце позволит увидеть смысл и тщетность, силу и слабость.

Завтра будет новый день. День, который изменит все.

Глава 44. Между Добром и Злом

Канатоходец. Юный пилигрим

Под вздох толпы качнулся в поднебесьи.

Под куполом небес совсем один

У зыбкой грани чести и бесчестья.

По тонкой нити меж Добром и Злом

За шагом шаг идет к своим святыням.

Канат беспечно отливает серебром,

Толпа то вскрикнет, то на миг застынет.

Истертый шест в натруженных руках

То Свет, то Тьму легонько задевает.

И будто мальчику совсем не ведом страх,

И он свою судьбу заранье знает.

В толпе нет-нет и зазвучит мольба:

«Ты доказал! Спускайся! Все! Довольно!»,

Но он не слышит. В нем идет борьба

Ума и сердца. Холодно и больно.

И он один в попытке доказать

Себе и им, и небесам, и ветру…

В чем смысл борьбы? Однажды не солгать

И от себя не утаить ответа.

Пройти. Решиться. Зная, что вокруг

Все жадно ждут случайного паденья.

И шест — единственный и самый верный друг…

Ведь если падать, то двоим забвенье.

И там вверху, средь славы и хулы,

Он знает, что когда-нибудь сорвется.

Когда-нибудь… Ну а до той поры

Скрипит канат и гулко сердце бьется.

День, который изменит все.

Если бы кто-то мог предсказать этот день, предвидеть. Дать возможность к нему подготовиться… Если бы. Но в жизни так не бывает.

Внезапный порыв — все закрутилось, завертелось, и нет времени понять, и едва успеваешь реагировать, а потом, спустя недели и месяцы, отчаянно хочешь вернуться, продлить, запомнить. Но жизнь не предоставила шанса, не дала времени подготовиться. Слишком много всего произошло за время, минувшее со смерти Сириуса до этого странного дня.

Оглядываясь назад, Нарцисса понимала, что те два года казались нереальными и эфемерными. Она почти ничего не чувствовала, практически ничего не хотела. Она даже не испытывала страх, равно как забыла, что такое просыпаться с улыбкой и встречать новый день с затаенной надеждой. Потому что ее надежда скрылась за Занавесом, канув в вечность. Лишь потом она поняла, что скрылась — не значит исчезла.

Сначала же было пусто. В одночасье жизнь перевернулась. На семью Нарциссы пала тень причастности к деятельности Пожирателей. Несколько раз ее вызывали в Аврорат для бесед. Впервые открывая тяжелую серую дверь, она отстраненно думала, что должна была бы испугаться, ведь сейчас ее могут отправить в Азкабан. Это же так просто. Сестра — ярая сторонница Лорда, муж был задержан в числе прочих Пожирателей и обвинен в нападении на Министерство. Он до сих пор находился в статусе разыскиваемого преступника. Но, идя по полупустому коридору и прислушиваясь к гулкому эху шагов, она почему-то не испытывала страха. Страх придет потом, когда она сможет адекватно воспринимать происходящее. Пока же с тех… событий минуло всего четыре дня. Министерство выждало, просчитало шаги, и совы с «приглашениями» полетели к стенам старинных замков. Вчера беседовали с Марисой. Встреча проходила в поместье Делоре — Мариса не делала тайны из его местонахождения. Возможно, поэтому разговор носил сдержанно-дружественный характер. Пожилой аврор с цепким взором пытался добиться признания во всех смертных грехах, но делал это очень осторожно. Словно все еще находился в растерянности от легкости, с которой удалось встретиться с женщиной, чей брат находился в розыске, а муж был убит аврорами при задержании.

Вечером того же дня Мариса пересказала содержание беседы Нарциссе, поделилась предположениями, наблюдениями. Поэтому, подходя к запертой двери, женщина приблизительно знала, чего ей ожидать.

За дверью оказалось небольшое помещение. На мягких диванах, расставленных вдоль стен, сидели несколько человек. При ее появлении все головы повернулись в сторону двери. Нарцисса проигнорировала взгляды и направилась к высокой стойке, определив, что испуганная девушка, видимо, секретарь. То, что ее уведомили прибыть к такому-то времени в такой-то кабинет, как простую смертную, должно было унизить старинную фамилию, показать, что деньги и власть в этом новом мире ничего не значат. На деле же им удалось доказать лишь обратное. Девочка за стойкой засуетилась, попросила подождать и предложила кофе. Мужчины, сидящие вдоль стен, разглядывали ее с нескрываемым любопытством. И даже если во взглядах мелькало презрение, оно не задерживалось настолько, чтобы стать явным. Ее рассматривали как некий чужеродный предмет, по ошибке оказавшийся в окружении этих мрачных стен. Нарцисса не обращала внимания на взгляды, отказалась от кофе и присаживаться тоже не стала. Вместо этого она отошла к большому стенду, на котором висели многочисленные колдографии авроров, погибших за годы этой сумасшедшей войны. Сколько же их было! Сводки в газетах безлики. Цифры — всего лишь цифры. А с колдографий смотрели люди. В основном, знакомые. Колдографии были разбиты по годам гибели. Под каждым снимком указывались регалии, награды, большей частью посмертные, ибо недавних выпускников Аврората не успевали наградить в торжественной обстановке. Больше всего их было в первый год. С какой-то мрачной решимостью Нарцисса скользила взглядом по молодым лицам. Встречались авроры и в возрасте, но все же большинство были ее ровесниками. Ровесниками, которым навсегда осталось по восемнадцать — двадцать.

Взгляд задержался на Питере Петтигрю. Орден Мерлина, список посмертных званий. Но почему-то снимок над этим списком не вызывал симпатии, не отражал героичности и праведности. Такое чувствуешь. Неужели они не видят? Или же дело было в том, что Нарцисса знала, что этот человек — Пожиратель.

И тут же… Джеймс Поттер. На снимке он сдержанно улыбался. Совсем так, как когда-то в кабинете зельеварения, когда она отбывала взыскание вместе с Сириусом, а тот пришел в компании Джеймса и Лили. А вот и сама Лили… Нарциссе вдруг захотелось спросить: «Ты была счастлива, девочка, назначившая себя судьей?». Но вопрос показался кощунственным и неуместным, потому что ее больше не было. Да и во взгляде женщины на колдографии был ответ. Да, она была счастлива. Те несколько ярких и сумасшедших лет были наполнены счастьем больше, чем добрый десяток лет Нарциссы Малфой. Нарцисса отвернулась от снимка.

Мерлин хранил Ремуса Люпина, и здесь он не присоединился к друзьям. И Мерлин хранил Сириуса Блэка или же просто наказывал. Вдруг пришло в голову, что Сириус работал здесь. Ходил этими коридорами, открывал эти двери. Нарцисса зажмурилась, стараясь отогнать оцепенение.