— Гермиона, помоги мне, пожалуйста, перевести отрывок по рунам. Я никак не могу понять.

— Хорошо, — девушка постаралась, чтобы голос звучал ровно.

— А когда сможешь?

— Давай книжку. Я посмотрю.

— Я сейчас сбегаю, — с готовностью откликнулся Брэнд.

Только мантия мелькнула, когда он опрометью бросился по ступеням. Гермиона посмотрела вслед. Поежилась, хотя в гостиной было тепло. Господи! Когда же это закончится? Но что-то подсказывало, что это только начало.

Мальчик вернулся быстро. Уже без мантии. В одной руке надкусанное яблоко, в другой — толстая старинная книга. Гермиона опасливо приняла фолиант. Книга… Не та ли самая? Вдруг к Гарри решили подобраться через нее. Брать в руки?

— А что за книга? — ее ледяные пальцы осторожно коснулись фолианта.

— Это летопись эльфов, — весело откликнулся Брэнд. — Я пытался читать про сражение, а один отрывок никак не могу понять.

Эмили и Майк — извечные друзья Брэнда — переглянулись и прыснули.

— Вы тоже ее читали?

— Ага. Если это можно так назвать. Мы в рунах ничего не понимаем, — весело откликнулась девочка.

Гермиона вздохнула с облегчением. Если дети ее брали в руки, значит, книга не опасна. Хотя… не факт.

— Ну мы пойдем. Спасибо, — Брэнд развернулся к приятелям.

— Подожди, — Гермиона кивнула головой на ближайший диван. — Я хотела поговорить.

Брэнд скорчил страдальческую мину, давая понять, что они жутко торопятся, но на старосту это не подействовало.

— Я догоню, — сказал он ребятам.

Те кивнули и отправились к выходу.

Гермиона присела на диван. Брэнд остался стоять.

— Садись. Я тебя не задержу.

Мальчик присел на подлокотник. Гермиона удержалась от замечания — речь сейчас не об этом. Брэндон Форсби был спесив, как любой отпрыск знатной фамилии. К нему нужен особый подход. Вот сейчас он чувствовал себя обязанным Гермионе из-за своей просьбы. И девушка собиралась этим воспользоваться.

— Брэнд, что случилось вчера на тренировке?

Улыбка слетела с губ, мальчик несколько раз моргнул.

— На какой?

— Вчера Гарри упал с метлы. На поле были только ты и он. Хагрид вас видел. Что случилось?

Мальчик закусил губу. На лбу пролегла морщинка.

— Я не помню, — слегка удивленно ответил он.

— Как?

— Не помню.

В ответ на недоверчивый взгляд он произнес:

— Правда. Я был на поле, — он поднял взгляд к потолку, пытаясь вспомнить, — мы разговаривали о его метле. Отец подарил мне Нимбус, и я пытался понять, чем она отличается от Всполоха, и… Я не помню. Потом Хагрид… Я, наверное, отвлекся. Или…

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Она поняла, что мальчик не врет. Сейчас впору было опасаться и за него.

— Да, все в порядке, — как-то слишком быстро проговорил он.

— А если честно?

— Знаешь, я словно путешествовал через камин. Но этого не было. Просто сейчас такое чувство. А… иногда я не помню, что происходит. Это странно, да? Теперь ты будешь смеяться?

Его голос был еле слышен.

— Нет, Брэнд! — повинуясь внезапному порыву, Гермиона притянула мальчика к себе и крепко обняла. — Я не буду смеяться. И я никому об этом не скажу, — предвосхитила она его просьбу. — Но это правда странно. Скажи мне, когда это случится в следующий раз. Хорошо? Я постараюсь тебе помочь.

— Мне страшно, — глухо проговорил он в ее плечо.

— Брэнд, хороший мой, я постараюсь тебе помочь.

Он отстранился. Было видно, что мальчик не привык к подобному проявлению чувств.

— Спасибо, — не поднимая взгляда от своих коленей, проговорил он. — Знаешь, ты единственная после мамы, кто… кто… В общем, я…

Гермиона поняла, что он вот-вот расплачется. Сколько же нужно сил, чтобы держать все в себе?

— Все будет хорошо, — негромко проговорила девушка. — Обещаю.

Мальчик поднял голову и улыбнулся. Слезы так и не показались, хотя он отчаянно шмыгал носом.

— Ты славная, — вдруг сказал он, улыбнувшись.

— Ты — тоже. Ну, беги, а то тебя ребята ждут.

Он соскочил с дивана и побежал к выходу.

— Брэндон, а куда вы раздетые? — окликнула Гермиона. Этот мальчик пробудил в ней непреодолимое желание защищать и заботиться. Почему-то отпрыски старинных семей выглядели вблизи гораздо несчастнее других детей, как бы ни старались это скрывать.

— А мы будем в замке!

Рыжеволосый мальчишка скрылся в дверном проеме.

Гермиона откинулась на спинку дивана. Сердце сжалось от тоски. За что это ему? Чем он прогневил великого Мерлина?

Гермиона открыла книгу на яркой закладке. Указанный абзац был обведен карандашом. Эх! Мадам Пинс на него нет. Девушка попыталась прочесть и поняла, что не понимает ни одного символа. Прочитала предыдущий отрывок. Красочное описание воинского обмундирования какого-то Эления. Видимо, имя. А вот отмеченный абзац — просто набор вязи. Гермиона нахмурилась. Может, это как-то связано с заклинанием Брэнда?

Девушка посмотрела на потертую обложку. Есть только один человек, который может ей помочь.

На ужине его не было. На завтраке на следующий день — тоже. Она увидела его лишь на совместных зельях. Легкое движение ресниц, которое можно счесть за приветствие. Но как поговорить? Не подойдет же она на виду всего класса. Да плевать на класс! Рядом был Гарри, который сегодня с самого утра был бодр и весел, а Рон, наоборот, молчалив и задирист. О падении с метлы не говорил никто. Девушка пыталась уговорить Гарри написать Дамблдору, на что получила категорический отказ.

— Но ты же сам сказал, что это странно.

— Гермиона, если бы я обращал внимание на все странности в моей жизни…

«Проблем было бы в сто раз меньше», — едва не добавила Гермиона, но удержалась. В конце концов, Гарри не виноват, что все это происходит именно с ним. Он устал от внимания и ненавидел шумиху, предпочитая со всем справляться своими силами, порой скрывая проблемы даже от друзей. Последствия часто бывали самыми плачевными. Но это и есть молодость. Ошибка на ошибке, и все сделаны с уверенностью в собственной правоте.

Гермиона вновь посмотрела на затылок слизеринца. Оставался последний шанс поговорить — совместное занятие.

Она пришла чуть пораньше, надеясь застать его до начала урока. Надеждам не суждено было сбыться. Открылась дверь, и на пороге появился Уоррен. Хмурый и с приличной ссадиной на щеке.

— Добрый вечер, — буркнул мальчик, усаживаясь рядом с ней и демонстративно утыкаясь в учебник.

— Здравствуй. Что с твоим лицом?

— Я уже отвечал на этот вопрос своему старосте.

Гермиона возвела глаза к потолку. Мальчишка невыносим. Они занимались не один месяц, а их контакт ограничивался занятиями. Он решительно пресекал все попытки нормального общения.

Гермиона покачала головой, но настаивать не стала. Своих проблем хватает. Вот пусть Малфой сам разбирается. Привычная мысль споткнулась о другую: можно подумать, что у старосты Слизерина своих проблем мало. Гермиона вспомнила растерянный вид Малфоя два дня назад. Это сейчас все от него шарахались, как от чумы, потому что столкнуться с ним было себе дороже. Но ведь в первый момент он был другим.

За две минуты до начала занятия появился Брэнд, улыбнулся своей старосте и уселся за кафедру, изучая что-то в своих записях. С Томом он не поздоровался. Можно было бы потребовать соблюдать приличия, но то, что происходило с этими мальчишками, было и так достаточным наказанием за все мыслимые и немыслимые прегрешения.

Малфой опоздал на пять минут. Глядя на его лицо, Гермионе и в голову не пришло сделать замечание. Она лишь молча раскрыла свой конспект.

Занятие прошло на удивление быстро. Том слушал молча и, видимо, внимательно, потому что сумел повторить все, что Гермиона просила.

Малфой что-то негромко разъяснял Брэнду. Тот слушал напряженно, периодически переспрашивая, чем чуть не довел старосту Слизерина до точки кипения. Занятие окончилось как раз в тот момент, когда Малфой был готов прибить Брэнда за непонятливость.