— Что же вы молчите, а? — она просто вскипает от гнева. — Что же не бросаете догадки мне в лицо? Предположите хоть что-нибудь, Грэгори, иначе я сочту вас шарлатаном.
— Убили? — вырывается из моего горла, и я перевожу растерянный взгляд на Сибиллу. — Ее убили, да? — Девушка медленно отступает назад. Она отворачивается и сжимает губы в узкую полоску. — Рик? Он лишил ее жизни?
— Не только ее, — с омерзением вспоминает Мисс Хёрт.
— Да, я понял, что он причастен ко многим убийствам.
— Вы поняли не то, что нужно было понять, детектив. — Сибилла вновь смотрит на меня, и в ее взгляде столько ненависти, что меня буквально припечатывает к стулу. — Я тоже немного пострадала.
— В смысле?
— В прямом смысле, Грэгори.
— Он хотел вас убить? Хотел и вам причинить боль?
— Ох, детектив. Он не просто хотел. Он добился своего.
— Но я…, я не понимаю…
— А что тут понимать? — Сибилла жестоко усмехается и вдруг резко оказывается около моего лица. — Он. Добился. Своего.
— Но вы же стоите здесь, прямо передо мной, Сибилла! — я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать. Чувствую капли пота на лице и вытираю их горящими ладонями. — Вы живая!
— Вы так уверены?
— Дьявол, хватит морочить мне голову!
— Не выражайтесь детектив, прошу вас.
— Вы говорите глупые вещи, Мисс Хёрт.
— Может, это вы слишком глупы, чтобы осознать всю суть? — Сибилла усмехается и вновь отходит от меня на несколько шагов. — Я сказала то, что хотела.
— Но это невозможно, — задыхаясь, выпаливаю я. — Вы не можете быть мертвой. Не можете!
— Не вам решать, на что способен человек, узревший Бога, Грэгори.
— Вы не могли видеть Бога, мисс Хёрт. Слышите? Не могли, и не пытайтесь обмануть меня. Не пытайтесь! — я вскакиваю со стула и угрожаю Сибилле пальцем. — Не пытайтесь!
— Тише, детектив. Чего вы завелись? Вы ведь не видели еще и половины из того, что спрятано в моей голове.
— Нет, — моя рука обессиленно падает. Я вижу, как подозреваемая начинает двигаться в мою сторону, и испуганно восклицаю. — Не подходите! Не смейте повторять этого, слышите? Слышите меня?
— Успокойтесь Грэгори, — не останавливаясь, шепчет Сибилла. — Вам грех жаловаться.
И тут она вдруг касается ледяными пальцами моей головы. Я не успеваю увернуться. Оказываюсь в ловушке и тут же теряю равновесие. Падаю на колени, крепко зажмуриваюсь. От испуга закрываю ладонями уши и скрючиваюсь, как подросток, избиваемый местными авторитетами. Через несколько минут слышу громкий крик и непроизвольно выпрямляюсь. Открываю глаза.
— Боже мой.
Я вижу все. Вижу Мадленну, ее красные напухшие глаза, испачканные в грязи бледные ноги. Она орет, пытается вырваться из рук высокого, потного парня, но он едва ли позволяет ей это сделать. Слежу за ее взглядом, и внезапно замечаю Сибиллу. Только это не та Сибилла, которая внушала мне ужас в кабинете. Это другая мисс Хёрт: запуганная, слабая и обреченная.
— Нет! — кричит Мадленна. — Прошу, Рик, отпусти ее! Пожалуйста!
— Знаешь, что делали с ведьмами раньше? — спрашивает парень у Сибиллы и покачивается в ее сторону. К сожалению, я не вижу его лица, незнакомец стоит ко мне спиной. Но сразу ясно: парень сильный. И пьяный. — Знаешь, малышка, а?
— Я обращусь в полицию, — едва слышно шепчет мисс Хёрт. — Они узнают о том, что вы сделали с Ленни, со мной. С другими девушками.
— Нет, если не будет свидетелей. А как ты думаешь, я допущу, чтобы они появились?
Сибилла с ужасом смотрит в глаза маньяка, не двигается. Она настолько беззащитна, что у меня сжимается сердце. Затем девушка добавляет:
— Ты не посмеешь меня тронуть.
— С чего вдруг?
— Я убью тебя, Рик. Убью, клянусь Господом. Я направлю всю свою силу на то, чтобы ты сгинул! Слышишь? Я испепелю тебя ненавистью, утоплю в боли! Я заставлю тебя страдать, подонок! Заставлю!
— Тогда может мне действительно не нужно тебя трогать? — парень наиграно задумывается, пару минут молчит, выжидает чего-то, но вдруг затем восклицает. — В таком случае, я воспользуюсь временной заменой. — Внезапно парень резко срывается с места и несется к Мадленн. Он хватает ее за волосы, вырывает из рук шестерки и грубо кидает к себе под ноги. — Ты слышала, Ленни? — под звонкий крик и плач спрашивает незнакомец. — Твоя сестра предпочла стать второй? Ты не против?
Мои глаза обжигает жестокость.
Я отворачиваюсь, не находя в себе сил смотреть на происходящее. Слышу крики Сибиллы, ее мольбу, ее просьбы. Но она безутешна. Под болевые стоны сестры, Сибилла теряет всякий рассудок. Именно в данную секунду она встала на путь мести, и судить ее за это решение может лишь Бог.
Когда Рик перестает насиловать Мадленн, в его руке появляется нож. Я это вижу, потому что оборачиваюсь, так как слышу дикий крик Сибиллы. Она рвется из рук двоих парней, падает на колени, орет имя сестры, но Ленни больше не отвечает. Спустя десять минут жуткой боли, она неожиданно понимает, что в криках больше нет смысла. Вялая и безжизненная, она лежит на грязной земле. Сверху Рик. Я все пытаюсь разглядеть его лицо, но незнакомец, словно специально скрывается в тени. Правда, я отчетливо замечаю лезвие ножа, которое безо всяких колебаний оказывается возле горла брюнетки, а потом и вовсе рисует на нем глубокую, бардовую линию.
Все. Именно так погибает Мадленн Хёрт. Жестоко и хладнокровно. Тихо и смиренно.
Ошарашенно смотрю на Сибиллу и вижу, что ее голова откинута назад. Кажется, девушка больше не в состоянии стоять. Она на ногах только благодаря шестеркам, поддерживающих ее за руки.
Рик медленно встает. Вытирает нож о кофту. Затем подходит к ней.
— Готова, м? Куколка, ты как?
Я неожиданно для себя очарован убийцей. Он загадка для меня, ведь разве возможно убить человека и даже не обратить на это внимания?
— Рик, — подает голос один из парней. — Может, просто избавимся от нее, м? А то глядишь, использует еще свои ведьмовские штучки.
— Да, она еле стоит. Куда ей сопротивляться?
— И все же, брат. Давай не рисковать.
— Ты как всегда обламываешь весь кайф, Колин. — Убийца выдыхает и поправляет темные волосы. — Ладно. Так уж и быть. Избавимся от ведьмы традиционным способом.
Резкой волной меня откидывает назад. Я уже не удивляюсь данной перемене запахов и звуков. Лишь вновь зажмуриваюсь, горблюсь, и открываю глаза уже в светлом кабинете.
— Ну, что? — интересуется Сибилла и тащит один из стульев. Ставит его прямо передо мной, садится, подпирает подбородок костлявыми руками. — Как вам кино?
— Это было ужасно, — чужим голосом отрезаю я. — Правда, ужасно.
— Гореть больно, детектив. Вы знали об этом? Пожар не щадит ни одного участка тела. Так что болит сразу все. Я помню, как лопалась моя кожа, как пахла моя плоть. Вы можете мне не верить, но я оставалась в сознании слишком долго. — Мисс Хёрт переводит взгляд в сторону и морщится. — Тогда я поняла, что мир непросто жесток, и непросто несправедлив. Все люди отнюдь не люди больше. Я умерла тогда. Но и все остальные тоже умерли, только душевно. — Она вновь смотрит на меня. — Когда огонь добрался до моих костей, начался дождь. Пришлось выкинуть мое тело в озеро. Признаться, тонуть тоже неприятно. Правда, эти ощущения мне уже практически недоступны, так как все тогда смешалось: и боль, и презрение, и надежда. Я лишь помню, как внезапно природа решила спасти меня. Как в воде появился воздух, как растения начали обволакивать мои обгоревшие конечности. Как озеро само выбросило меня на берег, как земля отдала мне свою силу, как солнце позволило мне очнуться. И тогда, именно тогда Грэгори, я поняла, что это Бог меня спас, потому что никто из людей не способен на нечто подобное. Никто из людей не способен на подобное милосердие.
Я ошарашен. Слушаю Сибиллу и чувствую нехарактерный мне страх. В голове что-то срабатывает, но я не могу пошевелиться. Сижу, смотрю в глаза мисс Хёрт и не дышу.
— Я убила их всех, — улыбаясь, признается подозреваемая. — Убила их семьи, сожгла их дома. Я нашла каждого, детектив. Нашла каждого из них! — Ее глаза наполняются слезами, и мне кажется, что девушка сошла с ума. — И уже они просили меня о пощаде. Они! Но знаете, я не поддалась. Я не прислушалась ни к одной их мольбе, Грэгори, потому что нелюди недостойны быть прощенными. Понимаете? Они недостойны были получить второй шанс, как его получила я. Господь не спас их, потому что он знает, кто заслуживает жизнь, а кто — нет. Он все знает, — она закрывает глаза и блаженно улыбается.
