Вытираю лоб, быстро следую по коридору.

— Вот дополнительная информация, — сообщает незнакомец и на ходу протягивает мне папку.

— Что это?

— Да так, мелочи. Но вдруг поможет.

— Который час?

— Все под контролем. Главное, не волнуйтесь.

Нервно киваю. В горле пересохло. Сейчас бы чего-то выпить, да вот не думаю, что кто-то согласиться принести воды в эту часть здания.

Наконец добираемся до пункта назначения. Меня встречают два человека: Кевин Шэрдон — мэр города, и Николас МакСтюарт — главный шеф полиции.

— Сынок, — хрипит Шэрдон и кладет усохшую руку на мое плечо. — Мы будем за тебя молиться.

У мэра серые глаза. Почти прозрачные. Это приводит меня в ужас, но почему-то я усмехаюсь.

— Мистер Шэрдон, я не религиозный человек.

— И, тем не менее, вы здесь. — МакСтюарт пожимает мне руку.

— Здравствуйте, шериф.

— Посылать вас туда полное безумие! — мэр хватается за сердце. — Оттуда еще никто не выходил живым, понимаете? Я знаю, что не должен произносить этих слов, но Грэгори — вы обречены, сынок. Обречены!

— Хватит его пугать. А то еще убежит.

— Я не собираюсь убегать, шериф. Не в моих правилах трусить.

— Вы просто еще слишком молоды и глупы. — МакСтюарт фыркает. — Не понимаете, на что идете. Тут речь ни в том, чтобы выиграть дело, повысить статус, заработать себе денег. Мы говорим о смерти, друг мой. Признаться, — добавляет он. — Я думал, вы старше.

— В этом кабинете дьявол! — внезапно восклицает мэр, указывает рукой на отдаленную дверь в конце коридора и испуганно крестится. — Да, спаси Господи наши души. Спаси нас грешных!

Видеть, как самый влиятельный человек города стоит с трясущимися коленями и судорожно молится — явление редкое. Приходится отвести взгляд в сторону, дабы ненароком не выдать своего скептического недоумения.

— Что ж, — выдыхаю и прижимаю ближе к себе желтую папку. — Был рад вас видеть. Шериф, мэр, — киваю административным шишкам и перевожу серьезный взгляд на незнакомца. — Если мне потребуется помощь, я скину смс.

— Сети нет, — выпаливает Николас. — Можете заранее выбросить все свои новомодные фабрикушки.

— Ясно. — Задумываюсь. — В таком случае, я придумаю, как дать тебе знак.

— Я в вашем распоряжении. — Мужчина горько усмехается и легкомысленно похлопывает меня по плечу. — Не подведите человечество. И удачи. Надеюсь, мы еще увидимся.

Киваю и как-то грустно выдыхаю. Во что я ввязался? На что себя обрек? Зачем туда иду? Подвергаю себя опасности?

Выплыв из мыслей, уверенным шагом направляюсь к злосчастному кабинету. По пути меня не покидает чувство, будто три мужчины за моей спиной провожают меня в последний путь. Их лица, жесты. Они уже похоронили меня. Уже записали в список загадочно погибших жертв.

Вот уж чертова группа поддержки. Не думал, что столкнусь с таким ужасом. Неужели в кабинете меня действительно ждет дьявол?

Откашливаюсь и решительно касаюсь пальцами дверной ручки. Страх превращается в адреналин, что мне бесспорно характерно. Пульс учащается — реакция организма на приток горячей крови к голове. Лицо вспыхивает, словно факел, и я уже именно тот, кто я есть сейчас: Грэгори Хастингс. Детектив Грэгори Хастингс.

Открываю дверь, уверенно пересекаю порог. Широкими глазами осматриваю комнату и вдруг с ужасом замираю. Пол усеян мертвыми, обезображенными телами сотрудников, повсюду кровавые разводы, но главное — никакого дьявола здесь нет. Вообще никого нет. Это настолько сильно сбивает меня с толку, что я непроизвольно роняю на пол папку, переданную незнакомцем. Листы тут же хаотично разлетаются в стороны. Один из них падает на грудь старшего охранника полицейского участка и окрашивается в красный, багровый цвет. Информация, написанная на нем, больше мне недоступна, но я сейчас не думаю об этом. Я думаю о человеке, совершившем нечто подобное. Нервно нагибаюсь за документами, ледяными пальцами собираю их в кучу, как вдруг за моей спиной резко захлопывается дверь. Замираю. Дышать трудно, но я дышу: медленно, тихо. Стараюсь взять под контроль мысли, но не успеваю этого сделать.

Кто-то оказывается рядом. Присаживается на корточки и начинает подбирать бумажки.

— Я знала, что вы придете. — Мне действительно становится страшно. Резко поднимаю голову и вижу девушку. Худую, бледную. Она аккуратно собирает документы в руку, складывает их пачкой, поправляет, а затем неожиданно смотрит на меня и лукаво улыбается. — Грэгори.

Я готов сойти с ума от ужаса, но почему-то рассудок не позволяет этому случиться. Наоборот мой скептический ум говорит о том, что передо мной обычная молодая девушка, с множеством шрамов на теле и в душе. У нее грязные, пепельные волосы, костлявые плечи. Сложена так, словно никогда не ела. Движется плавно, заторможено. Возможно, больна. Возможно, больна слабоумием.

— Почему вы не кричите? — отрешенно спрашивает меня подозреваемая. Я лишь задерживаю дыхание: так легче себя контролировать. Аккуратно забираю из ее бледных рук документы. — Не убегаете, не зовете на помощь?

— А стоит?

Девушка оглядывает трупы, затем поднимает изумрудные глаза на меня и пожимает плечами:

— Решайте сами.

— Это ты сделала? Ты их всех убила?!

— Их убил Бог, Грэгори.

— Бог? — нервно усмехаюсь. — Я не верю в Бога, Сибилла.

— А стоит.

С чего же начать? В присутствии этой девушки, мне становится не по себе. Я растерянно моргаю, прижимаю к себе документы. А затем неожиданно выпаливаю:

— От трупов нужно избавиться. Скоро они начнут разлагаться.

— Как же вы милосердны, детектив. — Сибилла лукаво улыбается. — Вас не волнует, что эти трупы больше никогда не вернутся домой, не увидят близких. Не заговорят, не встанут, не оживут. Вас тревожит лишь собственный дискомфорт.

— Вы меня совсем не знаете.

— Я — нет, но он, — она смотрит вверх. — Он знает все.

— Бог?

— Он самый.

— Сибилла, — неуверенно откашливаюсь и подхожу к столу. Он испачкан кровью, и от этого жутко скручивает живот. Приходится убрать со стула прошлого уже мертвого детектива. Я аккуратно кладу его на пол и нервно усаживаюсь. — Сибилла, — продолжаю. — Вы понимаете, в чем вас обвиняют?

— Слышала, сэр, — девушка садится напротив. Кажется, ее очень забавляет данная ситуация. Улыбнувшись, она складывает перед собой костлявые руки. — А вы знаете?

— Естественно. На ваших плечах более тридцати двух смертей. Еще чуть-чуть и вы переплюнете саму Элизабет Батори.

— Она убивала ради удовольствия. Я — ради возмездия.

— Возмездия? — достаю блокнот и недоуменно морщусь. — О чем вы, Сибилла? Был повод, причина убить невинных?

— Они совсем не невинные, детектив.

— Не спорьте со мной. Они обычные люди! Вы хоть знаете, что в подожженном доме находилось пятеро детей?

— Конечно.

— Конечно? — с ужасом раскрываю глаза. Мои очки внезапно начинают так сильно давить на переносицу, что я нервно стягиваю их с лица. Громко выдыхаю. — Давайте на чистоту, мисс Хёрт. — Поднимаю взгляд на девушку. — Вы больны. И вам необходима помощь профессионалов.

— Вы такой же, как и все. — Девушка явно разочарована. Она откидывается на спинку стула и недовольно выдыхает. — Значит, нам нет смысла разговаривать.

Выгибаю правую бровь.

— То есть? — нервно усмехаюсь. — Убьете меня?

— А что вы предлагаете?

— Мисс Хёрт, неужели вы думаете, что смерти стольких людей сойдут вам с рук?

— А кто меня накажет, если сам Господь на моей стороне?

— Господь — это плод вашего воображения!

— Господь — это все, детектив. И вы глупец, раз думаете иначе.

— Неужели вы действительно верующая? Ну, ладно. Пусть так. В таком случае, как же Бог позволил вам совершить столько преступлений? Простите, я не силен по части религии, но разве не она пропагандирует: не убей?

— Она, — Сибилла серьезно смотрит на меня. — Но не сейчас, когда люди разозлили Господа, воспользовавшись его милосердием, его добротой, и не нарушили правила его. Мы должны избавиться от грешников, чтобы отчистить землю от них, детектив. Такова воля Господа.