У Юли есть стихотворение «Кто говорит, что умер Дон Кихот?..». В какой-то степени и она оказалась им в нынешней обстановке…
Юля быстро растеряла тех знакомых и друзей, с которыми общалась при Каплере. А новых, по сути дела, не завела. Дружила она со вдовой поэта Сергея Орлова Виолеттой, но она одна не могла ей заменить всех…
Как это ни печально, имея столько друзей-читателей, она была одинока.
А предположение, что будь кто-то рядом с ней в самый критический момент, несостоятельно, оно ничего не могло изменить: она приняла решение. А свои решения она привыкла выполнять.
Это не случайная вспышка отчаянья. Все было предусмотрено и продумано до мелочей.
Она написала едва ли не десять писем: дочери, внучке, зятю, подруге Виолетте, редактору своей новой рукописи, в милицию, в Союз писателей. В письмах никого ни в чем не винила.
На входной двери дачи (где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля) Юля оставила записку, обращенную к зятю: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж».
Все было учтено, все было благородно, красиво и романтично…
Как романтик, она нередко писала о Космосе, о необъятной Вселенной:
В каком-нибудь неведомом году
Случится это чудо непременно:
На Землю нашу, милую Звезду,
Слетятся гости изо всей Вселенной…
Или:
Звездный путь!.. И он сегодня начат.
Здравствуй, сказка детства! Я горда
Тем, что мне приходится землячкой
Только что рожденная звезда!
А землячкой ей стала не звезда, а планета. Другая планета. Крымские астрономы Николай и Людмила Черных открыли новую малую планету, получившую порядковый номер 3804, и назвали ее именем Юли. Это не только естественно вписывается в ее жизнь, но и говорит о том уважении и любви, которые живут в сердцах ее читателей и почитателей.
Юлия Друнина
Стихи
Ю. Друнина
«Качается рожь несжатая…»
Качается рожь несжатая,
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты —
То юность моя в огне…
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
1942
«Я ушла из детства…»
Я ушла из детства
В грязную теплушку,
В эшелон пехоты,
В санитарный взвод.
Дальние разрывы
Слушал и не слушал
Ко всему привыкший
Сорок первый год.
Я пришла из школы
В блиндажи сырые.
От прекрасной Дамы —
В «мать» и «перемать».
Потому что имя
Ближе, чем
«Россия»,
Не могла сыскать.
1942
«Я только раз видала рукопашный…»
Я только раз видала рукопашный.
Раз — наяву и сотни раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
1943
«Целовались…»
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
Мама!
Мама!
Я дошла до цели…
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.
1944
Зинка
Памяти однополчанки —
Героя Советского Союза
Зины Самсоновой
I
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется:
каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг — нежданный приказ:
«Вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
II
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
III
…Знаешь, Зинка, я — против грусти,
Но сегодня она — не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый.
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
…Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала.
