Вера: Возможно, мир когда-то был более жестоким, но таким глупым, как сейчас, он никогда не был. (Убирает простыни) Я бы тоже перекусила. Катя, а ты?
Катя: А что я? Утром я пошла к шефу и потребовала повысить жалование. А он сказал: нет, и я разрыдалась и пошла работать. Взяла мясницкий нож, подошла к Пепси и сказала: «Слушай, Пепси, я глубоко извиняюсь, но надо делиться. Тебе половина, и мне половина». И разрезала мясо на две половинки. Один только Пепси жалеет меня. Глаза у него были такие грустные. Такие грустные. Я сунула мясо в полиэтиленовый пакет и спрятала под пальто, и шеф не засек меня. Я сразу же направилась к метро. Три собаки бежали за мной. Потом, во время демонстрации, сжигали какой-то флаг, и тот парнишка, невысокий такой, все время ко мне прижимался.
Таня: И виски у него с сединой.
Вера: У кого?
Таня: У миллионера… Достоевский тоже писал о проститутках. Кем была Соня? А ведь она спасла душу Раскольникова!
Вера(К Тане.) Помолчи. (К Кате.) Ты собираешься с ним встретиться?
Катя: В гостинице «Националь».
Таня: Круто. А вы обе, вы видели, какая тачка у Кости, того конкретного пацана, с верхнего этажа?
Вера: «Националь»? Юрий однажды водил меня туда. Там один дринк стоит 10 баксов. Ты уверена, что у него есть такие деньги?
Катя: Если бы Юрий платил тебе побольше, мне не пришлось бы воровать мясо у тигра.
Вера: Но он себе ничего не оставляет. Все для России. Так что с тем парнем?
Таня: С миллионером? Он решил жениться на ней, потому что…
Вера: С тем, который на демонстрации…
Катя: На демонстрации с ним ничего не случилось. За исключением того, что он скоммуниздил мое мясо.
Таня: А какой «Мерс» у Кости! Красный, спортивный!
Катя: Он выхватил пакет у меня из рук. Три кило. Я от него такого не ожидала. Выглядел вполне интеллигентно.
Таня: Наверно, он эстонец. Эстонцы нас не любят. Или чеченец. Чеченцы тоже нас не любят.
Вера: Чеченцы — неблагодарные скоты. Пока Чечня была частью Союза, они жили, как сыр в масле. Мы для них столько сделали!
Таня: Не бери в голову, Катенька. Я видела парня, который висел в воздухе вниз головой, в одном башмаке и одном носке. И он улыбался.
Катя: Кто?
Таня: Еврей.
Катя: Они его повесили?
Таня: Нет. Это картина такая.
Вера: Паршивая картина.
Таня: Его нарисовал Шагал. А Юра входит во фракцию «Родина» и не любит Шагала, потому что тот был еврей. А леди Диана не только одевалась охренительно, но и о чернокожих детишках заботилась. А Доди — даром что араб — был в высшей степени интеллигентным человеком. Любил кино и сам продюсировал одну картину про Джеймса Бонда. Что вы обе имеете против миллионеров? Это в вас еще с коммунистических времен засело… А может быть мне не следовало бросать уроки танца. Может быть, у меня талант. А? Вы как считаете?
Вера: Слышать тебя не могу!
Катя(К Тане.) Кончай бухтеть. Учиться ей приспичило. Иди чистить картошку. У нас еще кабачковая икра есть. Коля, иди сюда! Помогай.
Сестры и Коля начинают возиться на кухне.
Входит Иван Павлович в шляпе. Его сопровождает Миша. Оба снимают ботинки и обувают шлепанцы. Затем не снимая пальто садятся на кровать. Сестер как бы не замечают.
Иван Павлович(бросив долгий взгляд в публику): Не будете ли вы так любезны объяснить мне, где я нахожусь? (Долгая пауза.) В частности, в вашей компании?
Миша: Босс очень благодарен за то, что вы оказали нам честь, посетив нашу скромную контору. Народ полностью доверяет нам во всем. Исходя из всего этого, босс покупает вам виллу.
Иван Павлович вяло делает волнообразное движение рукой.
Миша: С крытым бассейном… Иван Павлович. Вы, насколько мне известно, окончили Музыкальную Академию…
Иван Павлович: У меня депрессия.
Миша: Научите: как жить?
Иван Павлович: А кто это знает? То, что сегодня нам кажется чистым золотом, завтра может оказаться полным говном.
Миша: Золотые слова! Меня совесть мучает: не напрасно ли мы замочили Якова Степановича. Крайней необходимости в том не было. Тем более после той работы, которую мы с ним провели. Он готов был выплатить все. За исключением тех денег, которые украл его водила. А как замечательно он играл на кларнете, вам известно?
Иван Павлович: Яков Степанов?
Миша: Степаныч. Он даже играл в каком-то джаз-банде. Довольно известном.
Иван Павлович: Дерьма не держим. Не люблю джаз. Какого хуя ты мне трындишь, что Степанов…
Миша: Степаныч.
Иван Павлович:…играл на кларнете. Все равно джазу пиздец.
Миша: Вы не правы.
Иван Павлович: Никто на свете уже не слушает джаз.
Миша: Я слушаю.
Иван Павлович: Эй! Ты уверен, что это квартира 3в?
Миша: Уверен.
Иван Павлович: Ты вдумайся: насколько реально наше представление о жизни? Может быть нам все только кажется. Может быть, мы замочили его только в нашем воображении, а на самом деле он живехонек?
Миша: Извините меня, Иван Павлович, но я ни в коем случае не могу принять ваше мировоззрение. Я лично всадил ему в живот шестнадцать пуль, а вдобавок для полной уверенности швырнул гранату. Я уверен, что он мертв, в той же степени, что уверен, что я жив… По крайней мере в настоящий момент.
Иван Павлович: А может быть тебе только кажется, что ты жив. Что мы, в конце концов, знаем о жизни?
Миша: Как вам будет угодно. Однако босс не далее как сегодня отслюнил пять кусков на его бальзамирование.
Миша вынимает из-под плаща автомат Калашникова и наводит его на сестер.
Миша: Простите, это квартира 3в?
Вера(безразлично): Нет, 2в.
Иван Павлович(с отвращением): Ну вот, опять ты обосрался.
Миша: Ну ошибся я. Лампочку в подъезде кто-то выкрутил.
Иван Павлович делает волнообразное движение рукой. Они снимают шлепанцы, обувают ботинки и выходят.
Катя: Он сказал, что у меня глаза как у Клаудии Шиффер.
Таня: Кто?
Катя: Тот воришка на демонстрации.
Вера: Потому что у тебя в самом деле такие глаза.
Катя: Ты когда-нибудь прекратишь врать? С меня довольно того, что я ежедневно вижу в ящике рыло твоего хахаля и слышу его вранье!
Вера дает ей пощечину и валит на пол. Борьба. Вера оказывается наверху.
Таня(не замечая, что творится вокруг, воздев очи к небу): Ну ладно. Может быть, у меня в самом деле обе ноги — левые. К тому же я думаю, что это в самом деле некрасиво. Но помоги же мне унизить этого хуесоса, этого жополиза, этого мерзкого официанта!
Вера(оседлав Катю и прижав ее руки к полу): Плюнь на все!
Таня(плюет):Тьфу!
Вера: Не тебе. Тебе.
Катя: Нет.
Вера(придерживая ее): Ты ненавидишь его потому, что у тебя депрессия. Но он любит меня. А я люблю его…
Катя(захлебываясь в кашле): Тьфу-тьфу! Отпусти меня. Помогите!
Вера отпускает ее.
Катя(с ненавистью): Будь проклят этот гребаный мир, в котором нет надежды. Ждать. ждать…
Катя вертит головой и, осмотрев несколько тайников, извлекает, наконец, из-за плинтуса бутылку «Кремлевской».
