– А меня – Юрий… и, давайте на «ты», мы ведь вроде ровесники?

– Ну да, ну да, – охотно согласился Рад и, покосившись на магнитолу, спросил: – Смотрю, Высоцкого любите… любишь?

– Да уж. Отец его очень любил, ну и я вот слушаю. А вам… тебе не нравится?

– Очень даже нравится.

– И мне… Черт!!!

Доктор Юра снова выругался, на этот раз уже не из-за ям. Вылетевший слева черный «Лэнд Круизер», нахально подрезав докторскую «четверку», скрылся в каком-то дворе.

– И где только гаишники в этом городе? – все-таки ударившись о лобовое стекло, посетовал Рад. – Хотя, вообще-то, сам виноват, надо бы пристегнуться… Ой, ремень-то у тебя, Юрий…

– Да ты просто накинь… А гаишники этот джип не остановят – боятся. Теневая станичная власть, – доктор с видимым раздражением покривил губы. – Даже не теневая – просто власть, другой там, похоже, и нет.

– Бандиты, что ли?

– Можно и так сказать. А глава местной администрации у них за главного.

– Ага… пахан, значит.

– Тебе смешно, а по ночам в станице полный беспредел творится. Лучше на улицу не выходить… Ну, меня-то не трогают – врач все-таки, а вот молодежь… И как они еще в этот клуб ходят?

– Да уж, да уж, – поддержал беседу пассажир. – Беспредел – это уж совсем худо. Юрий пожал плечами:

– Ну, может, я и сгущаю краски. Вообще-то здесь у нас хорошо, раздолье. Речка, сады… фрукты. Чего только нет! Персики, абрикосы, вишни… И все, смею заметить, довольно дешево, уж куда дешевле, чем в городке. Ты-то сам откуда к нам?

– Издалека, с севера. Не один, с супругой вдвоем приехал. Думали – сначала на слет, а потом задержимся на недельку-другую – фруктов вволю поесть.

– Так и задержались бы, – усмехнулся врач. – А что? Или я тебя бандитами застращал? Так вы ж в клуб на танцы не попретесь?

– Не, – Родион вздохнул. – На танцы – уж точно. Мы б и остались, да вот незадача – сумки с вещами в пути сперли. На заправке, скорее всего. А может, когда в речке купались. Машина у нас старая, можно сказать, антиквариат – «Победа»!

– Ого!

– Вещей-то не жалко, черт с ними, да и денег не так уж и много было. Вот документы…

– Так вы в полицию обратитесь. Так, на всякий случай.

– Обратились уже. Даже заявление написали – обещал помочь. Правда, дежурный предупредил, что быстро не будет. Неделя, может, и две… Не в вашей области дело-то было. Вот и ждем.

Доктор покачал головой:

– Две недели! Это чего ж так долго-то?

– Бюрократизм!

– Это не бюрократизм, это головотяпство со взломом какое-то! Две недели человеку ждать, пока вещи найдут!

– Говорю ж – в соседнем районе.

Обогнав груженный сеном «газон», доктор Юра озабоченно замолчал и вдруг улыбнулся:

– А ты вот что… Перебирайся-ка со своей супругой ко мне. Ну, на пару недель, а хочешь – так и до конца лета живите. Ну, или до конца вашего отпуска. Места у нас чудесные, опять же – фрукты. А воздух какой?

Чувствуешь, какой воздух? Да такой воздух только ложками есть! Нет, в самом деле, я серьезно! У меня дом при ФАПе, выделю вам роскошную комнату, пару коек вместе составим, уж чего-чего, а этого добра от старой больницы в избытке. Денег с вас не возьму – живите! Кормиться с огорода можете, да и так… уж хлеб с молоком всегда есть, да и мясо, бывает, принесут – я же все ж таки доктор.

Если честно, то именно ради этого Родион и завел разговор, даже не думая, что вот так повезет. Что называется, угадал с первого раза! Но, конечно же, вид сделал, что думает, голову почесал, изрек глубокомысленно:

– Даже не знаю. Как жена…

– Так с ней переговори и – милости прошу. ФАП вам в станице всякий покажет.

– М-м-м… мы, может, и вечером уже заявимся.

– Да хоть ночью! Буду только рад. Живу я одиноко, холостяком, да считай, целый день на работе, так что меня вы никак не стесните. Короче, Родион – не раздумывай даже.

Тормознув на повороте, доктор Юра высадил пассажира и, газанув, запылил по проселку к станице. Туда же, куда свернул и быстро обогнавший «четверку» джип, тот самый черный «Лэнд Круизер».

Разувшись и свесив ноги, Хильда спала сладким сном на переднем сиденье «Победы». Видать, разморило девку. Немного подумав, Рад нарвал рядом, в траве, букет из васильков, колокольчиков да ромашек и, положив цветы на сиденье, пощекотал супружнице пятки.

– Эй, спящая красавица, проснись.

– Ум-м… – Хильда потянулась, красивая до невозможности, фея из снов. Распахнула голубые очи. – Ай, Что ты меня щекочешь?

– Вставай, милая, в селенье поедем. Я тут с одним хорошим человеком познакомился – у него пока и поживем… Черт! Аккумулятор-то… С толкача тут и не заведешь. Ладно, уж придется пешком, да тут и недалеко, километра четыре с гаком.

Оправив тунику, Хильда уселась на сиденье:

– А что за человек-то? Князь?

– Лекарь.

– А, навий, волхв! Такой же, наверное, выжига, как и недоброй памяти Влекумер?

– Что ты, милая, куда как лучше!

Супруги явились в станицу под вечер. А куда еще было идти, не оставаться же в туристском лагере – неведомо откуда неведомо кто. Родионом-то уж никак невозможно было назваться. Рад даже головой покачал на ходу, как только такое подумал. Прикинуться самим собой! Во, дожил…

ФАП отыскали быстро – новое, обитое серым сайдингом здание с обширным двором и садом, а возле него – вытянутый, барачного типа, дом, вполне с виду добротный, вот только удобства, конечно, на улице – в украшенной резным узорочьем дощатой будке.

– Эй, вы к кому это? – увидав странно одетых незнакомых людей, выбежала с крыльца ФАПа дебелая бабка со шваброй наперевес.

Нянечка или уборщица… скорее, второе – стационара-то тут давно нет.

– Мы к доктору. – Радомир натянул на лицо самую приветливую улыбку.

– А доктор дома уже, отдыхаеть! Завтра на прием приходите. Вот и ходють, и ходють, и шляются – отдохнуть человеку не дадуть!

– А мы не на прим, бабуля, мы в гости. Юрий нас сам позвал.

– Глафира Федоровна, это ко мне! – распахнув окно барака, громко закричал доктор. – Проходите… Вы что пешком-то? Ты ж говорил, «Победа» у вас.

– Да аккумулятор подсел, а зарядить негде… Разве что завтра с тобой съездить?

– Так съездим, чего тут ехать-то? Да вы проходите, не стойте. Я как раз ужинать собирался. Вон, у крыльца рукомойник… Полотенце чистое я сейчас принесу.

Врач не обманул – выделил гостям большую и светлую комнату с другой стороны барака, даже с отдельным входом и почти новыми обоями в мелкий цветочек. Койки Родион с доктором принесли со склада, там же взяли и матрасы с подушками и даже разжились бельишком. И пусть все вышеназванное имело сильный больнично-сиротский запах, супруги заснули сразу, едва поужинав и поблагодарив хлебосольного хозяина.

– Приятных снов! – пожелал тот. – Я тут телевизор тихонечко включу или музыку… Ничего? Не помешаю?

– Да ладно тебе, нашел приверед! Так вот, под Высоцкого, и уснули:

Утром проснулись от бьющего прямо в глаза солнца. Было уже часов десять или даже более того, и сквозь оконное стекло радостно синело небо. Росшие рядом с домом клены шумели, создавая приятную тень, и Родион неожиданно улыбнулся, подумав, а не протянуть ли сквозь открытую форточку руку – сорвать носики-семена, да приклеить на нос спящей супруге. Интересно, проснется ли? Ишь, как сладко спит! Нет, пожалуй, лучше и не будить – пусть и дальше подушку плющит.

Встав, молодой человек подошел к окну, потянулся, потом прошелся по комнате, прочитав лежащую на столе записку.

Что ж, хозяйствовать, так хозяйствовать!

Поставив на газовую плиту чайник, Родион достал из холодильника масло и колбасу, сделал себе бутерброд и взял лежащую на буфете книжку – полюбопытствовать: