Перед командиром выбор: выполнять задание или выносить раненного?

Если проводится рядовой рейд с профилактической задачей: изучить, все разворачиваются и домой. Есть варианты эвакуации: пехом, вертолетом или как в легенде на поиск.

А если группа идет на захват или уничтожение ОМП? И каждому бойцу ввиду противника есть место в боевом расчете. Тогда как?

Изучаются все возможные варианты и если дырки нет — так, как предупреждает командир.

Поэтому при планировании на объект выходит две–три группы. Какая дойдет и выполнит задачу — неизвестно?

Если вопросов нет, пойдем к ребятам. И еще: не лезь внутри легенды с интервью. По морде не дадут, но и напрягать людей не стоит, у меня половина ребят из Сумгаита! Понял?

Командир?!

И еще: ты знаешь, что в январе 90‑го, по системе СберБанка в Баку и Сумгаите проходили оплаты по пятьсот рублей?

За что, Петя?

За наших убитых ребят. За одну голову — пятьсот рэ. В 90‑м я был начальником инженерной службы Бакинской базы ВМФ… и у меня не расчетный, а кор. счет. Большой он. Счет, …, расчетный. В рейде можем встретить кого? Не обо всем нужно информировать руководство: у них своих проблем хватает. Но ты, вроде, не чистоплюй и своих не сдашь…?

Прим.: так точно и было. За убитых наших солдат платили.

И пятьсот, и тысячу, и больше рублей. В январе 1990 г.

Какие вопросы… Молчать умею.

Бецкого заинструктировали до полного обалдения, а кроме того за неделю до вылета в Баку он стал свободным журналистом, стрингером. Ему нужен был работодатель! Где взять? Ну где, можно в газете или журнале каком…

А можно в польском посольстве… Там можно все: в стрингеры, в контрабандисты, в покупатели: польского угля, оружия, наркоты; наконец, в шпионы…

Однако, надо подремать.

Ему нечего был гневить Всевышнего, в Училище его — уже теоретика курсантского распиздяйства, старшина не ставил в праздничные наряды. А по выпуску, как–то так удачно складывалось — всего один раз сходил в патруль, это было в год его первой женимости.

А вот под Новый Год — это еще в Певеке было, он провернул свою самую удачную в коммерческо — идеологическом смысле, операцию. Опалубка фундамента его библиотеки была заложена в том удачном декабре.

Как и все доброе в его жизни началось с хохмы.

Родион командовал частью всего в двух часах езды по зимнику от Певека, был счастлив своей самостоятельностью и совершенно никого не трогал: ни политруков ни писарей из штаба. Со всеми жил в мире — они просто не могли пересечься: приняв дела, Родион мгновенно задружил с летчиками, раз и на всю оставшуюся жисть, оговорив условия мира и взаимососуществования.

Условия боевого взаимодействия, гарантировали пилотягам круглосуточный допуск в гостиницу части в Певеке с дамами и без, также, приобщение к богатствам Военторга.

Условием компромисса со стороны ВВС и ГВФ стало: передача ему полномочий метеослужбы Чаунского района. Стараясь сохранить скромную совестливость, Родион оставил за собой только права на определение необходимого минимума погоды, для безопасной посадки вертолета, на площадке вверенной ему части. Понятно, что место постоянной дислокации заимело преимущественные права на шторма, ураганы, туманы, пурги и т. д.

Мечта о представителе старшего штаба, трясущегося по застругам зимника, там где и очень часто вездеход пролетает узость дороги на скорости, чтобы не потерять 400 метров высоты в плоском штопоре, было невозможно ни при каком воображении. А летом, а что летом: лето короткое и начальства летом на Чукотке нет и не было никогда и уж точно не будет. Иначе в Сочинском санатории, например в Жемчужине, в августе месяце можно будет споткнуться об капитана из под Улан — Удэ, после чего завершение карьеры в ближайшем дурдоме, неизбежно.

Декабрь того года финишировал сборами командиров частей и их заместителей по полит. части.

Родион, за вечерним преферансом, заспорил с Колей Ситниковым(Коля командирил на мысе Черском): завтра, Родион, при всем синклите штабных местных и присланных подхарчиться северными деликатесами, москвичей, заявит НачПо, что он законченный мудак, скотина и, строго говоря, просто идиот, и неуч, и бездельник. Главное: публично объявляет, что не подаст ему руки!(глобально–кабальные условия)

Интрига и скрытность итриги: Родион обязуется, раз и навсегда вбить в мозги политрабочим — не стоит связываться с офицерьем. При этом исполнить все красиво, так чтобы до обслуживаемых борцов за победу единственно верного учения, масштабы идеологической катастрофы, дошли, отнюдь не враз, а по прошествии времени, по ходу которого они обязаны будут гордиться своими достижениями, в воспитании наблюдаемого комсостава, до достижения точки понимания размеров катастофы.

Ну поспорили. На стол ежиком.

Только экспромт, только импровизация… Спокойно проиграл Коле четвертной и спать.

И вот оно — утро Ватерлоо.

Плана мероприятий еще не было, но уже покалывало кончики пальцев — верный признак мощного прикупа и удачно расклада.

И сложилось: начали подводить итоги сборов, в ходе которого внезапно выяснилось: полковник Горельчаник удивлен… и как их прямой начальник, и как старший товарищ, и как коммунист! Как лидер офицерского собрания, наконец (Лидер — …ь)?!

Имея отличные оценки по специальным дисциплинам, никто из экзаменуемых офицеров не мог внятно промычать, в чем заключены основные направления перестройки!

Самый смышленый абитуриент, заявил на голубом глазу, что — де, выполняя решения пленума он больше не будет отправлять в старший штаб олений камус и икру; а только просто выделанные и отполированные рога. Потому что ни про камус, ни про икру этот… как его… ну, такой… на трибуне стоял, вот! Товарищ Генеральный Секретарь, про это дело не выступал. А рогов у него навалом, своих и оленьих.

Это он точно знает от своего замполита, каковой политрук, камус и икру, выделенную в качестве оброчной расплаты за «Уд.» на осенней проверке, загнал неизвестным товарищам, за неизвестно за что, где и при каких перестроечных обстоятельствах.

Но найти его, замполита, при этих самых обстоятельствах, на просторах поселка мыс Шмидта не могли, неделю. Т. е. он, командир, оброк отдал, как договаривались и все вопросы к ЦК КПСС, проводящего эту самую перестройку и уполномоченному представителя от КПСС в должности евоного зама по перестройке и парт- полит работе.

Такой вот печальный вывод, из новой затеи.

После такого отчаянно храброго заявления лагерь верных последователей единственно верной идеи, приуныл. Политруков и без перестройки не подпускали к сокровищам Крайнего Севера: спирту, икре и пр. А после такого дурацкого вопроса, через этого дурака Горельчаника и вовсе посадят на корточки и заставят работать. Иначе будет еще хуже: вон у Бецкого ЗАМПОЛИТ уже в наряд ходит?!

В лагере инженерно — технического состава воцарила радость, вожделение и решительное одобрение перспектив такой перестройки: свои своих не обидят; понятно за счет доли политработников, вырастет возможность потренировать челюстные мышцы, беззаветных борцов с рассыпающейся в прах техникой.

Грозное командование не поняло и не мог понять, что оное натворило: причем здесь камус, рога и спавший с лица Начальник Политического Отдела в чине полковника и народной кличкой Генрих Валуа.

Полковник Горельчаник Иван Васильевич, носил кличку Ванька Солнцев! Что не понятно?

Его утонченным, уникальным идиотизмом, как трехэтажным сортиром в деревне, гордились подчиненные ему четыре сотни офицеров и несчитанное количество старших и просто прапорщиков. Просто дураков хватало, а Иван был уникален…

Сверхсрочнослужащие, по уровню развития ли, самую малость опережали Солнцева и оценить степень везения не могли.

Так сложилась оперативная обстановка, и всю ее глубину, тактические особенности, смог осмыслить начавший прикидывать глубину финансовой ямы бедный Коля Ситников.