С тех пор, говорят, находят прочные кремневые камни на берегу озера Кременкуль.
С тех пор, говорят, стоит по утрам над озером голубой туман — это Голубая дева оплакивает храброго Байгужу.
С тех пор, говорят, шумно бьет хвостом в прибрежных камышах черная щука — злобно гневается Утсы-хан.
Рассказывал Акрам-курайчи про Касли-озеро
Едет русский купец, радуется: хорошие места у башкир купил. Леса сосновые, руда железная, озера полноводные.
Едет русский купец, спрашивает:
— Как озеро называется?
— Гусиное озеро, — отвечают, — Казлы.
— Ладно, — говорит купец, — Касли так Касли. Завод здесь буду ставить.
Пригнал русских мужиков. Ставят они огненные юрты, с утра до вечера чугун делают. Продают башкирам косы да топоры, котлы да чайники. Спрашивают:
— Отчего озеро Гусиным назвали?
— Жили, — отвечают, — в этих местах два охотника. Зверя били, птицу били — удачливы. Одно плохо — хвалиться любили друг перед другом.
Пошли как-то по весне на озеро диких гусей стрелять. Один добыл гуся. Другой добыл гуся.
Один говорит:
— Мой гусь больше!
Другой:
— Нет, мой!
Спорят, кричат. Шел мимо человек веселый, решил подшутить.
— С добычей, охотники! Разве не знаете: если на гусе три тысячи триста тридцать три пера — волшебный гусь! Счастье принесет!
Тут совсем расшумелись охотники. Всю птицу вокруг перепугали. Один кричит:
— Мой гусь волшебный!
Другой кричит:
— Мой гусь волшебный!
Стали гусей ощипывать, перышки пересчитывать — только пух по воде пошел.
Вот куда похвальба занесла! А только набежит ветерок на озеро, пойдут волны, на гребешках их словно перышки гусиные забелеют.
Говорит один русский мужик:
— Эту побаску надо в чугуне отлить. Да со смыслом. Чтоб надолго осталась.
Приходит как-то, шкатулочку показывает.
— Эко силен металл-батюшка! Доброму человеку узор этот не укор, он ремесло ценит.
А узор на шкатулочке такой: гусь крыльями взмахнул, клюв раскрыл. Смеется вроде.
Рассказывал Акрам-курайчи про быка Маузлы и Овода
Спросите, спросите у маленького Овода: отчего это озеро Банное по-башкирски зовут Маузлы — мычащее озеро?
Издавна люди приметили: поздней осенью, когда потемнеют озерные воды и закружатся белые снежинки, шумно вздохнет вода и замычит кто-то…
А дело было так.
Однажды бык Маузлы поссорился с Оводом. Щипал Маузлы свежую травку на берегу озера.
Вдруг слышит:
— Ой-ой-ой! Ах, Маузлы, ты мне на ножку наступил! Разве это по-соседски?
— Кто это? — посмотрел бык вниз. — А, сосед Овод. Маленький ты больно, не заметил. Ничего, невелик бай.
— Ах, ты так! — рассердился Овод. — Проси прощения, иначе худо будет.
Замахал бык Маузлы хвостом:
— Еще чего!
Полетал Овод. Братьев позвал, племянников позвал, соседей позвал.
Налетела целая туча оводов на быка Маузлы. Взревел Маузлы от боли, хвостом машет, копытами стучит, головой трясет.
Еще злее жалят оводы. Бык Маузлы в озеро бросился, только там оводы от него и отстали. Но на берег не выпускают.
Маузлы и прощения просил, и выкуп обещал.
— Еще чего! — пищит маленький Овод. — Невелик бай!
С тех пор бык и его родня в ссоре с оводами.
Рассказывал Акрам-курайчи про оборотня-шамана
Вот когда это было — когда бешбармак котел чугунный целиком проглотил и дикие козлы по воздуху летали.
Жили в лесной деревушке два соседа: охотник Зайнулла и шаман-колдун. И у Зайнуллы и у шамана подрастали сыновья. С малых лет приучали их к охоте.
Сын шамана пойдет в лес, выберет на полянке травку помягче, завалится и спит до вечера. Потом возвращается домой и говорит:
— Ох, и долго же я плутал! Только так и не встретил ни зверя, ни птицы…
Охотник Зайнулла сам всегда брал сына на охоту. Учил читать следы, ставить капканы на зверя и птицу, учил метко стрелять из лука. Подрос сын, стал ходить на охоту один. И каждый раз возвращался с богатой добычей.
Шаману не спится: удачлив молодой охотник, а над его собственным сынком посмеиваются люди, нехорошо говорят.
Не спит шаман по ночам — как погубить молодого охотника?
Жили в лесу два соседа — Тюлюк-лиса и медведь Койрык-бай. Славный, пушистый был у медведя хвост. Сколько раз ему, бывало, Тюлюк-лиса говорила:
— Зачем тебе, сосед, такой длинный пушистый хвост? Отдай его мне. А уж я тебе уточек да медку.
— Медку бы… того, не плохо, да как же хвост-то? Не-ет, самому нужен.
Тюлюк-лисе не спится: хорош пушистый хвост Койрык-бая!
Не спит Тюлюк-лиса по ночам: как погубить соседа?
Да недаром говорят: злые сердца друг друга издалека найдут.
Прибежала Тюлюк-лиса к шаману, говорит:
— Научу, как сына охотника Зайнуллы погубить. Награду потом спрошу.
Научила. Посылает шаман своего сынка на охоту:
— Где хочешь найди и убей медведя. Так надо!
Пошел ленивый сынок в лес, завалился на мягкую траву, выспался и вернулся домой с пустыми руками.
Рассердился отец-шаман:
— Не пущу домой, пока не убьешь медведя.
Испугался ленивец и снова пошел на охоту. Капкан поставил, мед в кадке для приманки выставил. А лиса прибежала к медведю и говорит:
— Бежала я, Койрык-бай, мимо болотца — смотрю, мед. Большая кадушка. По-соседски поделимся.
Пошел медведь Койрык-бай за медом да угодил в капкан — хвост ему прищемило.
Убил медведя сын шамана, отца позвал. И Лиса тут же.
— Ну, хозяин, отдай мне хвост.
Жалко стало шаману. Такой пушистый, такой славный хвост!
— Убирайся, пока цела, — сниму твою рыжую шкуру на рукавицы!
Вырезал шаман сердце, медвежье, съел его, шерсть спалил на огне, пепел на ветру развеял и закружился в танце:
— Дух медвежий! Задери, поломай сына охотника!
Превратился в медведя, встал на задние лапы, заревел страшным голосом и убежал в лесную чащу.
Возвращался сын охотника домой, вдруг громадный медведь на него набросился. Не растерялся юноша, натянул тетиву лука — каленая стрела медведю прямо в глаз попала. Заревел медведь, закружился на месте, как шаманы в своем колдовском танце. Выхватил острый нож храбрый юноша, бросился на медведя, а тот вертится на месте, хвостом по земле бьет. (А вы уже знаете — в те времена у медведей были длинные пушистые хвосты.) Отсек юноша ножом длинный медвежий хвост, заревел медведь от боли, убежал в глухомань лесную.
А Лиса снова тут как тут. Схватила пушистый хвост и была такова.
Пришел сын охотника домой, рассказал отцу, как медведь кружился, как хвост медвежий лиса утащила.
Усмехается отец:
— Это наш сосед-шаман хотел тебя погубить. Молодец, что не испугался, хвалю тебя!
С тех пор, говорят, у медведей стали короткие хвосты. И умеют они ходить на задних лапах и кружиться на месте.
Было это в те времена, когда бараны волка задрали, а ушастый филин в глухом урмане соловьем заливался.
Рассказывал Акрам-курайчи о Матери Родниковых Вод
В давние времена в бескрайних степях, на берегу реки, несущей свои воды в далекие страны, жил старый Уразбай-хан. Сыновей у него не было, а была только дочь — Агидель.
Набегали из диких степей на владения Уразбай-хана воины в звериных шкурах, уводили людей в рабство, отбирали коней и баранов. Приходилось браться за оружие. Стоял во главе войска хана храбрый егет. Прозвали его Урал[11]-батыром. Давно уже объявил его Уразбай-хан своим наследником и женихом единственной дочери.
Но сосед — владелец гор Кансыз-хан — все время посылал своих гонцов и требовал отдать Агидель ему в жены. И каждый раз получал отказ.
Затаил Кансыз-хан обиду. Послал своих воинов с приказом: запрудить горные реки, пусть превратится в пустыню земля Уразбай-хана, пусть от жажды погибнет весь скот, пусть погибнут все люди.
