Ее ладони похлопывали его по спине, скользили по напряженным лопаткам. Его голова покоилась у нее на груди. Дамали закрыла глаза, отдавшись восхитительному чувству облегчения. Ее молитвы услышаны: Карлос не погиб.

Постепенно, с каждым ее прикосновением, Карлоса все глубже охватывало умиротворение. Но эта мягкая кожа... она была такой теплой. Она не согревала, а воспламеняла его. Только что он радовался свободе быть живым, но радость сгорала в этом пламени, а на ее месте возникало иное чувство, более примитивное. Ее кожа и волосы источали тонкий возбуждающий аромат, который щекотал ноздри и проникал прямо в мозг. Ее дрэды извивались в пальцах, щекотали ладони, возбуждая каждый нерв и заставляя их тянуться к иным, более сокровенным местам.

Она прильнула к нему. Их тела казались подогнанными друг к другу, и Карлоса охватил трепет сладкой боли, от которого перехватило дыхание.

– С тобой все в порядке? – спросила Дамали, глядя ему в лицо. – Тебя никто не ранил и не поцарапал, правда?.. Ты же не поэтому сюда пришел?

На миг она подняла голову. Там, где только что лежала ее щека, Карлос ощутил холодное прикосновение пустоты – и понял, что мучительно жаждет лишь одного: чтобы вернулось то прежнее ощущение, тот восхитительный жар. Он поймал ее взгляд и почувствовал, как тяжелеют веки. Но в ее темно-карих глазах было столько изумления, они смотрели так пристально, что это нельзя было оставить без ответа... Она полушепотом обращалась к нему, ее губы, словно налитые опьяняющим соком, шевелились, и его рассудок разлетался на тысячи обломков. Оставалось лишь бороться с тем, чтобы не припасть к этим губам и....

– За Дэном кто-то погнался, но он убежал... а потом я каким-то чудом нашел свою машину и тоже смог убраться из этой проклятой дыры.

Он готов был говорить все, что угодно, лишь бы она оставалась в его объятиях. Лишь бы успокоить ее, не допустить, чтобы она его испугалась. Судорожные выдохи срывались с губ вместе с обрывками фраз. Она была в его объятьях, и от одной мысли об этом у него слабели колени. Он держал ее за плечи, позволяя себе невиданную роскошь – ласкать ее кожу. Трудно было придумать более изощренную пытку.

– После всего, чего пришлось насмотреться, я решил заехать в больницу и проглядеть кое-какие записи...

Снова ложь!

– ... Я хотел выяснить, что случилось с моими братьями. Но регистратура уже закрыта, так что придется подождать до утра.

Детка, позволь еще немного подержать тебя в объятьях. Совсем немножко. Только не уходи.

Она коснулась его лица и шепнула: "все будет хорошо, малыш". Если бы она знала... Его губы нащупали центр ее ладони – вот и все, что он мог себе позволить, не рискуя впиться зубами в ее плоть... Он представил себе ее всю... Нет, это уже слишком. Карлос закрыл глаза. Шепот – это самое могучее оружие в твоем арсенале – ты это знаешь, детка? Он глубоко втянул носом ее аромат и открыл глаза. Ее лицо было обращено к нему, во взгляде читался вопрос.

Он слышал, как бежит кровь у нее по венам. Ее пульс участился, она вздохнула, и ее невысокая грудь, скрытая тонкой влажной тканью футболки, поднялась и опустилась... Соски превратились в твердые горошины – он чувствовал их призыв, на который не мог ответить. Не здесь. От нее все еще пахло землей и сражением. К этим запахам примешивался еще один аромат – нежный, тонкий аромат влаги, которую выделяет тело женщины, охваченной желанием. Этого полунамека хватило, чтобы видимость спокойствия рухнула, как фасад пустого здания. Карлос с трудом сглотнул и начал хватать ртом воздух. На этом крошечном клочке пространства и времени, посреди больничного коридора, стояла мертвая тишина. И эта тишина звала его не упускать возможность.

Неистовая энергия ее женственности заливала его стремительным потоком, плавила его волю, заставляя вспомнить о том, кто он есть прежде всего. Ее живот, ее бедра и дельта Венеры между ними – все это прижималось к нему... и вопрос, который не давал покоя, снова всплыл в сознании... Что, если...

Все, хватит заниматься умерщвлением плоти. Карлос беспокойно посмотрел на ее шею. Потом наклонился, и кончик его носа провел по ней черту от ключиц до подбородка. Такой чудный запах. Такая мягкая кожа. Ее тело влекло, а его разум молил прервать наслаждение, и эта мольба делала отказ слишком трудным. В ее сознании он слышал слабый стон, но лишь снова вдохнул ее аромат, чтобы не застонать вслух. Он был на грани, он едва удерживал равновесие, стараясь запечатлеть в памяти каждый момент этого искушения, сокрушающего волю. Это только для него. О, да, он помечен... он принадлежит ей... так было всегда, разве она это не знает?

Пульс жизни в ее яремной вене отдавался стойким, соблазнительным ритмом у него в паху... кровь, жизнь, зов продолжения рода, прикосновения, теплота. Это едино... и она не представляет, как ему хочется ответить на ее вопросы... уже так давно. Судорожный вдох в ее сознании пробрал его до мозга костей, мышцы его бедер напряглись... Даже мертвец может вспомнить древний танец, дающий жизнь, которую стоит прожить. Она была в его объятиях всего лишь какое-то мгновение, но ему оно показалось вечностью.

Его мысли ворвались в ее сознание, прокладывая себе путь. Мысли о том, как он желает взять ее, мысли, которые нашептывали ответы на его вопросы. Да, Дамали, я знаю... я тоже... но я не могу обещать, что буду нежен... я только могу обещать, что это будет здорово... и что прежде, чем мы упадем без сил, ты захочешь еще и еще. Как и я.

Потом ее мысли расступились под этим напором и пропустили его в ту область сознания, где хранились образы. Он увидел ее мечты, ее фантазии... ее предчувствия... почувствовал страх, смешанный с желанием... В этих картинках она заставляла его войти в нее, эти желания были явными до такой степени, что могли воплотиться в реальность еще до того, как он был обращен. Карлос почувствовал, что ступил на скользкий путь. Надо держать себя в руках. Ее ногти уже царапали ему спину. Его губы нашли ее ухо, и вместе с коротким выдохом он отправил в эту мягкую воронку беззвучное послание. Прекрати... я не могу.

Она заполнила его. Да, она – наркотик под названием "Нетеру". Его руки снова дрогнули. Потом он почувствовал, как удлиняются клыки. Карлос сильнее сжал ее в объятьях. Рот наполнился слюной, челюсти напряглись, готовые раскрыться. Теперь ему приходилось бороться одновременно с двумя желаниями. Он запрокинул голову, глаза под закрытыми веками закатились. Она даже не представляет...

– Я пошел, – быстро произнес он, еще раз крепко прижал ее к себе и тут же отстранился.

– Можешь остаться с нами... У нас много ребят погибло и... возможно, для тебя это самое надежное убежище... Я понимаю, что сейчас тебе этого всего просто не понять... но я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

Последнюю фразу она крикнула ему вслед, заставив его остановиться и оглянуться.

– Предложение останется в силе?

Позволь мне уйти, детка... прямо сейчас. Таким я тебе не нужен.

– Да, – выдохнула Дамали. – В любое время. Mi casa es su casa... ты как-то мне так сказал.

Так оно и было... когда он был Хранителем, живым человеком. Ох, Дамали, ты просто не понимаешь...

Понимая, что не сможет больше сдерживаться, Карлос быстро зашагал прочь. Ему необходимо собраться, а для этого надо держаться от нее подальше, иначе никак. Он снова закрыл глаза, сглотнул и попытался дышать ровно.

– Раз ты приглашаешь – обещаю, что приму приглашение... Но сначала разберусь со своими делами.

Он должен отвернуться и уйти. Но эмоции, которые она в нем разбудила, будут преследовать его неотступно, как кара небесная. С ним всегда останется та доля секунды, когда его тело переполнилось желанием.

– Удачи... я вернусь... может быть, к твоему дню рождения – так что береги себя и молись перед сном!

Она кивнула, закрыла глаза и подняла растопыренную пятерню, словно положила ладонь на стекло в окошке тюремной камеры. Карлос почувствовал это, словно она коснулась его спины; это заставило его снова обернуться и ответить таким же жестом. Теперь их разделяла вся длина коридора. Еще один подобный момент – и он потеряет над собой контроль. Следовательно, надо уходить. Пока он еще может уйти. Но прежде он сжал кулак, словно пожав ее поднятую руку, и лишь после этого зашагал прочь.