Будь у царицы Прасковьи время на раздумье, она бы сочла это происшествие плохим предзнаменованием. Но времени не было. Государю не терпелось показать москвичам свой город. С утра в карету и галопом по улицам, если они уже оформились, а то и по бездорожью. Конечно, Петр свозил москвичей в Кронштадт, надо же им познакомиться с морем, настоял также, чтобы они прокатились с ним в Нарву. И что он им показывал? Крепости, конечно. В Нарве широко отпраздновали именины царя – молебны, потом фейерверки и пир горой. Москвичи буквально валились с ног. Думается, Прасковье Федоровне, равно как и дочерям ее, все это было интересно. Совсем новая жизнь, новые картинки, а будущее сулит что-то еще более захватывающее. После именин неугомонный царь отбыл в Смоленск, а царское семейство, наконец, вернулось в Петербург. Было это 25 июня 1708 года.
Царица Прасковья получила в собственность дом в Петербургской стороне, недалеко от дома Петра. Дом был тесный и более чем скромный, но выбирать не приходилось. Ближайшее окружение царя – канцлер Головкин, вице-канцлер Остерман, барон Шафиров и прочая знать – жили в мазанковых домах. Только бы сберечься от холода и сквозняков, да чтоб крыша не протекала.
Скучной или веселой для царевен была в ту пору жизнь в северной столице, мы не знаем, скорее всего поровну, но то, что быт их был трудным, в этом не приходится сомневаться. Во-первых, в городе была страшная дороговизна. Конечно, торговля развивалась, в Петербурге было уже полно лавок, строился гостиный двор. Струги везли водой продовольствие, дрова, сено и прочие товары. К дому царицы Прасковьи тянулись обозы из ее вотчин. Но ведь все не предусмотришь. Город рос на глазах, много народу просто мерло от голода. Как тут не вспомнить привольное житье в Подмосковье! Вторая беда – страх. Всего боялись: войны, пожаров, грабителей, наводнений, да мало ли…
Но жизнь идет вперед. Вот уже семейство царицы Прасковьи переезжает в новый дом. Перед нами замечательный памятник времени – гравюра «Панорама Петербурга» Зубова. Подпись гравера: «В Санкт Петер Бурхе Грыдоровал Алексей Зубов. 1716.» Об этой работе было много споров. Исследователи никак не могли договориться, что же именно на ней изображено: Петроградская сторона, Васильевский остров или Литейная часть. И всюду корабли, корабли…
Сопоставив панораму с другими архивными планами, рисунками и чертежами, искусствоведы смело сказали, что Зубов рисовал реальный город, что он скрупулезен и точен и что изображал он на панораме как левый, так и правый берега Невы. Слева изображена Литейная часть, то есть Московская сторона. Здесь жили самые именитые фамилии: сестра Петра Наталья Алексеевна, царевич Алексей Петрович, тогда наследник, далее идет дом вдовствующей царицы Марфы Матвеевны и, наконец, вот он – дом измайловских царевен. Документы говорят, что дом этот построен в 1710 году. Зубовская панорама единственное изображение этого жилья.
Рассмотреть его можно только при сильном увеличении. Это большое двухэтажное здание с высоким подвальным этажом и крутой кровлей. Архитектура его столь проста, что все это смахивает на детский рисунок. Никаких украшений и излишеств, посередине здания – вход, за дверью угадывается лестница, от центральной оси поэтажно девять окон налево, девять направо, две симметричные трубы на кровле, рядом хозяйственные постройки. Можно, конечно, предположить, что художник по небрежности упростил вид здания, – ан нет, соседствующие с ним строения более замысловаты, хотя и меньше по размеру. Это значит, что Прасковье Федоровне удалось достойно разместить и трех своих дочерей, и приживалок, и дворню, и карлов со странницами и юродивыми.
Наверное, именно в этот дом явился посыльный, дабы сообщить царскую волю – первый жених найден. Далее наше повествование разольется как бы на два русла. Пришла пора говорить о каждой из царевен отдельно.
Великая княжна Анна Иоанновна
Жених для Анны Иоанновны сыскался за границей – это племянник короля Прусского молодой герцог Курляндский Фридрих Вильгельм. По обычаю, первой должна была выйти замуж старшая дочь. Почему выбор остановился на Анне – неизвестно, но можно предположить, что чем-то Фридрих Вильгельм не устроил Прасковью Федоровну, может, внешность невзрачна, может, государство маловато. Видимо, она решила подождать, когда Катюшке подыщут более презентабельного жениха. А царю было все равно – Анна или Екатерина, он решал свои государственные дела.
Здесь следует объяснить, какие именно дела царь решал. Несколько исторических сведений. Во-первых, что это за Курляндия такая? А это область Латвии к юго-западу от реки Даугава – ее левый берег. Исторически эти земли входили в состав Ливонского ордена. После его распада великий магистр ордена Готхард фон Кетлер признал протекторат над Ливонией польского короля. Это было в 1559 году. Курляндию магистр удержал за собой, и далее Курляндией правили Кетлеры. Столицей новой Курляндии сделалась Митава.
Шведы вторглись в Курляндию при дедушке нашего юного жениха – Якобе Кетлере. Сын Якоба – Казимир – правил шестнадцать лет, жил очень широко, роскошествовал сверх меры и вынужден был заложить часть герцогских земель. После смерти Казимира трон перешел к пятилетнему сыну Фридриху Вильгельму при опекунстве дяди его Фердинанда Кетлера.
С началом Северной войны Курляндия стала настоящим плацдармом. Она переходила из рук в руки то шведам, то русским. После Полтавской битвы, состоявшейся 27 июня 1709 года, Карл XII и Мазепа бежали в Турцию. Но война со Швецией продолжалась. Петр поспешил к Балтийскому морю. Дела на северном фронте тоже шли успешно. Курляндию занял фельдмаршал Шереметьев. В июне 1709 года сдался Выборг: «была устроена крепкая подушка Петербургу», как сказал Петр. В этом же году Шереметьев осадил Ригу, и она сдалась в июле 1710 года. Природные лифляндцы присягнули на верность царю, но за ними остались их привилегии и вольности.
В августе 1710 года русским сдался Пернау, а в сентябре – Ревель. Курляндия была полностью оккупирована русскими войсками, но Петр опасался, что Пруссия по-родственному захочет распространить в Митаве свое влияние. Формально Курляндия находилась под протекторатом Польши, но картина на военном театре была такова, что мнение короля Августа в данный момент никого не интересовало. Словом, России надо было закрепиться в Курляндии, этого можно было достичь, например, женитьбой на русской царевне. А может быть, Петр хотел этим браком упрочить добрые отношения с Пруссией, своей союзницей. Дипломатия тонкая вещь.
Переговоры о браке начались еще в октябре 1709 года. Петр был в Мариенвердене, там потолковал с королем Прусским. Герцогу оставалось только посвататься, что он и сделал. Потом написал царю проникновенное письмо. «Ваше Величество возъимели над мной милость меня сыном восприятии; того ради ублажаюся вашею отеческой милостивой опекою о благосостоянии моем, во всем, а особливо в том, что благодумное любочестие возъимеете очищением скоро последующим моих предков и прав…» и т. д. Нет сил продолжать, очень витиевато писали в XVIII веке. Вернее, переводчик был витиеват. Понятно, что герцог писал по-немецки.
Оставалось заключить брачный договор. Жених выставил свои требования. Главным условием договора был вывод из Курляндии русских войск. Также юный герцог требовал учредить комиссию для исследования обид, нанесенных русскими курляндцам. Кроме того, Россия должна была дать обязательство не вводить туда войска впредь, не взимать контрибуции, разрешить Курляндии нейтралитет в случае возникновения будущих войн. Ну а что касается приданого, то жених просил 200 тысяч рублей.
Петр согласился на эти условия, но денежное приданое обязался выдать по частям. Царь был скромным в быту человеком и деньги считать умел. Жена штопала ему носки, туфли он снашивал до дыр. После своей смерти он оставил в казне семь миллионов рублей – бешеная сумма по тем временам. Приговор герцогу был таков: 50 тысяч будут выданы сразу после заключения договора, еще 50 в день брака. А остальные будут выплачены после, но «в скорейшем времени». Деньги эти были выплачены с особой оговоркою. Причем из 200 тысяч собственно приданым были только 40, а 160 давались в долг на выкуп заложенных герцогом Казимиром земель.
