КАК И МНОГИЕ ДРУГИЕ КРЕПОСТИ, ГОРОДА И ЗАМКИ, ГОРОД БЕЗЬЕ ИМЕЛ РЕПУТАЦИЮ НЕПРИСТУПНОГО. И КОГДА АРМИЯ КРЕСТОНОСЦЕВ ПРИБЛИЗИЛАСЬ К ГОРОДУ, НИКТО НЕ СОМНЕВАЛСЯ В ЭТОЙ НЕПРИСТУПНОСТИ. ДО ТЕХ ПОР, ПОКА… ВСЕ НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. ОДНА СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ОШИБКА — И ГОРОД ОКАЗАЛСЯ В РУКАХ ЗАХВАТЧИКОВ. ОСАЖДЕННЫЕ БЫЛИ УБИТЫ, А БЕЗЬЕ СОЖЖЕН.

Текст: Жан — Луи Гаск. Рисунки: Жан — Клод Пертюзе.

В дымке голубого утра камни казались золотыми. Город Безье отражался в водах реки Орб, которая медленно струилась у подножия его могучих укреплений. Совсем рядом с каменным мостом легкий свежий ветер покрывал рябью спокойные воды, превращавшиеся их на мгновение в сияющие витражи. Но затем поднялся легкий туман, все словно бы стало серым, будто предвещая грозу. Не видно было даже птиц, обычно кружащихся летом над городом. Столб черного дыма поднимался от кафедрального собора; неподалеку виднелись другие огненные языки, пожиравшие дома и дворец. Слышались голоса мародеров и рыцарей–крестоносцев, ссорящихся из–за добычи. Но также доносились исполненные скорби и боли крики жителей, которые бежали и которых настигали и убивали.

На пущенной в галоп черной лошади, спускаясь по извилистой улице, экюйе виконта Раймонда Роже Тренкавеля, Пейре Дюногюэ, врезался в обезумевшую толпу. Разгоряченная лошадь сшибала с ног солдат–крестоносцев, пытаясь добраться до ворот башни, называемой башней Ветра. Он сразу же свернул направо, ускользая от рутьеров и французских рыцарей. И тогда Пейре направил животное в прыжок с головокружительной высоты. Лошадь прыгнула вперед почти вертикально присев на копыта, в реку, мирно струящуюся внизу, как будто ничего не происходило. Опасность была не так важна, нужно было спасаться, спешить в Каркассон как можно быстрее, чтобы предупредить виконта и его людей. Сказать всем, что неприступное Безье пало, а все его население убито.

Галопом они пересекли реку по броду, вздымая воду брызгами. Никто не преследовал их, слишком уж они все были заняты ссорами за добро и богатства горевшего города.

Пейре Дюногюэ держал путь на Юг. Он направлялся прямо к башне Монтади, высившейся словно свеча на краю утеса.

На лошади своего господина, Мильсодор, красивом черном боевом скакуне, стоившем тысячу су золотом, экюйе виконта Тренкавеля обогнал на покрытой белой пылью дороге других мрачных людей, спешащих во весь опор. Все в ужасе бежали перед армией крестоносцев с Севера и их жаждой убийства.

Оказавшись далеко и вне опасности, лошадь перешла на шаг, чтобы выровнять дыхание. Тогда Пейре закрыл глаза и подождал, пока сердце перестанет так оглушительно биться.

Он вспомнил взгляд своего господина, виконта Каркассона и Безье, Раймонда Роже Тренкавеля. Пейре был рядом с ним и держал его щит, когда они узнали ужасную новость. Армия крестоносцев выступила из Монпелье и направлялась прямо на их земли. Раймонд VI, граф Тулузский, покорился, и тоже шел во главе похода вместе с северными баронами.

Молодой виконт тщетно пытался, подражая своему дяде, покориться легатам, возглавлявшим крестовый поход, чтобы защитить город. Те отказались. Такую огромную армию не собирают просто так. Она пришла наказать «пособников ереси». Но, разумеется, и для того, чтобы отобрать добро тех, кто в своих башнях и донжонах, городах и деревнях, принимали Добрых Мужчин и Добрых Женщин, то есть добрых христиан, которых Римская Церковь называла «еретиками».

Для аббата Сито, возглавлявшего крестовый поход, окруженного многочисленными епископами и бессчетными клириками, население Безье было «…полностью отравлено ядом ереси». Он считал, и сказал это всем, что те жители города, которые не были еретиками, были «…ворами, прелюбодеями, неправедными и извращенцами…».

Видя, что война отныне неотвратима, юный виконт поспешил предупредить всех своих вассалов, чтобы они днем и ночью готовились к тому, что им предстоит — к сопротивлению.

Раймонд Роже Тренкавель на восходе солнца прибыл гордым аллюром в Безье со своими лучшими рыцарями, чтобы подготовить и вооружить город. Они скакали всю ночь, чтобы прибыть до зари. И вот все они во дворце — бюргеры, консулы, молодые и старые, все пришли сказать виконту, что они будут упорно и мужественно защищать город от людей с Севера:

«Мы выроем рвы, выстроим частокол, у нас есть провизия, чтобы продержаться больше месяца».

Тогда каноник кафедрального собора взял слово:

«Но кто вас защитит против сил небесных?»

Раймонд Роже ответил ему:

«Мы защитим себя сами, ибо на нашей стороне право, и это дело чести, потому что мы защищаем paratge. Город так хорошо защищен укреплениями, что может держаться целый месяц, а те, кто пожелает его осаждать, сколь бы многочисленны они ни были, не будут иметь столько провианта. Безье неприступно, потому что ни у кого больше нет столь высоких стен».

Жители Безье доверяли своему городскому ополчению. Они также знали, что все граждане готовы защищать город. И они никогда не согласились бы ни за какие деньги послушать тех, кто желал изменить управление городом.

«Мне нужно сегодня вернуться в Каркассон, поскольку я должен собрать всех моих вассалов, но я сразу же вернусь, чтобы обеспечить вашу безопасность».

Пейре вспомнил суровые и преисполненные тревоги лица, когда Самюэль, еврейский бальи и личный секретарь виконта, тоже взял слово:

«Монсеньор, возьмите с собой тех, кто пожелает следовать за Вами. И знайте, что те, кто останется, будут защищаться мужественно. Говорят, что армия крестоносцев огромна и растянулась на пол–лиги. Но она не может оставаться такой долгое время, и рассеется так же быстро, потому что ей будет недоставать провизии, а они не смогут пополнить ее на месте».

«Не будем же больше тратить времени, ибо я должен уходить. Пейре, мой добрый экюйе, берегите мою лошадь Мильсодор, на которой я слишком часто ездил верхом. Я сяду на другого боевого коня, чтобы как можно быстрее вернуться в Каркассон, как я рассчитывал. Вы же как можно быстрее приезжайте, если будут какие–то новости об осаде Безье».

С этими словами Раймонд Роже покинул большую залу дворца: