Это было самым тревожным заседанием Совета. С одной стороны, нам грозило немедленное и катастрофическое растрескивание коры. С другой — более отдаленная, но не менее ужасная опасность полной стерилизации почвы обеих планет. Продовольственные запасы, а так же продукция синтезирующих фабрик и гидропонных теплиц обеспечивали нас еще на пятнадцать лет. Но после этого пришлось бы резко уменьшить население — исход поистине трагический! — либо завоевывать и осваивать чужие незнакомые планеты, если только вообще мы найдем подходящие для жизни планеты за такой короткий срок. Оставалась, правда, возможность, что нам удастся изобрести новый способ восстановления плодородия почвы. Кельбик, Рения, Хани и я высказались за второй, менее рискованный вариант, и многие нас поддержали. Однако большинство Совета проголосовало "против", и было решено увеличить ускорение. Мы вернулись в контрольный зал. Прежде чем Рения ушла в свою геофизическую кабину, я успел шепнуть ей несколько слов. Она должна была предупредить меня, когда напряжение земной коры достигнет предела. Я прекращу ускорение и — будь что будет! Кельбик, разумеется, был с нами заодно.

И вот я сел за пульт управления, подменив Сни. Nova заполняла на экранах большую часть неба, и блеск ее был почти нестерпим, несмотря на светофильтры. Раскаленные газы давно достигли орбиты Юпитера, и гигантская планета исчезла в сиянии радиации, превращенная в плазму. Я попросил передать из обсерватории изображение Сатурна. Он был на самой границе зоны, и облако светящегося газа окутывало его. Сатурн уже потерял свои кольца, состоявшие из космического льда.

Тянуть дальше не было возможности, и я осторожно увеличил ускорение. На экране интегратора линия напряженности коры дала небольшой скачок. Я вызвал Рению:

— Что у тебя?

— Почти никакого эффекта. Продолжай, раз у нас нет выхода. Но очень постепенно. Рано или поздно мы все равно до нее дойдем. Я обернулся. Властители сидели в амфитеатре и следили за мной. Случайно или по расчету все противники ускорения, главным образом физики и геологи, сгруппировались на одном крыле. Напротив них сидело большинство, те, кто не верил в возможность восстановления плодородия почвы, — ботаники, химики, агрономы… Кельбик склонился надо мной, оперся на мое плечо. Раздраженный, я уже хотел его оттолкнуть, как вдруг почувствовал, что он сунул что-то тяжелое за отворот моей туники.

— Все будет хорошо! — сказал он громко. — Главное правильно использовать наши силы.

Сунув руку за пазуху, я нащупал рукоять фульгуратора.

— Да, но когда придет час, нужно действовать без колебаний! — ответил я, в свою очередь играя на скрытом смысле слов.

Я продолжал увеличивать скорость, не сводя глаз с экрана интегратора. Внутреннее напряжение коры теперь нарастало очень быстро, волнистая линия через каждые несколько миллиметров прерывалась новыми вспышками. Через два часа я услышал голос Рении:

— Орк, прикажи эвакуировать Илюр. При этом ритме ускорения сейсмологи предсказывают через пять часов землетрясение в девять баллов.

Девять баллов! Это означало, что город обречен. Я отдал приказ, встал и доложил Совету:

— Властители, я считаю, что мы должны прекратить дальнейшее ускорение!

Гдан, властитель растений, поднялся со своего места.

— Каково будет наше положение при теперешней скорости?

Хани сверился с показаниями приборов, сделал быстрый подсчет и ответил:

— Мы еще не выйдем из зоны, где глина спечется и структура почвы будет разрушена.

— В таком случае, я полагаю, нужно продолжать, — сказал Гдан.

Хани воспользовался своим правом председателя Совета.

— Пусть те, кто за ускорение, встанут! — предложил он. И, пересчитав голоса, повернулся ко мне: — Орк, большинство. Мне очень жаль, но…

Повернувшись спиной к пульту управления, я оглядел аудиторию. Это большинство уменьшилось. Хэлин, Властитель людей, присоединился к нам. Рения выглянула из окна своей кабины. Я указал ей глазами на пульт. Она отрицательно покачала головой.

— Ну что ж, — сказал я негромко. — В таком случае я отказываюсь подчиняться.

Наступила зловещая тишина. Все были потрясены. Никогда еще со дня существования Совета ни один теки не осмеливался открыто восстать против его решений. Кельбик с удрученным видом пожал плечами и начал взбираться по лесенке к геофизической кабине, удаляясь от меня как от зачумленного.

— Я не ослышался? Вы отказываетесь повиноваться, Орк? — взорвался Гдан, Властитель растений. — Но это безумие!

— Безумие или нет, я отказываюсь! И я думаю, что скорее безумец вы, потому что вы рискуете взорвать планету!

— До этого еще далеко! Второй и последний раз именем Совета приказываю повиноваться!

— Второй и последний раз я отказываюсь!

И коротким нажимом кнопки я прекратил ускорение.

— Что ж, вы этого хотели, Орк. Хэлин, прикажите вашим людям арестовать его!

— Я это сделаю сам, — сказал Хэлин и подмигнул мне. Он небрежно вытащил свой фульгуратор, держа его за ствол. Я выхватил из-за пазухи свой и направил на Властителей.

— Хэлин, не с места! Я не знаю, на чьей вы стороне. Вы и все остальные, бросьте оружие! И быстро!

С выражением ужаса на лицах Властители поднимались один за другим под дулом моего фульгуратора и складывали оружие. Фиолетовая молния сверкнула с верхней площадки лесенки, и Белуб, помощник Гдана, рухнул на пол. Кельбик опередил его. Я чувствовал смертельную усталость и отвращение — события последних дней измотали меня. Я не спал уже двое суток.

— Можешь довериться Хэлину! — крикнул мне Кельбик. — Он был с нами с самого начала.

Хэлин уже отдавал приказания по своему микропередатчику. Агенты полиции текнов заполнили контрольный зал и начали подбирать оружие. Хани печально смотрел на нас.

— Орк! Кельбик! Я никогда не думал, что вы способны на такое… Восстать против Совета…

— Нисколько, учитель, — возразил ему Кельбик. — И Орк здесь не при чем. Его личный бунт, его отказ выполнить идиотское решение только помогли нам, Хэлину и мне.

Он подскочил к ошеломленному Гдану и сделал быстрый жест, словно хотел вырвать ему глаза. В руке его осталась дряблая маска. Перед нами открылось искаженное страхом лицо, совершенно незнакомое и ничем не похожее на лицо Гдана.

— Властители, представляю вам нашего заклятого врага, истинного главу фаталистов. Во всяком случае, я так думаю. И думаю также, что это он убил настоящего Гдана. Пока Орк храбро сражался с заговорщиками наверху, я тут кое-что расследовал. У меня уже давно, еще со времени нападения на наши планеры, возникло подозрение, что среди самих членов Совета скрывается предатель, что кто-то проник в Совет под чужим обликом. Но только вчера я получил решающее доказательство. Пластическая маска этого самозванца, несмотря на все ее совершенство, имеет один недостаток, который я обнаружил по чистой случайности: она флюоресцирует в слабом ультрафиолетовом излучении. Вчера, примерно в то время, когда Орк летел в Килгур, этот лже-Гдан пришел ко мне в лабораторию, чтобы убедить меня в необходимости дальнейшего ускорения. У меня не была выключена ультрафиолетовая лампа, и лицо его случайно попало под ее излучение. С этого момента я знал все. Я предупредил Хэлина, и мы решили ждать. Целью этого субъекта было уничтожение Земли, ни больше ни меньше! Представляете, какую прекрасную политическую игру он вел последние годы?

— Самое интересное, — продолжил Кельбик, — что плодородию Земли ничто не угрожает, во всяком случае опасность не так уж велика. Мы были загипнотизированы доказательствами псевдо-Гдана, буквально загипнотизированы, и забыли один факт: прежде чем температура повысится до точки спекания глины, солнечная радиация сначала восстановит атмосферу, затем испарит огромные массы воды, которая в свою очередь образует защитный экран из пара и облаков. Вот расчеты! Можете их проверить, если угодно.

Как и предвидел Кельбик, плодородный слой нашей почвы в основном сохранился.