— Нет, свернули на Беркли, — заявил Джейсон и не снизил скорости, хотя это позволило бы Айре получше рассмотреть машины, стоящие вдоль тротуаров. Беркли была старинной узкой замызганной улочкой, почти не освещенной и пустынной. В дальнем ее конце они увидели красный огонек, медленно поворачивающий за дом.
— Это они, Айра! — крикнул Джейсон.
Выпрыгнув из машины, Джейсон на ходу выхватил пистолет. Айра положил руку на пистолет, но не вытащил его из кобуры. Дождь мешал им оглядеться как следует. Нигде ни огонька. Пустырь — широкий, засыпанный шлаком пустырь — весь в колеях, полных воды, а за ним низкое длинное строение. Айра навел на него фонарик. Осветилась старая ржавая вывеска «Гараж». Двери были закрыты. Слева по всему пустырю до повалившегося некрашеного забора почти впритык стояли машины. За сеткой дождя в углу у забора виднелась машина с распахнутой дверцей. Старая голубая машина. Из нее вылезли двое. Захлопнулась дверца, заслоненная от Джейсона корпусом машины. Тот, кто вылез из нее, обошел вокруг и встал рядом со вторым. Они были без шляп и замерли в луче фонарика, под серебряными струями, растерянно мигая. Потом неуверенно пошли вперед и остановились шагах в восьми за двумя железными бочками. Одна из бочек валялась на боку.
— Ну-ка, руки на голову! — крикнул Джейсон. В свете фонарика одному из них можно было дать лет двадцать, второму, щуплому, — не больше семнадцати. Оба длинноволосые, в блестящих от дождя кожаных куртках и в рубашках с открытым воротом. В свете фонарика их кожа казалась не то желтой, не то коричневой.
— Еще чего! — задиристо крикнул более высокий. — Вы что, спятили?
— Поднимите руки и подойдите!
— Эй вы, это наша машина!
— Заткнись. И подойди.
— Что мы такого сделали? — закричал старший. — Чего вам надо? — Он говорил с акцентом. — Оштрафовать нас? Валяйте! — И он засмеялся. Потом шагнул вперед смело и заносчиво, угрожающе уверенный в себе, сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил что-то. И в тот же миг ослепительно полыхнуло у Джейсона в голове, он содрогнулся, как от удара, а парень в кожаной куртке, получив пулю в грудь, повернулся на месте, сделал шаг, споткнулся о бочку, медленно повалился на бок, лицом в лужу, и замер. Из его открытого рта вырвался булькающий звук. Худенький жалобно вскрикнул, потом захлебнулся в рыдании, словно принесенном струями дождя. Фонарик Айры осветил его лицо, сморщившееся, как у испуганного ребенка.
— Вы убили моего брата… моего брата, — крикнул он и с воплем упал на неподвижное тело.
Айра осторожно подошел поближе и навел фонарик на их блестящие волосы и мокрые шеи. Джейсон был не в силах сдвинуться с места, парализованный странным трепетом, который пронизывал его насквозь. Ослепительная вспышка, ожегшая сначала мозг, а потом все тело, словно швырнула его в мучительном напряжении на край бездны и столкнула его вниз, но, пока он падал во мрак, бездна вдруг раскрылась, как сияющий цветок, и ослепила его ликующим осознанием самой сути жизни и всего того, что в этом новом осознании обрело сверкающую высоту. Вот оно — самое важное событие в его жизни! Ни с чем не сравнимое! Он даже не понял, когда Айра сказал:
— Джейсон, по-моему, он убит.
— А-а…
— Джейсон, бога ради…
Младший брат, медленно поднявшись на ноги, пронзительно закричал:
— Ты убил Хуана! Сукин ты сын! Хуан только хотел достать свое водительское удостоверение. Смотри. Вот оно — у него в руке. Смотри же!
Удостоверение убитого островком лежало в небольшой луже. Да, оно лежало в воде, и брат кричал под струями дождя, льющего на мертвеца, а в старых домах загорались окна, и Айра пытался удержать младшего брата.
— Джейсон, вызови «скорую». Бога ради, Джейсон, очнись же! — кричал Айра.
— А, да, «скорую», — сказал Джейсон и, подбежав к машине, вызвал «скорую».
Потом связался с инспектором и доложил о случившемся. И вдруг почувствовал полную опустошенность. Он стоял у колеи, по лицу стекали струи дождя, и это было приятно. Не хотелось ни думать, ни действовать, но надо было подойти к Айре. В ушах отдавались рыдания мальчишки. В домах по обе стороны гаража светились теперь чуть не все окна. Внезапно вокруг появились какие-то люди — мужчины и женщины — в старых домашних халатах, с зонтиками. Они подходили все ближе. Вскоре перед гаражом скопилось множество зонтиков — будто черное одеяло развертывалось в красных бликах вертушки приближающейся машины «скорой помощи». Айра крикнул:
— Расходитесь, расходитесь! По домам! Не толпитесь тут!
Подъехали еще две полицейские машины, и три пары фар озарили улицу и крылечки, на которых стояли люди, укрываясь от дождя. Два дюжих детектива и инспектор Моффет, пожилой, спокойный человек, направились к скоплению зонтиков. Айра заговорил с инспектором. Санитары положили Хуана, фамилия которого все еще была неизвестна, на носилки, прикрыв лицо простыней. Они отнесли его в машину и захлопнули дверцу. Удар дверцы прозвучал громко и резко.
— Ну все, — сказал Айра, обернувшись к лицам под зонтиками.
Джейсон поглядел вокруг, словно говорил не Айра, а еще кто-то. Детективы в штатском посадили младшего брата в свою машину и повезли его в управление, а Джейсон и Айра поехали за ними в своей машине. Айра прежде подобрал в луже водительское удостоверение, открыл его и посветил фонариком.
— Хуан Гонсалес.
— Может, испанцы?
— Больше смахивали на мулатов.
— Угу, — ответил Джейсон и нервно добавил: — Ты же видел все, как было, Айра.
— Угу.
— Ты видел, как он бросился на меня.
— Конечно.
— Ты видел, что он сделал.
— Тебе ведь что-то показалось, да, Джейсон? Только ничего этого не было, тебе померещилось.
— Айра, ты же сам сказал, что у них наверняка есть пистолеты.
— Ну да, Джейсон.
Они понимали друг друга с полуслова. До управления было всего пять минут езды. Мэллори, дежурный инспектор, уже знал о происшествии от инспектора Моффета.
— Скверно, Дансфорд, — сказал он. Ему было известно, что Джейсон умеет держать себя в руках. — Второй пока в шоке.
Младший брат сгорбился на стуле, мокрый насквозь, трясущийся, с остекленевшими глазами. От его воинственности не осталось и следа. Его обыскали. При нем было удостоверение личности, свидетельствующее, что его фамилия Гонсалес. Он из Панамы, сказал он. Приехал сюда шесть лет назад, живет с матерью, которая по-английски говорит плохо. Она уборщица, убирает конторы по ночам. Рестораны? Ограбления? Ничего он ни про какие рестораны и ограбления не знает. Они с братом были на вечеринке и немножко выпили; на вечеринку пришло десять парней и девушек. Инспектор Мэллори спросил, где была вечеринка. Он глухо назвал адрес.
— Наверное, и в телефонной книге есть. Я помню, мой брат звонил туда.
Он был оглушен, сломлен, но все-таки вспомнил имена тех, кто присутствовал на вечеринке, и назвал адреса некоторых. Полицейский тут же взял телефонную книгу и позвонил по указанному адресу. Через несколько минут он вернулся.
— Я говорил с чьей-то женой, — сказал он. — Он и его брат провели там весь вечер. Полно свидетелей. Так что они, выходит, чистые.
Только тогда Тони Гонсалес нерешительно поднялся со стула.
— А как же Хуан? — дрогнувшим от ужаса голосом сказал он. — Хуан убит! Что я скажу маме, когда она вернется домой? Как мне объяснить, когда она спросит — за что?
— Это тяжело, сынок. Но объяснить можно, — хмуро сказал инспектор Мэллори. — Когда полиция сигналит: «остановитесь», следует остановиться. А не бежать. Тебе сейчас плохо, я понимаю. Тебя отвезут домой, и кто-нибудь с тобой побудет и поговорит с твоей матерью.
Паренька увели.
— Черт знает какая каша, Джейсон, — сказал Мэллори. — Идемте в кабинет. Составим рапорт и обдумаем положение. Нет, погодите. Надо кое-куда позвонить. Я не хочу, чтобы это сразу дошло до газет. Еще слава богу, что он панамец. Их тут немного, и большого шума они не поднимут. Слава богу.
Джейсон хранил молчание, не пытаясь оправдываться, и на всех его полная достоинства отрешенность произвела большое впечатление. Какой-то частью сознания он мучительно сострадал брату убитого. Он видел, как тот возвращается домой, видел, как ничком падает на кровать, снова вскакивает, дрожа, рыдая, страшась возвращения матери. Но другая часть сознания служила Джейсону щитом от них всех, не допускала к нему ничего извне, оставляя его в странном недоуменном безмолвии.
